ий; создается, поддерживается или увеличивается воля к победе нашего собственного народа и его союзников; приобретается, поддерживается и увеличивается поддержка, помощь и симпатии нейтралов».[90]
Теперь все эти методы в превосходной степени были задействованы против СССР. Исходя из них, американцы и начали действовать. Для уничтожения воли врага к победе, как полагали советологи, прежде всего необходимо разрушить в умах советских людей так называемый «комплекс Ленина». Что это такое, знали только они, а точнее, и они не знали, поскольку, прежде чем разрушать, этот комплекс следовало изучить. ЦРУ щедро профинансировало целый ряд специальных научных проектов. Один из наиболее засекреченных носил название «Гарвардский». Профессор Стратфордского университета С.П. Новиков характеризует его так: «Об этом «Гарвардском проекте» известно, что в нем содержится обширное психологическое исследование новой эмиграции из СССР, так сказать, гомо советикус, что над ним работали лучшие американские советологи, что на этот проект было ассигновано несколько миллионов долларов и что он был подготовлен в 1945-1951 годах в основном в Мюнхене. В процессе работы над этим проектом сотни советских беженцев подверглись специальным психологическим исследованиям вплоть до интимнейших интервью на сексуальные темы, где каждое слово записывалось на магнитофон. Давались и другие тесты, где с помощью психоанализа выясняли различные психологические комплексы. Одним из таких комплексов был «комплекс Ленина».[91] Программа-минимум «Гарвардского проекта» состояла в том, чтобы посеять в будущих советских поколениях сомнения в ленинизме, являющемся «ошибкой истории». (Впрочем, против этого трудно что-либо иметь. Можно сказать, что на этой стадии «Гарвардский проект» работал на Россию.) Программа-максимум предполагала разрушение любви к Родине и замену патриотизма «общечеловеческими ценностями». Этот проект каждый год дополнялся новыми научными разработками. Гарвардский университет и созданный при нем «Русский исследовательский центр» был не единственным центром тщательного изучения Советского Союза. 1 июня 1946 года при Колумбийском университете также был открыт Русский институт, руководителем которого стал Д. Робинсон – советолог и руководитель русского отдела в УСС. К выполнению этой задачи привлекались и другие научные заведения.
Теоретики психологической войны делали ставку в первую очередь на разложение интеллигенции: «…Психологическая война – это использование способности современного мира рассуждать. Гораздо более может быть выиграно обольщением и обманом, чем принуждением. Пишущий мир, читающий мир, ученый мир – все они живут рассуждениями… Общественный разум – это что-то вроде сосуда с водой, в который фразы и мысли вливаются, как кислоты, причем заранее известно, какая должна произойти реакция… Мысли, умело внедренные в сознание людей, – это пули, разящие насмерть…».[92] Абсолютно точное описание того, что произошло с нашей интеллигенцией, поставившей разум над совестью, не сообразив, что в интеллектуальных играх побеждает не тот, кто прав, а тот, кто более изощрен в рассуждениях. Всю перестройку можно квалифицировать как одно колоссальное обольщение. Вот уж поистине горе от ума!
Советы ученых мужей не пропали втуне. Планированием зарубежной пропаганды в Вашингтоне стал заниматься специальный орган – «Аппарат по связям с общественностью за рубежом». В 1949 году ему из государственного бюджета было выделено 31,2 миллиона долларов, а в 1950-м – 47,3 миллиона. Хотя суммы по тем временам были гигантские, но все равно этого показалось мало, и в 1951 году в США был создан новый орган – Управление психологической стратегии, подчиненное непосредственно президенту. Функции новой структуры заключались в том, чтобы «предусмотреть и обеспечить более эффективное планирование, координацию и проведение психологических операций в пределах принятой национальной политики». Управление отвечало «за формулирование общих психологических целей, программ и политики, за их распространение в качестве руководящих указаний среди департаментов и агентов, ответственных за психологические операции, и за координацию и оценку национальных психологических усилий». И снова Оруэлл и жизнь! Возглавить данное Управление психологической стратегии было предложено директору ЦРУ.
В порядке «национальных психологических усилий» в 1949 году «группа граждан» образовала в Нью-Йорке Национальный комитет за свободную Европу, в состав которого вошли будущий президент США Д. Эйзенхауэр, будущий директор ЦРУ А. Даллес, американские генералы, послы, военные. Высокопоставленные и облеченные властью американцы, трепетно пекущиеся об освобождении Европы, которая их об этом совсем не просила, внесли в международную политику ощутимый аромат паранойи. А еще говорят, что она не заразна!
Затем пошло как у Агаты Кристи – чем дальше, тем увлекательней. Радиостанция этого комитета расположилась в Мюнхене и занялась активным вещанием на социалистические страны. Эфирных ресурсов радиостанции «Свободная Европа» его учредителям показалось мало. В 1951 году, также «частными лицами», был образован Американский комитет освобождения от большевизма. Освобождать, по-видимому, предполагалось опять же не Америку, потому что радиоцентр этого комитета разместился все в том же Мюнхене. Поначалу он назывался «Освобождение», а затем был переименован в «Свободу». Эта радиостанция начала регулярное вещание на СССР, уж не знаю, по многозначительному совпадению или нет, с марта 1953 года, на 16 языках народов СССР. Американское руководство, сияя честными голубыми глазами, утверждало, что обе радиостанции не принадлежат США и содержатся на частные пожертвования. Но на самом деле их финансировало и укомплектовывало кадрами ЦРУ, что даже не особенно скрывалось.
Задачи подрывных радиостанций сформулировал один из первых руководителей Комитета освобождения Келли: «Основной целью радиостанции являются формирование мышления и направление воли народов Советского Союза на необходимость ликвидации коммунистического режима… Работая под видом эмигрантской, она имеет возможность говорить от имени соотечественников, критиковать порядки в СССР и призывать население к антисоветским действиям».[93] А политический советник комитета «Свободная Европа» О. Джексон, выступая перед сотрудниками радиостанции РСЕ в ноябре 1951 года, так определил ее назначение: «РСЕ – это служба психологической войны. Наша организация учреждена для провоцирования внутренних беспорядков в странах, на которые мы ведем вещание. Военное вмешательство вообще имеет смысл только в том случае, если народам интересующих нас стран будет привит импульс к вооруженным действиям внутри страны».[94] Откровенен, как киношный ковбой!
Помимо радиостанций, были созданы сотни других боевых организаций психологической войны. Например, в ноябре 1951 года специально для выходцев из Восточной Европы было открыто учебное заведение Колледж свободной Европы. Заместителем председателя попечительского совета там стал только что упоминавшийся Джексон, а основной курс специального обучения преподавал бывший заместитель начальника военно-морской разведки США капитан А. Сэбэлот. Нетрудно догадаться, что преподавали такие педагоги отнюдь не английскую философию и не банковское дело. Слушателей колледжа учили" даже не столько шпионажу, сколько ведению подрывной пропаганды: как маскировать свои агентурные задачи, не навлекая на себя подозрения, как вовлекать в свои сети людей, не прибегая к прямой вербовке, а используя их чувства и слабости. Чтобы будущий агент специального назначения был вне всяких подозрений, он должен был действовать самостоятельно, не поддерживая на месте никаких конспиративных связей, не собирая и не храня у себя никакой агентурной информации. Потихоньку, крайне осмотрительно следовало расширять рамки влияния. Действуя подобным образом и не занимаясь шпионажем в традиционном смысле слова, подобный агент был бы почти незаметен даже для самых бдительных спецслужб. Ну, несогласный и несогласный! Правда, при Сталине несогласным быть тоже было опасно – но ведь Сталин не вечен. Избранное население обрабатывали с помощью слухов, писем, листовок, радиопередач и иных средств. «Фабрика диссидентов» начала действовать.
Парашютисты
В основном в это время американцы вели шпионаж против СССР руками англичан и немцев. Но постепенно и они начали включаться в эту деятельность. Кадровые разведчики как действовали на территории нашей страны, так и продолжали действовать. Но все больше и больше, пользуясь послевоенной неразберихой, стали использовать агентов, легальных и нелегальных, уже проживающих в СССР и возвращающихся на родину. Сразу после войны для заброски агентов в основном использовались легальные каналы – они проникали в страну вместе с репатриантами и реэмигрантами. Что касается вербовки агентов из числа советских граждан – то, наряду с традиционными способами вербовки, активно привлекались к сотрудничеству бывшие пособники оккупантов, агенты немецкой разведки, которых на территории СССР после окончания войны было множество. Так, только, в последние месяцы перед победой в советский тыл было переброшено несколько сотен немецких агентов с радиостанциями. Теперь НКВД и разведки бывших союзников соревновались: кто быстрей этих агентов отыщет.
Естественным источником кадров для вербовки шпионов и диверсантов стали русские, украинские и иные группы национальной эмиграции, находившиеся в США. Русские белоэмигранты собирались вокруг «Толстовского фонда», «Русско-американского союза защиты и помощи русским людям вне СССР», «Комитета помощи русским православным людям в рассеянии» и других организаций. Одной из таких структур стал пресловутый Народно-трудовой союз, сотрудничавший во время войны с фашистами. Особое удобство составляло то, что эта организация базировалась вне американской тер