оружие атомное.
Получилось так, что подготовленные в Главном разведывательном управлении Красной Армии документы «не прошли». И Коваль решил рискнуть, устроиться на военный объект под собственным именем. Хвала предусмотрительности Жоржа: все бумаги, выданные еще до 1932-го в США, сохранились. И тут, как иногда случается с людьми не только рисковыми, но и инициативными, ему повезло.
Да и прикрытие в принципе оказалось отличным. Его хорошо помнили старые приятели по спорту. Великолепный бейсболист был всегда безукоризненно вежлив на поле. Говорил на безупречном английском. И, если опять проводить параллели с тем же Абелем, у которого вдруг прорывался некий акцент, то родным Ковалю был именно английский в американской версии. Ни разу он не дал никакого повода усомниться, что в армию призван настоящий американец. В его открытом поведении и светлом взгляде было нечто притягивающее. И скорее случайно, однако с определенной долей закономерности, он попал на объект, определенным образом связанный с изготовлением атомной бомбы.
Вот где пригодился опыт, накопленный в «Менделеевке». Видно, в Москве учили неплохо. И технически подготовленный, легко сходящийся с людьми, на лету все схватывающий парень оказался востребованным. Он получил допуск на атомные предприятия в секретных городках. Именно армия дала возможность совершенствовать знания в Сити колледже на Манхэттене. Аполитичный, сдержанный он тратил время лишь на учебу, явно сторонясь политических разговоров.
Иногда товарищи по учебе удивлялись: их армейского друга никто и никогда не навещал. Впрочем, Джо успокоил любопытных. Откуда родственники у круглого сироты. А военным требовались свои люди на секретных объектах. Так сержант Джо Коваль превратился в своего и в Дейтоне, и в Оук-Ридже, где для бомбы готовили топливо и все составляющие. Поле его деятельности не было строго ограничено запретами в передвижении. Наоборот, в его задачу как раз и входило перемещение по различным цехам: сержант следил за тем, чтобы уровень радиации ни в коем случае не нарушал допустимый. Это он пекся о здоровье соотечественников, работающих с ядерными веществами.
Изредка вырываясь в отпуск, он превращался в того, кем и был на самом деле: военного разведчика «Дельмара». Используя служебный джип, добирался до заранее условленного места. Там его уже поджидал прямой начальник. Вот о ком известно лишь одно — оперативное имя «Фарадей». Зато известно другое. «Фарадею» и передавал «Дельмар» данные о производстве ядерных материалов — плутонии, уране. И еще о том инициаторе, благодаря которому и происходит атомный взрыв.
Но счастье — в данном случае для советской разведки — не могло длиться вечно. Оно и так продолжалось долго. По одним сведениям, восемь лет, по другим — целых десять. Был риск напороться на кого-то из штата Айова, знавшего, что семья Абрама Коваля, страстно верившего в коммунизм и презиравшего все американское, рванула в 1932-м в Советский Союз. Нет, здесь-то повезло.
Зато подвело совсем другое, вроде бы малозначащее, до обидного мелкое, что и губит обычно всех разведчиков, не только наших. В руки американской контрразведки попал довоенный советский журнал. В нем — репортаж и фото счастливой еврейской семьи, избежавшей тягот капиталистического рая благодаря переезду в Биробиджан.
И Коваля быстренько вывезли из США. С такими способностями мог бы дослужиться и до более высоких чинов и званий. Но предположительно в 1950-м или чуть раньше Георгий Коваль появился в Менделеевском институте. Его дождалась терпеливая жена, вновь пошла тихая и незаметная преподавательская жизнь.
Студенты его любили, он отвечал им тем же. Однажды, как рассказывают, выяснилось, что единственный из советских разведчиков — нелегалов, в сержантском звании самолично добывавший информацию непосредственно с американских ядерных объектов, у себя дома дослужился лишь до рядового. Его это нисколько не коробило. В ГРУ никогда не любили шума.
Но думать, будто заслуги Коваля в деле ускорения создания советской атомной бомбы были никому неизвестны, ошибочно. Знаю это точно. Ибо как-то на стадионе «Динамо» патриарх — основатель московского «Спартака» вдруг показал мне на пожилого человека, сидящего на трибуне. «Наш многолетний верный болельщик. Ученый, то ли физик, или, кажется, химик».
Я поначалу не понял: «И что здесь удивительного?» Мой старинный наставник улыбнулся: «Ему бы за «Динамо», а он, видите, за нас. Хоть и разведчик».
Белое пятно
Если Коваля все же рассекретили через лет 56 после возвращения из Штатов, то другому нелегалу это не грозит. Его имя никогда не будет названо.
ИЗ ДОСЬЕ
Нет даже портрета. есть лишь короткая фамилия на рамке того, что должно быть портретом, да белое пятно. Полная безвестность.
Он начинал фактически с нуля. Унылое побережье, где его то ли вышвырнуло на берег, то ли доставлен он был туда на веслах ли, подводной лодкой… Скромная одежда, припрятанная в камнях, отыскалась им быстро. И странник пошел по новой своей жизни. Так нелегала вывезли в чужую страну.
Ушло 17 лет на то, чтобы построить биографию совершенно другого человека. Из безработного превратить в почетного гражданина города.
То был не просто героический человек — настоящий стоик. В свое время разведка привозили ему сына в одну из стран Западной Европы, куда он выезжал в командировку из своего постоянного места пребывания. Надо было, чтобы мальчик видел, какой у него достойный отец. Они встретились, говорили.
Но случилась непоправимая беда. Сын, отдыхая в лагере, утонул. И отец был на похоронах день. Всего лишь один день. Собрался и вновь уехал туда. Когда в период, назовем его близким к перестройке, ему вручали Звезду Героя Советского Союза, было торжество. 17 лет службы в полной темноте. Он был отлучен и от жены. Нельзя их было использовать вместе. Не пошел у нее сложный иностранный язык. Да и характер не тот. К тому же внешность — славянская внешность. Но Герой знал, какие у него возможности, что нужно делать. И благополучно вернулся. Он умер здесь странной смертью. Попал под машину… Недавно умерла и жена.
В разведке — больше века
Герой Советского Союза Геворк Андреевич Вартанян и его супруга Гоар Левоновна широкой публике известны в основном лишь тем, что в 1943-м предотвратили покушение на «Большую тройку» — Сталина, Черчилля и Рузвельта, участвовавших в Тегеранской конференции.
В этой книге, с разрешения Геворка Андреевича, мы подробно рассказываем не только о тегеранском периоде, но и о дальнейшей жизни двух нелегалов.
ИЗ ДОСЬЕ
Геворк Андреевич и Гоар Левоновна Вартаняны — семейная пара нелегалов, считающаяся самой результативной в истории современной разведки. Во многом благодаря этим людям, в 1943 в Тегеране удалось предотвратить покушение на Сталина, Рузвельта и Черчилля. А потом несколько десятилетий нелегальной работы по всему миру, присвоение в 1984-м звания Героя советского союза и только через несколько лет — возвращение на Родину. Горжусь тем, что в 2000-м мне первому довелось слегка «рассекретить» героев, рассказав о суровых годах в Тегеране.
Хотя подробный рассказ об их деяниях, в том числе и относительно недавних, постараемся опубликовать к середине этого, пока еще нового столетия. По масштабам совершенного, Вартанян в числе первых двух-трех выдающихся наших разведчиков. Здесь лишь некоторые странички фантастической, длившейся десятилетиями карьеры.
Мы познакомились в 2000-м. Сколько же лет Вартаняну? А его жене? Да простит меня супружеская пара, но к дому в районе проспекта Мира приближался с чувством трепетным. Как бы не разволновать людей наверняка весьма и весьма почтенного возраста, да еще и непривычных к журналистским расспросам. И сразу — приятный сюрприз. Красивая, моложавая женщина в модном платье, на высоких каблуках:
— Здравствуйте, я — Гоар Левоновна.
Высокий, с бесшумными, мягкими движениями хозяин по-европейски элегантен:
— Вартанян Геворк Андреевич, — и рукопожатие молодое, крепкое.
Итак, разрешено поведать о Тегеране. Неужели немецкая разведка действительно пыталась уничтожить в 1943 году «Большую тройку»? Ведь еще в конце августа 41-го в Иран вошли с севера наши войска, с юга — английские. Реза-Шах обещанного нейтралитета не соблюдал, вовсю помогал Гитлеру. Вот и пришлось…
— В то время в Иране находилось около 20 тысяч немцев, — с едва заметными, однако, все же пробивающимися восточными интонациями объясняет Вартанян. — Военные инструкторы, разведчики под видом всяких торговцев, бизнесменов, инженеров.
— Геворк Андреевич, сколько же вам было в 1943-м?
— 19.
— Выглядите гораздо моложе своих лет.
— Это, наверное, профессия заставляет держаться. Ведь я сознательно и обдуманно в 16 лет начал работать на советскую разведку. Мне присвоили имя Амир. Под ним и работал в Иране до 1951-го. Да, с февраля 1940-го все и пошло.
В истории мировых спецслужб такого не бывало. И благодаря относительному мировому политическому потеплению вряд ли уж и будет. Гитлер одним махом намеревался покончить сразу с тремя лидерами «Большой тройки». А всю операцию по физическому устранению глав трех государств немцы назвали «Длинным прыжком». И об этом, и о Тегеранской конференции написаны десятки книг. Но детали готовящегося покушения и, главное, как удалось предотвратить его — все это оставалось в каком-то тумане. Правда ли, что первую весть о готовящемся теракте действительно подал из лесов под Ровно разведчик Николай Кузнецов?
Передаю слово Амиру — Геворку Вартаняну:
— Все — правда. Первое донесение пришло от Николая Кузнецова. В Ровно ему удалось разговорить штурмбанфюрера СС Ульриха фон Ортеля. Коньяк и дружелюбие щедрого друга Пауля Зиберта развязали язык. Сначала эсэсовец пообещал вернуть денежный долг обер-лейтенанту коврами. А потом не только выболтал Паулю об операции в Тегеране, но и предложил в ней участвовать. И Николай Иванович сразу передал в Центр: в Тегеране возможна попытка покушения на глав трех государств.