– Почему я должен был понять, что ГПУ у Гергелевича?
– Ну, а как же? – вскинула большие глаза Царевна– лягушка. – Он же был последним, к кому заходил Юрий Федорович. Последним! Мне Саша Мамчин сказал: Чапель от него пошел к Гергелевичу. Юра зашел в его квартиру, и оттуда уже не вышел. В пятницу тетка Глафира вместе со своей матерью – бабкой Матреной весь вечер просидели на лавочке у подъезда. Как Юра вошел в подъезд, они видели, а как выходил – нет. А они сидели почти до восьми часов! Я сама с ними разговаривала. Значит, в квартире у Гергелевича он и пропал…
Ефим потер лоб.
«Чего ж милиция бабок-то этих не установила? И Ренат, тоже хорош!.. И ведь опытным оперативником был, настоящим сыскарем, с чутьем… А тут, как подменили человека!» – ругнулся он про себя. А вслух произнес:
– Что значит: «пропал»? Ты считаешь, что Гарри Григорьевич его убил, что ли? А труп спрятал в шкафу? Тая, это – ерунда!
– Ефим! – блеснула лягушачьими глазами Анастасия Вацловна. – Я же не сказала «убил»! Я сказала «пропал»! Это значит – исчез! Испарился! Стал не существующим!
– Анастасия, перестань говорить загадками! – нахмурил волчьи брови майор.
– Ну, Ефим! – женщина с досадой стукнула кулачком по столу. – Неужели ты не понимаешь? Это и значит, что ГПУ у Гергелевича! Это, значит, что Гергелевич с помощью ГПУ изменил излучение Вакуума! И пучок лучей, который мы называли Юрием Федоровичем Чапелем, просто не пришел в Наш Мир. И Чапеля не стало! Его изображение исчезло с трехмерного экрана нашего пространства. Без всяких следов. Как будто его тут никогда и не было!
Теперь со своего места поднялся Мимикьянов. Он прошелся по комнате и встал, около окна.
– Так ты считаешь, Гергелевич Чапеля уничтожил? – спросил он.
– Да! Уничтожил! Да! – взмахнула руками хозяйка.
– Но ведь это убийство!
– Убийство – не убийство, какая разница! – с досадой в голосе произнесла женщина.
– Как, какая? Убийство – это убийство. За него надо отвечать!
– Вот поэтому я и боялась тебе все рассказывать! Вот поэтому я и придумала историю с Новосибирском, чтобы ты не наделал глупостей!
– Каких глупостей?
– Чтобы ты не арестовал Гергелевича.
– Но, если он, действительно, уничтожил Чапеля, его нужно арестовать!
– Подожди, Ефим! Подожди! – растопырила прозрачные лапки Царевна-лягушка. – Я жалею о Чапеле, уж, наверное, не меньше, чем ты! В конце концов, он был моим мужем! Хоть и в прошлом. А ты его даже не знал… Но, пойми, его уже не вернешь! Он меньше, чем труп. В этом мире не существует даже его останков. Ни костей, ни черепа! Ни одной молекулы! Ни одного атома!
Тесменецкая поднялась и подошла к майору.
– Ефим! – дотронулась она ладонью до его груди. – Зачем нам думать о наказании Гергелевича? Чапель сам виноват! Ведь он не чай попить к Генералу приходил. Он забрать у него ГПУ приходил! Естественно, Гарри Григорьевич заупрямился. Он-то понимал, зачем Чапелю ГПУ, и что можно с помощью Пульта сделать… Вот Юра и нарвался!
Анастасия Вацловна замолчала, а потом заглянула Ефиму в глаза:
– А вот тебе, Ефим, старик Пульт отдаст! – четко и медленно произнесла она.
– Почему это он отдаст мне Пульт? А, если он и меня, как Чапеля… – Ефим запнулся, – не пустит в Наш Мир, в Вакууме оставит? Тогда – все! Поминай, как звали!
– Нет, нет, Ефим! – Тесменецкая покачала перед его лицом тонким указательным пальцем. – Такого не будет! Ты для него – представитель государства! А государству он верит! Верит! Даже, если говорит, что, нет. Тебе он ГПУ отдаст! Государство у него в голове на почетном месте сидит. Он же ему всю жизнь служил! Ему, а не своим собственным желаниям. Он не посмеет не отдать! Не сможет не отдать! А уж потом мы сумеем Пультом распорядиться!..
– Мы, это – кто? – спросил майор.
– Мы с тобой, Ефим! – ответила женщина.
– Мы с тобой?
– Да! Ты и я! Мы не будем отдавать Пульт никому! Мы оставим его у себя! – глаза у Царевны-лягушки из малахитовых стали антрацитовыми. – Ведь государству-то ГПУ как раз и не нужен! Оно само от него отказалось! Оно само закрыло СКБ «Экран» и уничтожило всю его документацию! Так почему нужно отдавать ему Пульт?
Царевна-лягушка замолчала. В кухне стало тихо, как в барокамере. Даже залетевший в окно вечерний мотылек бился о стекло без звука.
– Пульт – слишком опасная штука для обычных человеческих рук… – сказал майор.
– Че-пу-ха! – Тесменецкая ударила его ладошкой по груди. – Чепуха! Это как раз в руках государства ГПУ – страшно опасная штука! Это государство запросто может стереть с лица земли миллионы людей, целые народы и другие государства! Так уже бывало! И не раз! Разве обычные люди по своему желанию взорвали атомную бомбу над Хиросимой? Разве простые маленькие люди начали обе мировые войны? Нет! Все это сделали государства! Что, скажешь, я не права?
Ефим молчал.
– А вот мы могли бы использовать ГПУ по-другому! С пользой для себя! – вплотную приблизив к Ефиму свое лицо, произнесла женщина.
– Это как?
– Мы бы всех конкурентов держали вот где! – она сжала маленький кулачок. – Тут, вот, например, двое бизнесменов из центра хотят в поселке ателье открыть, хотя моя-то «Мастерица» уже здесь есть! Место занято! А они – все равно прут, как танки! Дескать, кто ты такая? Через налоговую инспекцию прижмем – сама сбежишь! У нас – и деньги и связи в администрации губернатора, а ты – так, мошка, заводская девчонка, и все! Что я могу сделать? А будь у меня в руках Пульт, тогда – извини-подвинься! Считаю до десяти, первая цифра девять! Я не говорю, что мы их сразу на совсем уберем! Но на недельку-другую, куда-нибудь в тайгу, к комарам, для прояснения мозгов – почему нет? А, на совсем убирать, – только в крайнем случае! Только тех, кто этого заслуживает!
– Недорогина, например? – поинтересовался майор.
– Ой, вспомнил! – махнула лапкой Царевна-лягушка. – Да я про те обиды давно забыла! Эдуард Петрович пусть живет! Он мужик оказался-то не плохой!
– А кто пусть не живет? – спросил Мимикьянов.
– Ефим! – склонила к плечу аккуратную головку женщина. – Не надо только из себя изображать великого гуманиста! Если бы ты медбратом в больнице работал, я бы тебе поверила! А так, – не верю! Ты ведь не роды у женщин принимаешь, а в органах служишь! Вам, что пистолеты выдают перед бабами красоваться, или, чтобы вы из них иногда и в людей постреливали, а? Великие гуманисты в органах не работают! Так что, не надо! – погрозила Прекрасная Лягушка тонким прозрачным пальчиком. – Пусть все живут! Пусть все живут, кто нам не мешает!
– Ты уж, смотрю, все продумала… – заметил майор.
– Да! Я такая, – кивнула женщина. – И за себя продумала и за тебя! За нас! Так, что ты молчишь, Ефим?
– Соображаю… – ответил Мимикьянов.
– Ну, Ефим! Что тут соображать? Я тебе настоящую жизнь предлагаю, а ты еще чего-то там соображаешь! Нам выпал один шанс из тысячи! Даже не из тысячи, из миллиарда! Из шести миллиардов! Если считать по одному шансу на каждого жителя планеты. А ты еще раздумываешь! К тому же, ГПУ не только людей может из нашего мира удалять…
– А, что еще?
– Ну, как что? – подивилась непонятливости Ефима Царевна-лягушка. – Предметы! Вещи! Людей, как раз, не обязательно, если тебя это так волнует! Ну, скажем, кредитные договоры, что банк у себя держит, или, допустим, замок сейфа, где наличные деньги лежат, замок можно и вместе с дверцей, или… Да, что угодно! Для ГПУ – все равно! Все можно уничтожить в одно мгновение! И никто никогда никаких следов не найдет. Для ГПУ и предметы, и люди – просто пучок лучей! Стоит только перепрограммировать Большой Излучатель, то есть Вакуум, и – все исчезнет! Как будто никогда и не было! Или улетит куда-нибудь, к едрене-фене, где Макар телят не пас! Все возможно! Все!
Женщина тихонько, будто колдуя, дунула Ефиму в лицо:
– Так что, Ефим, начинаем?
– Что начинаем? – Ефим сделал вид, что не понимает.
– Настоящую жизнь! – ответила Царевна Лягушка, гипнотизируя майора своими огромными глазами. В их антрацитовых зрачках сверкали черные искры.
На подоконнике немного помялся и, набравшись смелости, влетел в комнату звук идущего мимо поселка поезда.
Не так – не так! Не так – не так! Не так – не так! – стучали на стыках рельс его колесные пары. Наверное, поезд торопился в столицу, или на приморские курорты, или еще куда-нибудь, но обязательно – к счастью, куда едут все идущие мимо поезда. Точно так же, как все прибывающие, – туда не идут.
27. Планы Вольтемира Миногина
Майор Мимикьянов шел по улице Машиностроителей.
Он размышлял над текстами древней «Книги тайн», над словами Гергелевича, сказанными на «философических вечерах» прошлым летом, над тем, что в течение многих лет варилось в специальном конструкторском бюро «Экран».
Небо постепенно темнело. А в воздухе запахло тиной недалекого болотца, пряными степными травами и, словно бы, – колдовством.
Майор так глубоко погрузился в свои размышления, что не сразу заметил стоящий на пути тяжелый грузовик армейского типа.
На мощном шасси с четырьмя задними колесами был установлен кунг – высокий железный фургон защитного цвета. Вместо окон под крышей у него были пробиты узкие смотровые щели. Обычно, в таких кунгах помещаются управляющие пульты радиолокационных станций или командные пункты управления войсками.
Когда майор поравнялся с автомашиной, дверь кунга распахнулась и, не обращая внимания на укрепленную снизу короткую лесенку, на асфальт спрыгнул Вольтемир Николаевич Миногин. Он стоял в трех шагах от Ефима и улыбался круглым загорелым лицом.
– Ефим Алексеевич! – весело произнес он. – Хорошо, что я вас встретил. Можно вас попросить на пару минут в мою машину, а? Обещаю, тесно не будет! – хохотнул начальник службы безопасности холдинга «Спецприбор».
Ефим для вида поколебался, но потом кивнул.
– Только не долго! – с занятым выражением лица предупредил он.