Мари уселась, шофёр захлопнул дверцу. Машина легко отделилась от обочины, вышла на проспект, быстро набрав скорость, и встроилась в ряд машин, идущих в сторону центра.
— Куда вас отвезти? — сухо спросил Фрезер. Услышал сопение, и обернулся к Мари.
Она вытянула из кармашка крохотный носовой платок, и теперь тихо шмыгала носом, тыча цветной тряпочкой в уголки глаз.
— Домой, — сказала она сдавленным голосом. — Я хочу домой.
Он обвёл её взглядом. Да, в офисе ей сейчас делать нечего.
— Хорошо. Я отвезу вас домой, и вы объясните, что случилось.
***
Фрезер ждал, пока Мари Ив дрожащей рукой поворачивает в замке ключ. Реакция на простой вопрос, что с ней случилось, оказалась бурной и имела последствия для обоих.
Услышав вопрос шефа, Мари медленно повернулась, молча обвела глазами сверху донизу, от воротничка рубашки до брючного ремня, и влепила ему звонкую оплеуху. Изумлённый шеф так же молча схватился одной рукой за онемевшую щёку, а другой с трудом удержал подчинённую, очевидно стремящуюся выцарапать ему правый глаз.
На некоторое время установилось статус-кво, прерываемое пыхтением. Потом стороны посмотрели друг на друга, и опустили руки.
— Простите меня. — Мари Ив отодвинулась. — Не знаю, что на меня нашло.
Господин Фрезер оправил манжеты рубашки и осторожно дотронулся до щеки. Подвигал губой. Рука у девицы оказалась тяжёлой.
— Теперь вы мне всё должны рассказать, как честный человек. — Он усмехнулся, глядя на растерявшуюся Мари. — Я провожу вас до квартиры, и мы поговорим.
Потом он прошёл за ней в крохотную кухню. Мари включила кофеварку, уселась на круглый барный стульчик и положила руки на коленки, как школьница. Он присел на стул напротив. Кофеварка зашумела, по кухне поплыл аромат свежесваренного кофе.
— Простите, — ещё раз сказала Мари Ив, глядя в сторону, — это не повторится.
— Вы устали. Наверное, я переоценил ваши силы, когда давал поручение.
— Я не понимаю, не могу понять, зачем это нужно. Какой смысл в том, что я делала? Разве этим не занимается уже полиция?
— А при чём здесь полиция?
— Не знаю. Я уже ничего не понимаю.
Мари Ив ждала ужасной смерти с той минуты, как поняла, где она видела обугленные ножки со следами вилок на остатках розовеющего мяса. Прозрение пришло к ней в тот момент, когда, по всем правилам, в голове должна была образоваться приятная пустота. А перед глазами в ослепительном фейерверке закружатся звёздочки, птички, или, на худой конец, рыбки.
Огонь, пылавший вокруг, оказался не страшным, коснулся и исчез, оставив аромат сожжённой травы. И Жрец, прижавший Мари к горячему камню с такой удобной выемкой, оказался обыкновенным представителем мужского рода. Словом, ничего сверхъестественного не случилось, и не сошла на неё благодать Живительного Огня. А вот ужас, ужас ожидания проник в душу, и оледенил даже алтарь под её многострадальной спиной.
И пока свершалось великое действо, и после, когда она уселась на траве у алтаря и они вместе вкусили вино из серебряной чаши, она лишь ждала момента, когда займёт своё место на круглом блюде.
И даже пляски разгорячённых почитателей Живительного Огня, когда они, взявшись за руки, побежали вокруг поляны, выделывая заплетающимися ногами смешные кренделя; ни хоровое пение, распугавшее окрестных птиц; ни даже зрелище не слишком аппетитного стриптиза, устроенного одной распалившейся дамой, не вывели её из оцепенения.
Она смутно помнила, как они, поменяв балахоны на привычную одежду, забирались в автобус. Как кто-то деловито засовывал свёрнутые в один рулон ритуальные одежды в холщовый мешок. Мешок и опустевшая птичья клетка отправились в багажник, дверца захлопнулась, автобус выехал на дорогу. И лишь когда впереди показались окраины города, освещённые утренним солнцем, Мари поняла, что есть её сегодня не будут.
***
— Думаю, Мари, мне нужно рассказать вам всё, — шеф побарабанил пальцами по столу. Взглянул на руку и поморщился.
Господин Фрезер помолчал, глядя на пальцы, машинально растирающие прилипшую крохотную мушку. Наконец тихо кашлянул, и начал рассказ.
Несколько лет назад, когда он был ещё простым начальником службы кадров в солидной фирме, ему поступило предложение. Некие люди назначили ему встречу, и он на эту встречу пошёл. На этой встрече ему было сделано заманчивое предложение, от которого он не смог отказаться. Теперь он понимает, что, прежде чем выйти на господина Фрезера, о нём узнали всё. Даже то, о чём он и сам не знал.
Ему предложили услуги по обеспечению внутренней и внешней безопасности его фирмы, и обещали поднять эту самую безопасность на немыслимую прежде высоту. Разумеется, господин Фрезер осознал всё важность открывшихся перед фирмой перспектив.
В наше время, когда поговорка о том, что человек человеку есть волк, давно устарела. И не волк уже человек человеку, а самый что ни на есть лютый зверь, коему названия ещё не изобрели. Что уж говорить о деловых партнёрах, о фирмах и корпорациях, где отчёты о повседневных делах напоминают фронтовые сводки, а совет директоров проходит в обстановке, напоминающей известную картину известного художника «Совещание в Филеево». Это война, невидимая война, где есть свои солдаты и генералы, рыцари плаща и кинжала, и где пленных иногда берут, а иногда нет.
Словом, господин завкадрами предложение оценил. И с этого момента он ведёт отсчёт своей новой жизни, ибо то, как он жил до этого, было лишь прелюдией.
Конечно, господин Фрезер не легковерный мальчик. Он бы не связался с никому неизвестной конторой, что бы они там не говорили про его, Фрезера привычку мочиться в детстве в постель. Этим нынче никого не удивишь. Он потребовал предъявить серьёзные аргументы. И ему их предъявили. Он до сих пор не может забыть этого.
Со временем, и как-то очень быстро, подробности выветрились из его памяти, оставив лишь ощущение холода в животе и странного, животного страха. Максимилиан Фрезер понял твёрдо лишь одно — он имеет дело не с обычными людьми. А может быть, совсем даже не с людьми. Но догадки свои он оставил при себе. Потому что результат соглашения превзошёл ожидания господина завкадрами.
Коротко говоря, за короткое время он смог выдвинуться в глазах руководства, внеся ряд существенных предложений, вначале принятых с недоверием. Но вскоре его предложения блестяще осуществились на практике. В результате его личной инициативы, поддержанной некоторыми членами совета директоров, дела фирмы пошли в гору. А те, кто был против, почему-то стали давать промашки, терять очки, и наконец с позором ушли со сцены. И вот он уже председатель совета директоров, а ретрограды и противники перемен остались в прошлом.
Конечно, пришлось пойти на некоторые жертвы. Вы должны понять, он сам ничего не имеет против всех тех людей, которых пришлось уволить. Да, он был вынужден. Или мы, или они. А когда те типы, с которыми он договорился, поняли, что он плотно сидит на крючке, им захотелось большего. Они захотели официального признания. Им нужны были новые территории. Им захотелось заключить договор на бумаге.
Ему пришлось пойти на это. Он нашёл пути. У него есть определённые знакомства в правительственных кругах. Он сумел заинтересовать кое-кого, и ему дали зелёный свет. Но ему опять пришлось пойти на жертвы. Ему сказали: ты должен изучить этот феномен. Ты должен выяснить всё, и преподнести готовый результат на блюдечке. И никого не интересует, как именно вы это сделаете, господин директор. Никого не интересует процесс, важен результат.
— Но разве нельзя было… — Мари Ив запнулась. Взяла чашку кофе, подвинула шефу. — Нельзя было отказаться? Сказать, что вы не специалист, в конце концов?
Шеф взял кофейную чашку за ушко, осторожно отхлебнул. Поставил обратно на столик.
Нет, нельзя. Во-первых, вся эта история сразу стала чрезвычайно секретной. Просто чрезвычайно. А господин Фрезер волей случая практически единственный, кто знает больше всех. Он тот, кто всё это затеял. Он тот, с кем имеет удовольствие вести дела эта таинственная фирма. Вот вам и карты в руки, господин директор, как сказало одно важное лицо.
Господин Фрезер судорожно сморщился. Взял чашку, сделал хороший глоток, и осушил до дна. Со стуком опустил чашку на столик.
— Я дал вам материалы. Сознаюсь, это не всё. Что-то осталось там, где хранится уже много лет. В архивах. Когда-то, когда нас с вами и на свете ещё не было, был прецедент. И никому не пришло бы в голову проводить параллели. Если бы они сами не сказали.
Господин Фрезер покривился, вспомнив тот разговор. Он тогда сидел в своём кабинете. В его воспалённом открывшимися перспективами воображении строились наполеоновские планы. Он уже он мысленно докладывал о результатах проведённых им, директором, экспериментов. Для этого господином Фрезером, при поддержке кое-кого из молодых дарований фирмы, был запланирован ряд научных опытов.
И как же его уронили, просто размазали по паркету!
Он услышал покашливание и поднял голову от стола, на полированной поверхности которого ему рисовались картины приятного будущего. Фрезеру улыбалась улыбкой пираньи одна из них, из этих. Рыжая бабёнка обвела его глазами, подмигнула по-свойски, и уселась в кожаное кресло, которое обычно занимал господин финансовый директор.
Фрезеру в приступе раздражения захотелось выставить рыжую нахалку вон из кабинета. Он ещё не знал, что это бесполезно. Потом о своём ущемлённом достоинстве начальника господин Фрезер забыл напрочь. Ибо он увидел, как в пустующих креслах членов совета, расположенных вокруг длинного полированного стола, прямо из воздуха вылепились ещё двое личностей, и тоже принялись глазеть на него, дружески улыбаясь.
«Что вы здесь делаете?» — севшим от испуга голосом сказал он, но осёкся и умолк. Один из появившихся в креслах типов, рослый мужчина в костюме от Бруччи, сидевшем на нём как нельзя лучше, поднял руку и ткнул пальцем прямо в лоб господину директору. При этом онемевший директор отметил, что локоть другой руки, небрежно упёртый в подлокотник, незаметно полностью погрузился в кожаную обивку.