— Нет, останемся здесь. — Бурденко подсел к раненому, продолжая осмотр. — - Ничего, привыкайте, страшно только вначале. Им было труднее, — указал он на раненых, — они же никуда не уходили прятаться. Место врача — у постели больного.
Его спокойствие, огромное мужество и человечность были для всех нас примером настоящего выполнения врачебного долга, самоотверженности и смелости. Ии высокое воинское звание, ни ореол лучшего хирурга страны, ни почетное звание академика не изменили его отношения к людям, особенно к раненым…»
На следующий день Бурденко оперировал наиболее сложных раненых, тех, у кого был пулей или осколком снаряда поражен череп и мозг. Вот как оперировал Николай Нилович на фронте:
«Бурденко взял из рук операционной сестры нож и, наклоняясь над головой раненого, не примериваясь, быстрым, как молния, и точным движением рассек кожу на черепе сразу до кости.
Оперировал он уверенно и смело, одновременно и правой и левой рукой. Это намного сокращало время операции, но требовало напряженного внимания обоих ассистентов (помогавших Бурденко во время операции. — М. М.).
Обнажив пульсирующий мозг, он остановился, быстро кинул взгляд на висящую перед ним рентгенограмму (рентгеновский снимок черепа делают накануне операции. — М. М.), едва заметным движением инструмента вынул металлический, с острыми краями, бурый осколок. Закончив операцию, вплоть до зашивания кожи, он перешел к раненому, уже усыпленному на другом столе, и, сменив перчатки и халат, снова включился в работу. И так с небольшим перерывом, ни разу не присев (а начал он оперировать в 8 часов утра. —М. М.), оперировал до позднего вечера».
В 1943 г. Николай Нилович публикует в журнале «Вопросы нейрохирургии» большую и очень важную статью об узловых вопросах нейрохирургии в военное время. Он излагает принципы нейрохирургической помощи в нашей армии. При оказании первой помощи обрабатывается только закрытая рана и окружающие рану области. В передовых учреждениях — в медсанбатах и полевых подвижных госпиталях первой линии — должна производиться тщательная сортировка (в зависимости от тяжести ранения). При самых тяжелых ранениях хирургическая помощь должна оказываться на местах.
Если отсутствуют показания к экстренным операциям, в медсанбате производят туалет раны, используют сульфамидные препараты и направляют раненых в специальные нейрохирургические отделения. Раненным только в мягкие покровы черепа производят первичную хирургическую обработку и направляют в специальные госпитали для легкораненых.
Бурденко формулирует требование о том, что специальные нейрохирургические госпитали должны по возможности находиться ближе к линии фронта, самое большее на расстоянии 2–3—4 дней пути; только при отсутствии соответствующей обстановки они могут располагаться дальше. В этих госпиталях должны быть рентгеновские установки. Здесь нужно сосредоточить специалистов-врачей: нейрохирургов, невропатологов, окулиста и специалиста по ушным заболеваниям. В этих госпиталях должна подаваться наиболее квалифицированная помощь при ранениях центральной и периферической нервной системы.
Основываясь на опыте Отечественной войны, Николай Нилович вновь говорит о необходимости тотального (полного) удаления абсцессов мозга вместе с капсулой: этот метод разработал сам Бурденко, его с успехом применяли советские и зарубежные хирурги.
Однако некоторые врачи медико-санитарных батальонов и полевых подвижных госпиталей 1-й линии старались быстрее произвести хирургическую обработку всех без исключения ран, в том числе и ранений черепа. Это могло привести к ошибкам в лечении.
Дело в том, что ранения черепа перед операцией нужно было обязательно обследовать с помощью рентгена — лишь тогда удавалось определить объем и полностью выполнить предстоящую операцию. Черепно-мозговые ранения обладали рядом важных особенностей. Да и вообще к операциям при таких ранениях требовался особый, как говорил Бурденко, «нейрохирургический подход», иная тактика хирургической обработки и послеоперационного лечения, другая система эвакуации раненых.
Много пришлось потрудиться ведущим специалистам — хирургам, и прежде всего главному хирургу академику Н. Н. Бурденко, а также его заместителю профессору В. Н. Шамову, на которого Бурденко возложил непосредственную ответственность за военно-полевую нейрохирургию. В результате постепенно удалось добиться уменьшения числа операций по поводу ранений черепа в медицинских учреждениях войскового района (медико-санитарных батальонах и хирургических полевых подвижных госпиталях 1-й линии), зато соответственно увеличилось количество таких операций, производимых специалистами-нейрохирургами в медицинских учреждениях армейского района (специализированных госпиталях).
В сражении под Москвой в войсковом районе оперировали очень многих — например, в 30 проц. случаев тяжелых ранений в череп. В сражении под Сталинградом эта цифра уменьшилась до 17,5 проц., а в Орловско-Курской битве — до 4,5 проц. Иными словами, подавляющее большинство тяжелораненых оперировали теперь уже в специализированных госпиталях, где им была обеспечена наиболее квалифицированная помощь. Именно этим во многом объясняются лучшие результаты лечения таких ранений, снижение смертности и возвращение в строй все большего и большего числа раненых воинов.
Вместе с физиологом П. К. Анохиным в 1944 г. Бурденко выполняет интересное исследование о так называемых боковых невромах, возникающих в боевых условиях из-за частичной травмы нервного ствола. Результаты исследования были практически важны для военных хирургов: оказывается, резекция (удаление) боковой невромы и частичный шов нерва возможны лишь в том случае, когда имеются все указания на действительный перерыв нервных волокон травмированного нервного ствола и образование истинных невром.
Трудным для многих военных хирургов было оказание медицинской помощи при огнестрельных ранениях артерий. Николай Нилович всесторонне рассматривает эту проблему и учит врачей, во-первых, правильно распознавать такие ранения и, во-вторых, правильно лечить их в боевой обстановке.
Он анализирует сроки операций при этих ранениях и подчеркивает, когда помощь хирурга должна быть немедленной, а когда, наоборот, целесообразно не спешить с
операцией. Наконец, он рассматривает способы и методы операций и рекомендует военно-полевым хирургам наиболее обоснованные из них, дающие наилучшие результаты.
Одним из первых Бурденко оценил огромное значение антибиотиков в военно-полевой хирургии. В самом конце 1944 г. он во главе бригады врачей и научных работников на два месяца выезжает на фронт, чтобы непосредственно в полевых условиях применить пенициллин, убедиться самому и убедить других в его мощной силе.
Результаты этой поездки Николай Нилович обобщает в оперативно выполненной и сразу же направленной военным медикам научно-исследовательской работе с несколько необычным названием — «Письма хирургам фронтов о пенициллине». Бурденко пишет о том, какие дозы антибиотика следует употреблять для внутримышечных введений, для введения в полости суставов или плевры, в вены и артерии, в спинномозговой канал и желудочки мозга.
Советский препарат пенициллин-крустозин показал себя наилучшим образом: побывавший в СССР в январе 1944 г, английский микробиолог Флори — один из создателей пенициллина — отметил его высокие качества, сказав, что его можно даже вводить в значительно меньших дозах, чем американский или английский препарат.
С большим интересом встретили военные медики еще одну работу Бурденко, напечатанную в 1943 г. в журнале «Госпитальное дело». Это была статья об организации специальной помощи раненым. Николай Нилович вновь показал себя выдающимся специалистом военно-полевой медицины. Так, он выдвинул ценные мысли о создании специализированных госпиталей, о выделении групп усиления, о продуманной расстановке врачей-специалистов.
Многое из того, о чем писал Бурденко, чему учил он военных медиков, вошло в выпущенные в 1944 г. третьим изданием «Указания по военно-полевой хирургии». В этих «Указаниях» был глубоко и всесторонне обобщен опыт возмужавшей в годы войны военно-медицинской службы Красной Армии и излагались новые установки по методике и технике оказания медицинской помощи и лечения при ранениях различных органов и систем, по организации лечебно-эвакуационного обеспечения войск. Третье издание «Указаний по военно-полевой хирургии» было пособием не только для хирургов, но и для всех военных медиков, ибо здесь излагались
официальные установки об организации всех видов медицинской помощи и эвакуации раненых и больных.
Обновленные «Указания» были введены в действие специальной директивой начальника Главного военно-санитарного управления Е. И. Смирнова и главного хирурга Красной Армии Н. Н. Бурденко. «В директиве определялись основные организационные формы деятельности войсковой, армейской и фронтовой медицинской службы. Здесь, в частности, подчеркивалась необходимость вести эвакуацию раненых и больных из ДМП (дивизионных медицинских пунктов, медсанбатов. — М. М.) и ХППГ (хирургических полевых подвижных госпиталей. — М. М.) первой линии по назначению, что должно быть обеспечено прежде всего правильным развертыванием лечебных учреждений госпитальной базы армии (ГБА).
Первый эшелон ГБА надлежало развертывать возможно ближе к ДМП и ХППГ первой линии на каждом эвакуационном направлении. В состав этого эшелона предусматривалось включение эвакоприемника, специализированных ХПГ1Г для раненных в голову и шею, длй раненых с переломами бедра и повреждениями крупных суставов, для раненых в грудь, живот и мочеполовые органы, одного — двух ГЛР (госпиталь для легкораненых. — М. М.), терапевтического и инфекционного полевых подвижных госпиталей.
Специализация ХППГ должна была осуществляться за счет групп отдельной роты медицинского усиления (ОРМУ). Второй эшелон ГБА, состоящий из сортировочного эвакогоспиталя (СЭГ) и нескольких эвакуационных и полевых подвижных госпиталей, полагалось развертывать, как правило, в районе станции снабжения. В это г район предусматривалось выдвижение фронтовых ГЛР…».