– Что это? – удивленно спросил комиссар.
– Последнее средство. Если у вас ничего не получится и чернокнижник откроет провал.
– Разве трещину в куполе нельзя будет, ну… закрыть?
– Нет. Только подумайте, сколько всего скопилось под ним за эти годы. Малейшая щель – и это все вырвется наружу с такой силой, что сметет и купол, и периметр, и все, что рядом.
Маргарет прерывисто вздохнула:
– Как будто ваше средство не сделает то же самое.
– Что это? – Бреннон прищурился на шкатулку. На вид ничего взрывоопасного.
– Это Молот Гидеона. Одно из самых мощных заклятий, созданных человеком.
– Но я-то что буду с ним делать? Встану на берегу и с выражением зачитаю вслух?
– Нет, – бесстрастно отвечал Редферн. – Вы не сумеете им воспользоваться. Если поймете, что другого выхода нет, – отдадите его консультантам. Они знают, что с ним делать и как оно работает.
– И как же? В смысле, этот Молот сумеет запихнуть обратно в провал всю нечисть или что?
– Когда Молот применяли в последний раз, в Фессандрее, от самого крупного города древнего мира остался только кратер, заполненный пылью. – Энджел в упор уставился на онемевшего комиссара. – Это ваше последнее средство. Когда спасти уже никого нельзя или спасать будет некого, вы вручите его консультантам, чтобы они уничтожили город, остров и провал.
– О господи, – выдохнул Бреннон. – И вы отдаете это мне?!
– А кому же еще?
– Но вы хоть понимаете, какое решение я должен буду принять?!
– Да, – тяжело подтвердил Редферн, – понимаю.
Маргарет сидела в лаборатории, дожидаясь, пока поисковое заклятие закончит работу, и дочитывала книгу о Цепи Гидеона, которую дал Энджел. Чтение оказалось настолько захватывающим, что вчера девушка просидела до двух часов ночи и прервалась, только когда глаза уже слипались. У нее до сих пор пробегали по спине мурашки, стоило задуматься над тем, ЧТО именно подарил ей наставник. Тем более что обо всем остальном она старалась не думать.
– Маргарет?
Девушка подняла голову от книги. Редферн подошел к столу и кивнул на искрящееся заклятие:
– Скоро поиск закончится.
– Да. Я решила подождать здесь, заодно дочитаю.
Он взглянул на обложку книги, опустился в кресло и спросил:
– Что вы надумали?
– Не знаю, – призналась мисс Шеридан. – Оно слишком… слишком всеобъемлющее. Нигде не сказано, как я изменюсь, если воспользуюсь им.
– Но вы будете надежно защищены.
– По-вашему, это того стоит?
Наставник вздохнул:
– Я же не справился. Поэтому мне кажется, все, что может вас защитить, необходимо использовать.
– Тогда почему вы не воспользовались Цепью Гидеона сами?
Энджел отвел взгляд. Маргарет смотрела на его крючконосый профиль, и в ее душе вновь распускалась, как тяжелый бутон, нежность, которая, впервые появившись во время заточения у Ройзмана, больше никогда девушку не покидала.
– Я и так не совсем человек, – наконец ответил Энджел. – Не хочу усугублять.
– Почему вы так думаете? Из-за того, что случилось с вами на Лиганте? Или… – девушка собралась с силами и закончила: – Или потому что вы из такой семьи?
Перед ней снова вспыхнуло воспоминание: их лица, словно отраженные друг в друге. Но нет, не может же он…
– И то и другое, – сухо сказал наставник.
– Тогда почему вы предлагаете Цепь мне? Раз уж, по-вашему, во мне тоже течет кровь Редфернов…
– Дело не том, что это кровь Редфернов, – пробормотал Энджел, – дело в том, что это моя кровь.
Сердце Маргарет так заколотилось, что в ушах зазвенело. Наконец-то! Наконец-то он сказал то, о чем она даже не хотела спрашивать! Хотя, конечно же, хотела, просто не знала, как задать вопрос…
– Почему вы так решили? – как можно спокойнее проговорила мисс Шеридан.
– Я вернулся в Риаду в тысяча восемьсот первом году – когда снова встретился с, так сказать, семьей спустя почти двести лет. Я завел отношения с женщиной. Я даже не помню ее имени, или лица, или фамилии, но она была из состоятельной семьи – промышленников либо торговцев, работающих с фабрикантами.
– У вас были отношения, но вы ее не помните? – удивленно уточнила девушка. Редферн усмехнулся:
– Это были не те отношения, про которые пишут в ваших романах. Потом она исчезла, но я не придал этому значения. – Он исподлобья уставился на Маргарет и процедил: – А теперь думаю, что зря. Видимо, она забеременела.
В его темных глазах появилось странное выражение – поразительно, будто смотришь в зеркало. Маргарет завороженно глядела на наставника. Она понимала, что он ей рассказал и что ей полагалось чувствовать, но… она не чувствовала. Она лишь удивлялась, как раньше не замечала очевидного сходства.
– Вы помните свою родню по отцовской линии? – спросил Энджел.
– Не очень. Родственники папы перестали с ним общаться, когда он женился на маме.
– А, ясно. Она ниже его. Поразительно, почему это до сих пор всех так волнует.
– А вас нет? – поддела его Маргарет. – Вы же аристократ, а я – наполовину крестьянская дочка. Моя мама была дочерью деревенского кузнеца, – с гордостью добавила девушка.
– Мне слишком много лет, чтобы волноваться из-за таких глупостей, – хмыкнул наставник. – Но, значит, вы ничего не знаете о семье отца?
– Шериданы, – пожала плечами Маргарет. – Они были промышленниками до революции, но все потеряли. Они поддерживали режим… в смысле, имперскую власть. По-моему, почти все они уехали в Дейр, когда все закончилось. Кажется, папе об этом написала его бабушка, Шарлотта. Она вполне могла быть вашей дамой.
– Когда родился ваш отец?
– В двадцать втором году.
– Да, – помолчав, произнес Энджел. – Вероятно…
Папа тоже был высоким, худощавым, с темными глазами и волнистыми каштановыми волосами. Лицом он совсем не напоминал Энджела, но девушка, склонив голову набок, все равно пыталась найти сходство.
– Нет, – наконец сказала она, – папа на вас не очень похож.
– Еще чего не хватало! – вздрогнул наставник.
– Почему?
Он пристально посмотрел на нее и спросил:
– Почему вас это не пугает?
– А почему должно?
– Господи, – пробормотал Энджел, и Маргарет уловила в его голосе почти отчаяние. – Впрочем, чего я ждал… Редферны по-настоящему любят только друг друга. Хотя я никогда не думал, что сам… – Он резко умолк. Его глаза жадно вспыхнули.
– Я знаю, – сказала мисс Шеридан, – что мне следует, видимо, заламывать руки, горестно взывать к небесам и одновременно каяться в греховных мыслях, но я не хочу. И думаю, что не смогла бы захотеть при всем старании.
– Значит, в вас слишком много нашей крови. Кто бы мог подумать, спустя столько лет… – Энджел поднялся и склонился над Маргарет, опираясь на спинку ее кресла. Мисс Шеридан порозовела, когда вновь ощутила так близко запах знакомого одеколона. Его рука почти касалась волос девушки.
– Но все же, – тихо произнес Энджел, – вы ведь должны понимать, что это значит.
– Я понимаю, – ответила Маргарет. – И мне совершенно все равно.
Его глаза потемнели, и он вдруг поцеловал ее; точнее, схватил, прижался губами к губам и стиснул в объятиях так, что сердце девушки испуганно екнуло – а потом ей стало действительно все равно. Она бы не смогла отпустить его, даже если б все святоши Илары хором вопили от негодования. На нее накатывал жар, как от лихорадки, и Энджел тоже был таким горячим, словно в его жилах текла лава, а не кровь. Они целовали друг друга почти вслепую, куда попадут, и наконец Энджел подхватил ее на руки. Маргарет на миг замерла – и раздался громкий звон. Энджел, тяжело дыша, прижался лбом к ее волосам и процедил:
– Может, к черту его?
– Нет, – с трудом выдавила Маргарет, хотя ей хотелось запустить в стол креслом, – мы же наконец-то его нашли.
– Чтоб ему сдохнуть, – прошипел наставник и осторожно поставил девушку на пол. На столе, над макетом Фаренцы, яростно пульсировал красный огонек. Маргарет склонилась над городом. Чернокнижник свил себе гнездо на окраине, в квартале, который выходил в залив. – Попался, – хищно сказал Энджел. – Свяжитесь с вашим дядей. Хочу увидеть небольшое аутодафе… или большое.
Фаренцу окутывали вечерние сумерки, но в доме Уркиолы дым стоял коромыслом. Лонгсдейл, мисс Эттингер и Джен сновали по лаборатории, оружейной, библиотеке, Натан готовил огнестрел – чистил и заряжал обычными пулями и «архангелами». Рядом он уже разложил пояса с зельями и гранатами. Пироман в большом зеркале метался из угла в угол, как тигр в клетке. Глаза у него горели, крылья носа хищно раздувались, и, честно говоря, в настолько привычном виде Редферн нравился комиссару намного больше.
– Оливьера – квартал, где лет четыреста назад был порт, куда прибывали халифатские корабли с маслинами, оливковым маслом, вином и цитрусами, – говорил пироман. – Сейчас порта уже нет. Но здания складов остались, и в одном из них засел чернокнижник. Оно выходит на залив. Будьте бдительны!
– Я знаю, – проворчал комиссар. – Этот тип попытается улизнуть морем. Мы перекроем выходы к воде, если найдем лодки – утопим.
– Лучше сжечь, – подала голос Маргарет. – Чародей в состоянии поднять утопленную лодку и уплыть на ней.
Пироман остановился, жадно уставился на оружие и пробормотал:
– Чего бы я ни отдал, чтобы быть там с вами!
– Даже не думайте! – строго сказала Маргарет. – Энджел, вы же не собираетесь туда идти?
– Конечно, нет, я не идиот, черт побери. Я не смогу оказать вам помощь – расстояние между замком и Фаренцей слишком велико. Но буду за вами следить.
– Куда ж мы без вашего присмотра, – хмыкнул Натан, однако в глубине души он жалел, что пироман не может к ним присоединиться. Никто не знал, какие козыри в рукаве у чернокнижника: неизвестна ни его личность, ни число сообщников – ничего. Бреннон после нелегких раздумий отказался от предварительной разведки: консультанты полагали, что чернокнижник следит за окружающей логово местностью, и риск, что он обнаружит разведку, очень велик.