«Ангелы ада» – история трех друзей, практически трех товарищей из одноименного романа Ремарка, учившихся вместе в престижном университете, а затем оказавшихся по разные стороны фронта в 1914-м. Их дружба, их любовь к одной женщине, их выбор – между патриотическим долгом и интимным чувством – неминуемо приводят к катастрофе. Сценарий «Ангелов ада» написал Харри Бен, на главную женскую роль Хьюз ангажировал роковую блондинку Джин Харлоу (у Скорсезе ее играет солистка группы No Doubt Гвен Стефани), для реконструкции батальных сцен были привлечены сотни профессиональных пилотов (трое погибли), авиамехаников (один получил тяжелые увечья), метеорологов, инженеров, не говоря уже о техническом оснащении – для съемок Хьюз арендовал воздушный флот, которому позавидовал бы и его главный впоследствии конкурент Pan Am, а также 24 кинокамеры, что составляло примерно ¼ от имевшегося в Голливуде на тот момент оборудования. Бог знает, сколько еще аппаратуры потребовалось Хьюзу, когда он решил переснять добрую часть фильма со звуком, посмотрев в 1927 году первый звуковой фильм «Певец джаза».
ДиКаприо появляется в кадре в летной куртке, гармонирующей с непривычным для артиста темным, практически иссиня-черным цветом волос, словно полководец многомиллионной армии, он раздает приказы направо и налево, постоянно куда-то торопясь. Его молодость и задор передаются скептикам в лице Ноа Дитриха (Джон Си Райли) и верного оруженосца/авиаконструктора Мэтта Росса (Гленн Оденкерк). «Больше людей, больше самолетов, больше взрывов, – командует Хьюз, тут же добавляя: – И не смейте меня называть младшим, теперь я единственный и неповторимый, все деньги мои, а значит, мир тоже в моей власти!»
К роли Леонардо готовился несколько месяцев. В первую очередь он консультировался с врачами из Седарс-Синай, специализирующимися на пациентах с обсессивно-компульсивным расстройством. Как и прежде, во время работы над «Что гложет Гилберта Грейпа?», Лео провел много часов, наблюдая за страдающими от этого недуга людьми, пытаясь запомнить и воспроизвести их привычки в кадре. В сороковые годы, когда болезнь одолела Хьюза, такого диагноза, как обсессивно-компульсивное расстройство, не существовало. Самый богатый человек Америки не получал нужного лечения, полагал себя сумасшедшим и до конца дней скрывал от публики и от медицинского персонала свое состояние, стараясь справиться с приступами в одиночку. В интервью ДиКаприо говорил, что признаки ОКР есть у каждого индивидуума, в том числе и у него, перспектива депрессии и ментальных срывов зависит лишь от обстоятельств и уровня стресса, с которым мы сталкиваемся. Нечто подобное кризисам Хьюза – маниакальное повторение одних и тех же ритуалов, слов, превращающееся моментально в тик, – он испытал как раз на съемках «Титаника». Исходя из комментариев Лео на шоу Опры Уинфри, можно сделать вывод, что именно роль Говарда Хьюза оказалась для звезды наиболее личной, и актер явно ассоциировал себя с персонажем, временами начиная имитировать поведение своего героя и за кадром.
Кроме врачей Леонардо встречался с Терри Мур и Джейн Рассел, состоявшими с Хьюзом в интимной связи. Мур была за Хьюзом замужем, а Рассел он сделал звездой, пригласив на главную роль в скандально известный вестерн «Вне закона», подвергшийся нападкам цензуры из-за слишком откровенного декольте актрисы. Кстати, это декольте тоже было изобретением миллиардера, придумавшего специальный пневматический бюстгальтер, что-то вроде нынешнего Wonder Bra. К удивлению Лео, представлявшего Хьюза как безжалостного манипулятора и параноика, контролировавшего свое окружение денно и нощно, вплоть до постоянной прослушки сотен девушек, попадавших в поле зрения его неуемного либидо (в фильме присутствует сцена скандала между Хьюзом и Авой Гарднер – в безупречном исполнении Кейт Бекинсейл, возмущающейся тем, что возлюбленный поместил жучки даже у нее под кроватью, а значит, стал невидимым свидетелем ее утех с Фрэнком Синатрой), и Мур и Рассел отзывались о Хьюзе как о рано осиротевшем ребенке, нуждавшемся в их заботе и ласке, беспомощном создании, совершенно неприспособленном к вызовам этого мира.
Другим источником информации для ДиКаприо стали записи слушаний в Сенате, где Хьюз выступал после очередного срыва, на пределе своих психических возможностей, оправдываясь перед комиссией Ральфа Оуэна Брюстера за субсидии от ВС США, в течение Второй мировой выделенные на производство самолетов-разведчиков и знаменитого грузового авиасудна «Геркулес». Как известно, ни то ни другое начинание Хьюзу не удалось довести до конца – самолет-разведчик XF-11 во время первого испытания потерпел крушение, и находившийся у штурвала Хьюз чуть не погиб в катастрофе. А «Геркулес» смог подняться в воздух лишь на одну минуту в 1947-м, после победы союзников, когда нужда в таком огромном самолете, строившемся для перевозки солдат и танков, уже отпала. Брюстер, коррумпированный PAN AM, конкурентом Хьюза, владевшего компанией TWA, пытался опорочить миллиардера, выставив его бенефициаром войны, чтобы затем установить корпоративную монополию и лишить TWA права на коммерческие рейсы через Атлантику. Эти пленки – чуть ли не единственное видеосвидетельство, оставшееся от Хьюза, ненавидевшего прессу и соглашавшегося на интервью только по вопросам авиастроения. Зато именно слушания в Сенате раскрывают масштаб личности Хьюза, его невероятную, практически звериную способность обороняться, даже будучи тяжело раненным, яростно нападать в ответ. Для ДиКаприо они стали уникальным подспорьем. В этой сцене он необъяснимым образом преображается из все еще молодого мужчины, не растерявшего остатки энергии и гонора, в мучимого страшными болями, душевно нездорового человека, осознающего, что противостояние, в которое он попал, – решающий бой, где он последний раз выступает с позиций разума, где свет еще доступен его взору, перед тем как рухнуть в пропасть и окончательно сгинуть в царстве мрачного Аида.
Своего рода репетицией этой битвы с Левиафаном является поданная Скорсезе в комическом ключе коллизия на цензурном комитете, куда Хьюза вызвали объясняться за чересчур графическое насилие во «Враге государства» и за обсценную эстетику «Вне закона». Если «Ангелы Ада» стали якобы самым дорогим фильмом в истории Голливуда, то «Враг государства» Говарда Хоукса с Полом Муни в главной роли был объявлен комиссией Хейса самой жестокой картиной, в связи с чем Хьюза обязали переснять финал. В оригинальной версии герой Пола Муни, списанный с Аль Капоне, погибал от шальной пули, сбегая от полицейского преследования, в официальной – его ловили, судили и вешали. К слову, абсолютно та же история произошла почти сто лет спустя с сериалом «Слово пацана», создателей которого цензура вынудила переснять концовку в морализаторском ключе. «Враг государства» до сих пор имеет в США рейтинг R (restricted), а в Европе стал доступен всем категориям зрителей лишь в 1980 году. «Вне закона» – эротический вестерн с Джейн Рассел, снятый опять же Говардом Хоуксом и, между прочим, легендарным оператором Грегом Толандом (обоих Хьюз внаглую переманил у Warner Brothers), был забракован возглавлявшим Production Code Administration Джозефом И. Брином за переизбыток обнаженки. Выступая адвокатом «Вне закона», ДиКаприо устраивает восхитительную пантомиму, кривляясь в компании псевдоантрополога и профессора Колумбийского университета перед уважаемыми цензорами. Оба расхаживают по залу, вооружившись циркулем, и производят расчеты глубины декольте. Интересно, что выведенный Скорсезе полным остолопом Джозеф И. Брин на самом деле являлся властителем судеб почти двадцать лет. Будучи страшным антисемитом, он с конца тридцатых препятствовал выходу в прокат антифашистских фильмов, особенно досаждая братьям Уорнерам, занявшим откровенно антигитлеровскую позицию. Однако это не помешало ему в 1954 году получить почетный «Оскар» за вклад в киноискусство.
Для Скорсезе, синефила номер один в индустрии, чуть ли не важнее истории Говарда Хьюза стала история сама по себе. С тщательностью хирурга-кардиолога он взялся вдохнуть жизнь в тень старого Голливуда, приметы которого сохранились в Лос-Анджелесе. Специально для съемок был полностью реконструирован интерьер знаменитого клуба Coconut-Grove, трижды фигурирующего в картине. Говард Хьюз посещает эту культовую локацию встреч магнатов кинематографа сперва в двадцатые, вступая в конфронтацию с Луисом Б. Майером и тут же соблазняя девушку, торгующую сигаретами. Затем в тридцатые, пригласив Кэтрин Хепберн (великолепная Кейт Бланшетт) на ужин, испорченный подвыпившим Эрролом Флинном (Джуд Лоу). И наконец, в сороковые, в компании очередной приглянувшейся старлетки Фейф Домерг (Келли Гарнер), свидание с которой уже портит президент Pan Am Хуан Триппе (Алек Болдуин). Как водится у Скорсезе, дотошнейшего из киноведов, цветовая гамма фильма эволюционирует от десятилетия к десятилетию, сопровождая технический прогресс эпохи. В двадцатые, когда снимались «Ангелы Ада», Technicolor обладал лишь бихромной палитрой, поэтому основные оттенки этого периода – синий и красный. Примерно к моменту знакомства Говарда Хьюза с семьей Кэтрин Хепберн в Коннектикуте мир фильма начинает смахивать на радугу после дождя, появившуюся, кстати, над гольф-полем – излюбленным местом времяпрепровождения и Хепберн, и Хьюза. Ближе к финалу тональность становится теплее и вместе с тем сумрачнее – возвращается палитра, зафиксированная режиссером в эпиграфе, в той самой сцене купания, вспоминающейся Хьюзу прямо перед заключительными титрами.
Приключения миллиардера после 1947 года – приобретение RKO, гостиничный бизнес (Хьюз начал скупать отели, чтобы его не смогли выселить из номера), миллиардные сделки с CIA, афера с мемуарами, отраженная в картине «Мистификация» (2006), спонсирование медицинских изысканий и, конечно же, сага о наследовании капиталов Хьюза – не вошли в фильм, поскольку противоречили первоначальной концепции: воспеть зарю эпохи великих открытий. Хьюз и для ДиКаприо, и для Скорсезе символизировал славный дух пионеров XX века, отдавших жизнь ради прогресса. Кинематограф и авиация – две главные мечты человечества, на реализацию которых Хьюз бросил все свои силы и деньги. Кинематограф позволял ему почувствовать себя настоящим демиургом, Создателем, конструирующим параллельный мир, не в пример совершеннее существующего. Авиация – воспарить над миром, возвыситься над грязью и недостатками, оказаться в искомой с детства ситуации полного карантина.