Согласно разрядным записям, в этот момент перед народом выступил окольничий Б.Я. Бельский (возвращенный из ссылки Федором Годуновым) и подтвердил истину «царского» происхождения Лжедмитрия: «Яз за цареву Иванову милость ублюл царевича Дмитрия, за то я терпел от царя Бориса». Ненависть к Годунову оказалась у Вельского сильнее родственных чувств, ведь царица Мария Григорьевна приходилась ему двоюродной сестрой, а царь Федор – племянником.
Так 1 июня 1605 года поднялось восстание. Вооруженная толпа бросилась в Кремль, Годуновы были арестованы, и начался грабеж их имущества, а также дворов их родственников Сабуровых и Вельяминовых. Во время этого погрома была уничтожена золотая плащаница для храма Святая Святых. Патриарха Иова схватили в Успенском соборе, выволокли из него и «по площади таская позориша многими позоры». Царь Федор Борисович, царица Мария Григорьевна и царевна Ксения были заточены на старом дворе Бориса Годунова в Кремле. Погребение царя Бориса в Архангельском соборе было вскрыто, и его прах перенесен на кладбище Варсонофьевского монастыря, где хоронили бездомных и убогих. Москвичи присягнули Лжедмитрию I.
Агенты Дмитрия Самозванца убивают I сына Бориса Годунова. Художник I Константин Маковский. 1862 I
10 июня в Москву прибыли любимцы Самозванца боярин Басманов, князья В.В. Голицын и В.М. Рубец Мосальский, дворянин М.А. Молчанов и дьяк А.В. Шерефединов. Они низложили и сослали из Москвы престарелого патриарха Иова. Затем в сопровождении трех стрельцов пришли к месту заключения Годуновых (Басманов уклонился от участия в этом грязном деле). Царицу Марию Григорьевну убийцы удавили достаточно быстро, но юный царь Федор оказал им отчаянное сопротивление: «Царевича же многие часы давиша, яко не по младости дал Бог ему мужество». Наконец его одолели. Князь В.В. Голицын объявил народу, что царь и царица «от страстей» приняли яд. Красавицу царевну Ксению, несчастливую невесту иностранных принцев, убийцы пощадили. Ее ждала печальная участь наложницы Самозванца, а затем – монашеский клобук.
Федора Борисовича похоронили на погосте Варсонофьевского монастыря, а в сентябре 1606 года его прах перенесли в Троице-Сергиев монастырь.
Царь Дмитрий (Лжедмитрий I)около 1581-1606
По одной из версий, Лжедмитрий – галичский дворянин Юрий Богданович Отрепьев, сын стрелецкого сотника Богдана Отрепьева, монах-расстрига. В 1602 году бежал из России в Речь Посполитую. Оттуда с войском пересек русскую границу. Выдавал себя за чудом спасшегося царевича Дмитрия, погибшего в 1591 году в Угличе.
20 июня 1605 года «царь Дмитрий Иванович» вступил в Москву. Он обладал весьма примечательной, но непривлекательной внешностью: «Возрастом (ростом) мал, груди имея широки, мышцы имея толсты. Лице ж свое имея не царского достояния, препросто обличие имяху». Другое описание дополняет: «Обличьем бел, волосом рус, нос широк, бородавка подле носа, уса и бороды не было, шея коротка».
«Новый летописец» сообщает, что многие москвичи опознали беглого инока и «плакали о своем согрешении», но ничего не могли поделать. Итак, с первого же появления в Москве в качестве царя Отрепьев был узнан. Пока москвичи воочию не видели претендента на престол, они, охваченные общим порывом, верили в его «истинность».
Драматизм ситуации заключался в том, что жители Москвы свергли царя Федора Борисовича Годунова, которому приносили присягу, целуя крест, а измена крестному целованию считалась одним из страшных грехов. Впрочем, в первые месяцы правления Лжедмитрия I сомнения в его царском происхождении овладевали лишь теми, кто знал когда-то Григория Отрепьева.
После встречи на Красной площади Лжедмитрий отправился в Успенский собор, где кланялся московским святыням, а затем – в Архангельский собор, где произнес патетическую речь над гробами Ивана Грозного и Федора Ивановича.
Важнейшим событием для Самозванца стала его встреча с мнимой матерью – Марией Федоровной Нагой, в иночестве Марфой. Ее было приказано доставить из Никольского монастыря на Выксе, где опальная царица-инокиня находилась в ссылке. Встреча произошла в селе Тайнинском, куда Лжедмитрий выехал навстречу Марфе. По свидетельству современников, они обнялись и плакали как мать с сыном. Что стояло за этой сценой, и что творилось в душе царицы-инокини, мы никогда не узнаем.
Вскоре после вступления Лжедмитрия в Москву были обвинены в подготовке мятежа наиболее знатные бояре – князь Василий Иванович Шуйский и его братья. Только ходатайство царицы Марфы Нагой спасло Василия Шуйского от смертного приговора, замененного ссылкой. Этим Лжедмитрий I нажил себе опаснейшего врага. Совершая одну ошибку за другой, новый царь и не собирался идти навстречу ни боярам, ни москвичам, ни своим польским друзьям и покровителям.
Никогда еще москвичи не видели в столице такого количество поляков и литовцев – приверженцев католичества, которых часто называли «погаными». Возмущала горожан и заносчивость казаков, которые чувствовали себя победителями и веселились в московских кабаках, пропивая государево жалованье. Однако более всего шокировало москвичей поведение самого Лжедмитрия. Новый царь разительно отличался от своих предшественников. Ночные похождения расстриги, к которому, согласно И. Массе, приводили красивых девиц, женщин и монахинь, также вскоре получили широкую известность, равно как и его насилие над Ксенией Годуновой. По-видимому, как и Иван Грозный, Лжедмитрий не чуждался содомии, сурово осуждавшейся в московском обществе. Самозванец не боялся грубо ломать установившийся дворцовый церемониал, пренебрегал всеми правилами и установлениями, без которых немыслима была жизнь русских государей. Самодержец, например, не спал после обеда, как было принято, и не соблюдал церковных постов.
Самозванец был щедр на раздачи и богатые подарки польскому и литовскому войску, и в то же время он занимал деньги у монастырей, но не торопился возвращать их. Он объявил о намерении вступить в войну с Крымом и начал отправлять артиллерию и войска в Елец (мечтая о славе Александра Македонского, Лжедмитрий намеревался возглавить новый крестовый поход против неверных и звал с собой короля и папу). В связи с этим поползли слухи о том, что Самозванец собирается погубить всех православных христиан в войне с ханом. Наконец царь заявил о своем намерении жениться на католичке (по представлениям русского Средневековья – еретичке), полячке Марине Мнишек, что также вызвало в народе сильное недовольство.
Довольно скоро Самозванец понял, что у него есть все основания опасаться за свою жизнь, и окружил себя внушительной охраной, в основном набранной из поляков и немцев.
22 ноября 1605 года посол Лжедмитрия думный дьяк А.И. Власьев в Кракове, бывшем тогда столицей Речи Посполитой, представлял особу царя во время церемонии обручения с Мариной Мнишек. В марте 1606 года нареченная московская царица двинулась из Самбора (города, где был воеводой ее отец) в путь и 1 мая въехала в Москву, торжественно встреченная войсками, придворными и народом. Марину Мнишек сопровождала большая свита. Москвичи, по словам К. Буссова, были «очень опечалены тем, что у них появилось столько иноземных гостей, дивились закованным в латы конникам и спрашивали живущих у них в стране немцев, есть ли в их стране такой обычай: приезжать на свадьбу в полном вооружении и в латах».
Недовольство москвичей умело использовали враги царя – бояре Шуйские, давно готовившие заговор против Самозванца. К Шуйским примкнули и другие бояре, дворяне и дьяки. Их ненависть к Самозванцу вполне понятна – интриговавшие против Годунова, они, тем более, не желали подчиняться безродному выскочке. Шуйские внушали своим сторонникам, а те распространяли по Москве слухи, что новый царь – еретик и самозванец, собирается при помощи немцев и поляков истребить всех бояр, уничтожить церкви и искоренить православную веру, а распространить на Руси «латинство», то есть католичество. Эти внушения падали на благодатную почву.
Между тем, Самозванец с упоением предавался развлечениям. Балы чередовались с охотой, к которой бывший чернец весьма пристрастился и даже проявлял во время нее чудеса храбрости. На охоте в подмосковном селе Тайнинском Лжедмитрий бросился на медведя и с одного удара убил его, всадив рогатину с такой силой, что даже рукоятка сломалась, а затем саблей отсек зверю голову. Как можно видеть, силой и крепостью он был не обижен.
Свадьба, состоявшаяся 8 мая 1606 года, еще больше вскружила голову Самозванцу, а москвичей возмутила бесцеремонным нарушением православных канонов и традиций. Пока в кремлевском дворце шли веселые балы и пиры, Шуйские тщательно готовили мятеж.
Утром 17 мая в городе загудел набат. С криками о пожаре в Кремль ворвались верные Шуйским дворяне. Стража Самозванца во главе с П.Ф. Басмановым была перебита. Лжедмитрий пытался бежать, но был схвачен; его допрашивали и истязали, пока не убили. Обезображенный труп Самозванца был брошен на Лобное место, на живот ему положили скоморошью маску, на грудь – волынку, а в рот вставили дудку. Одновременно с этим по всему городу происходили страшные погромы. Народ расправлялся со многими поляками и другими иноземцами, приехавшими на царскую свадьбу.
Последние минуты Дмитрия Самозванца. Художник Карл Вениг. 1879
Так бесславно закончилось правление Лжедмитрия I-первого в череде русских самозванцев, который был и единственным, кому удалось достичь престола.
Царь Василий Иванович Шуйский1552-1612
Сын князя Ивана Андреевича Шуйского из рода нижегородско-суздальских князей. Боярин с 1584 года.
Василий Шуйский участвовал в дворцовой борьбе против Бориса Годунова. Во время царствования последнего подвергался опале, но вскоре был прощен. В мае 1591 года возглавлял правительственную комиссию, расследовавшую обстоятельства гибели в Угличе царевича Дмитрия. В начале 1605 года участвовал в военных действиях против Лжед-митрия I, но после смерти царя Бориса Годунова перешел на сторону Самозванца. Организовал заговор, завершившийся убийством Лжедмитрия I.