— Я хочу тебя. Больше, чем ты можешь представить. Но это не значит, что мне нужен от тебя только секс или я способен на это с какой-нибудь другой женщиной. Ты единственная и неповторимая. — Он с трудом сглотнул и продолжил: — Поверь, я не буду втягивать тебя в авантюру, ты мне слишком дорога. Мы оба знаем, к чему может привести легкомысленность в подобных отношениях.
Эмоции буквально рвали на части сердце Клер. Ни один мужчина прежде не говорил ей таких слов, ни один не сумел открыть, каким источником наслаждения является ее тело. Ни один, кроме Марка.
— Ты последний человек, от которого я ждала услышать что-нибудь подобное.
Нежным бережным движением он пальцами обеих рук погладил ее шею от ушей к ключицам.
— Наверное, ты знаешь меня чуть хуже, чем предполагаешь. — Он наклонился вперед и коснулся ее губ таким чистым и целомудренным поцелуем, каким никто никогда не целовал Клер. — Я не такой, как другие. Мне уже не девятнадцать, и я не собираюсь разбивать женское сердце ради одной ночи любви. Я изменился, почему ты не веришь мне?
Она молчала. Ответ готов был сорваться с кончика ее языка, но по непонятной ей самой причине она молчала.
Каюсь, я был идиотом. — Марк продолжал легко и нежно ласкать шею и лицо Клер. Указательный палец медленно проследил каждую линию ее сомкнутых губ, послав волну возбуждения прямо в сердце Клер. — Мне и в голову не приходило ужинать с Нэнси. Просто я пытался заставить тебя…
— Ревновать? — догадалась Клер.
— Да, — кивнул Марк. — Я повел себя так же, как в детстве, когда на школьном Празднике весны ты меня отвергла.
— Я не помню.
— Зато я помню. Мне было двенадцать. — Он улыбнулся. — В довольно резких выражениях ты велела мне убираться и оставить тебя в покое. С одной стороны, я был взбешен, с другой — впервые испытал жгучее желание поцеловать тебя.
— Поцеловать? — Клер растерялась. Его прикосновения и то, в чем он признавался, открывали ей все новые области взаимоотношений, куда ей еще не доводилось вступать.
— — Все эти дни, оказываясь рядом с тобой, я начинал вести себя как двенадцатилетний мальчишка.
— Я заставляю тебя нервничать? — Клер не смогла сдержать улыбки.
— Нет. Ты заставляешь стараться быть лучше. — Ладонью он продолжал нежно гладить ее по щеке. — Я думаю, что это очень хорошо. А ты?
Прежде чем Клер сумела ответить или хотя бы понять, какой отклик в ее душе вызвали последние слова Марка, из-за занавески, отделяющей от них водительскую кабину, опять раздалось характерное поскрипывание кровати. Клер отшатнулась от Марка, разорвав магическую связь.
— Кажется, мы не единственные, кто весело проводит время, — прошептал Марк.
— Ты назвал это… то, что мы сейчас делаем, — жестами она попыталась заменить недостающие слова, — «весело проводить время»?
— Да, а что? — Он пальцем осторожно убрал упавшую ей на глаза прядь волос и бережно заложил за ее маленькое ухо. Это было такое ласковое, интимное движение, возможное только между очень близкими людьми, что комок подступил к горлу Клер.
Внезапно яркий белый свет залил гостиную. Марк и Клер вздрогнули от неожиданности и разом повернулись, растерянно моргая. В проеме спальни, держа вязальные спицы как готовую к нападению шпагу, стояла Милли.
— Вам должно быть стыдно! — заверещала она, обращаясь к занавеске, и быстро засеменила к водительской кабине. Оттуда показалась взъерошенная голова Роджера.
— Оставьте нас в покое! Мы молодожены!
— Для таких вещей существуют номера в мотелях. — Она наставила на него спицы. — Там вы можете делать это, не привлекая ничьего внимания. Нечего будить порядочных людей своими штучками.
— Вы не имеете никакого права нам указывать, — продолжал спорить Роджер. — Джессика моя жена. И я могу проделывать с ней те, как вы их называете, «штучки», которые захочу.
— Стоит Нэнси Левис узнать об этом, — Милли угрожающе поджала губы, — как вы вылетите отсюда, не успев сказать «мама».
Клер взглянула на Марка, изо всех сил стараясь сдержать подступающий хохот.
Милли проследовала к откидной кушетке и уселась на нее, сложив руки с зажатыми в них вязальными спицами крест накрест, подобно египетскому фараону.
— Я посижу здесь, — пояснила она Клер и Марку, — и присмотрю за этими невоспитанными детьми.
Роджер произнес длинное, витиеватое ругательство, но это только заставило Милли плотнее сжать губы.
— Пойдем, Джессика, мы убираемся отсюда.
Клер слышала, как они натягивали одежду. Потом занавеска отдернулась, и молодожены прошествовали мимо Милли. Джессика плакала и просила Роджера остаться, но его либидо оказалось сильнее желания выиграть RV. Он молча вошел в спальню, забрал сложенные там вещи и, пропустив Джессику вперед, покинул RV, хлопнув на прощание дверью. Милли абсолютно проигнорировала это театрализованное шествие. Она вытащила из пакета свое вязание и принялась за изготовление нового платка из афганской шерсти. Клер и Марк легли обратно на диван, заняв изначальное положение: с самых краев, максимально отодвинувшись друг от друга. Настроение их под недреманным оком Милли испортилось.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«Люк, провалиться мне на этом месте, но сегодня ночью я не сомкнул глаз, и знаешь, почему? Клер была со мной! Сам понимаешь, сосредоточиться на чем-то другом было невозможно. Правда, бабулька по имени Милли все время не сводила с нас глаз, делая вид, что вяжет. Зато сейчас я работаю с раннего утра, и мне это нравится. Жму лапу Эм.
Марк».
Марк щелкнул клавишей «Отправить» и открыл файл с инструкцией пользователей. Он углубился в нее с радостным чувством, что все идет замечательно. Ему известны имена двух клиентов, которые еще в прошлом году выражали заинтересованность в приобретении подобного программного продукта, но долгое время идея оставалась в стадии проекта. Сегодня ему было, наконец, что им предложить. Он написал сопроводительное письмо и, помолясь про себя, разослал по двум адресам.
Наконец с чувством выполненного долга он откинулся на спинку стула и покрутил головой, стараясь размять шею, затекшую от долгого сидения за компьютером. Его взгляд упал на Милли, которая спала, не выпуская из рук свое вязание, в противоположном конце комнаты. Она похрапывала во сне, издавая те же хрюкающие звуки, что и Лестер.
Марк взглянул на диван. Клер спала на краю, повернувшись к нему спиной. Пушистые волосы золотистым облаком рассыпались по подушке, одеяло опять сползло до талии.
Марк страстно желал не расставаться с Клер ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Не расставаться никогда.
Марк Доул, закоренелый холостяк, влюбился.
Словно почувствовав, что он думает о ней, Клер повернулась и посмотрела на Марка.
— Привет, — сказала она чуть хриплым со сна голосом.
— И тебе привет.
Она встала с кровати, одернула футболку уже знакомым жестом и прошла на кухню. Футболка доходила ей до середины бедер, и, к удовольствию Марка, оставляла открытыми стройные ноги. Даже утром, без косметики на лице, Клер выглядела красавицей. Правильные черты лица при мягком внутреннем свете казались еще прекраснее.
— Там есть кофе, — сказал Марк, подходя к стойке и снимая крышку с кофейника. — Садись, я налью тебе чашечку.
— Спасибо, — Клер взобралась на высокий барный табурет, повернулась к нему и подняла два пальца, — мне, пожалуйста…
— Два кусочка сахара и сливки, — продолжил за нее Марк. Заметив недоумение на ее лице, он поинтересовался: — Разве что-нибудь не так?
— Все так, — ответила Клер, — просто я удивлена: никто раньше не мог запомнить, какой кофе я люблю.
— Я уже говорил тебе, что я не такой, как все твои предыдущие приятели.
— Может быть, — согласилась Клер. Она положила ногу на ногу, откинула голову и запустила пальцы в волосы, рассыпая по плечам золотистую волну. Марк поспешил взять себя в руки, иначе кофе грозил оказаться не в чашке, а на его брюках. Он сел напротив.
— Ты знаешь… — он вздохнул поглубже, как будто собирался нырнуть в ледяную воду, — очень жаль, что мы неженаты.
— Неженаты? — Клер сдавленно кашлянула, как будто ее душили.
— Тогда мы оба могли бы выиграть. — Улыбкой он попытался смягчить серьезность своих слов. Что-то, похожее на панику, мелькнуло в глазах Клер. — И, счастливые, уехать в теплые края.
— Замужество не входит в мои планы, — Клер отрицательно покачала головой.
— Почем нет?
— Потому что это вынудило бы меня опять остаться в этом городе. — Она обхватила кружку руками. — Я уже однажды совершила подобную ошибку и не хочу повторения. Я еще не жила своей жизнью, понимаешь? Все, что было до этого — это был чужой выбор.
— Выбор другого мужчины?
Она кивнула и, прежде чем ответить, отпила кофе.
— Самую большую мою ошибку звали Тревис. Мы, знаешь ли, любили друг друга, — последнюю фразу она произнесла с сарказмом. Марк вспомнил, что давным-давно слышал о нем из уст Дженни, которая была очень удивлена выбором Клер. — То есть я была влюблена. Он говорил, что мы обручены, но так и не подарил мне кольца, так что за этими красивыми словами ничего не стояло.
— Но почему ты решила жить с ним?
— Ты даже не можешь себе представить, как ужасно было с Эйбом. — Она коротко вздохнула. — Он не давал ни гроша и вообще не замечал меня. Ну, разве когда нужно было протереть пол или в холодильнике было пусто. — Она тряхнула головой. — Когда мне исполнилось восемнадцать, единственное, о чем я мечтала — это убраться от него подальше. Вот я и влюбилась в первого попавшегося типа в джинсах, поверила каждому его слову и переехала к нему. — Она сделала глубокий вдох, который помог ей успокоиться, и снова отпила из чашки. — Мы жили вместе три года, и все это время он кормил меня обещаниями, и наконец бросил. Тревис работал на сталелитейном заводе, так же, как и его отец, его брат, дядя и так далее… Можешь себе представить.
— А что ты?
Я устроилась в салон красоты помощником парикмахера, потом окончила курсы стильных причесок. Тревис говорил, что пока у нас сложная ситуация и нам следует поднакопить денег. Якобы тогда уж мы не упустим свой поезд и навсегда уедем из этого города. — Она усмехнулась. — Он действительно не упустил его, но забыл прихватить меня. Он отправился в Нэшвилл, вероятно, чтобы поднять там рождаемость, оставив мне записку и кредитную карточку с перерасходом средств. На память. — Ее улыбка стала саркастической.