Саркофаг был метра три в длину и более метра в высоту, лишенный каких-либо украшений или надписей, только в центре одной из сторон была прикреплена бронзовая табличка. Крышка саркофага, тоже мраморная, лежала немного косо, словно ее положили второпях, а поправлять не стали.
Мистер Пеннифезер и остальные сгрудились вокруг саркофага в большом возбуждении.
– Египетский стиль, – говорила Энн. – Типичная пышность, стремление подражать фараонам. Но при этом никаких иероглифов.
– А чего там написано? – спросил Стенли, вглядываясь в табличку. – Я чего-то не разберу.
Мистер Пеннифезер тоже прищурился.
– Это какой-то дьявольский язык. Хопкинс, может быть, и прочел бы, но нам даже и пытаться не стоит. Ну, а теперь, – он выпрямился и постучал тросточкой по крышке саркофага, – как бы нам это открыть?
Китти нахмурилась от отвращения и чего-то похожего на дурное предчувствие.
– А надо ли это открывать? Почему вы уверены, что вещи именно там?
Мистер Пеннифезер, видимо, нервничал, потому что ответ его был весьма резок.
– Ну, вряд ли их оставили бы прямо на полу, – не так ли, девочка? Старый гуль наверняка хотел иметь их при себе, даже в смерти. Остальная часть комнаты пуста.
Китти стояла на своем:
– А вы проверяли?
– А! Пустая трата времени! Энн, возьмите фонарь и проверьте дальний конец склепа. Убедитесь, что там нет никаких ниш. Фредерик, Николас, Стенли, – нам понадобится объединить все наши силы, чтобы это сдвинуть. Там, с вашей стороны, зацепиться не за что? Возможно, понадобится веревка…
Мужчины столпились вокруг саркофага, а Китти пошла следом за Энн. Немедленно обнаружилось, что мистер Пеннифезер был прав. Через несколько шагов фонарь Энн осветил дальнюю стену склепа, ровную поверхность из обтесанных каменных плит. Энн несколько раз провела фонарем вдоль стены, высматривая ниши или очертания потайной двери, но ничего такого там не обнаружилось. Энн обернулась к Китти, пожала плечами и вернулась на середину помещения.
Стенли достал свою веревку и осматривал свой конец крышки.
– Тут и не подцепишь, – говорил он, почесывая в затылке. – Все такое гладкое… И приподнять не приподнимешь – тяжелая слишком.
– Можно ее просто сдвинуть, – предложил Фред. – Я бы взялся.
– Не-е, тяжелая слишком. Это ж камень!
– Да нет, она должна легко пойти, – возразил Ник. – Трения особого не будет, мрамор довольно гладкий.
Мистер Пеннифезер вытер пот со лба.
– Ну, мальчики, придется попробовать. Единственная альтернатива – взорвать на крышке шар, а это может повредить вещи. Если вы, Фред, упретесь ногами в стену, это даст дополнительный выигрыш в силе. Ну, Ник…
Пока шли эти споры, Китти наклонилась, чтобы получше разглядеть бронзовую табличку. Табличка была густо исписана мелкими клиновидными знаками, которые явно складывались в какие-то слова или символы. Китти не впервые пожалела о собственном невежестве. Древних алфавитов в школе не проходят, а мистер Пеннифезер нипочем не разрешал своим помощникам изучать похищенные ими книги заклинаний. Китти мимоходом подумала, смог ли бы прочесть это отец Якоба, а если бы смог, много ли он бы там понял.
– Китти, уйди с дороги, а? Вот так, ха-арошая девочка!
Стенли ухватился за один угол крышки, Ник за другой, а Фред забрался за саркофаг и уперся ботинком в стенку чуть пониже полочки. Китти прикусила губу, возмущенная дурашливым тоном Стенли, и отошла в сторону, утирая лицо рукавом. На коже выступили капельки пота – в крипте было чрезвычайно душно.
– Ну, парни! Раз-два, взяли!
И парни, крякнув, принялись толкать крышку. Мистер Пеннифезер и Энн светили им фонарями. Свет озарял искаженные лица, оскаленные зубы, блестящие от пота лбы. Кряхтение похитителей на миг заглушил скрежет.
– Молодцы! Отдыхайте.
Ник, Фред и Стенли, задыхаясь, рухнули на пол. Мистер Пеннифезер обошел вокруг, звонко похлопал каждого по плечу.
– Она сдвинулась! Явно сдвинулась! Молодцы, ребята! Внутренности саркофага еще не видно, но мы обязательно до нее доберемся! Передохните, а потом возьмемся снова.
И они взялись снова. И снова. С каждым разом кряхтение становилось все громче, мышцы трещали от усилий; скаждым разом крышка сдвигалась все дальше и дальше, но упрямо застывала опять. Мистер Пеннифезер понукал их, приплясывал вокруг, точно демон, почти забыв о своей хромоте, с лицом, искаженным неровным светом.
– Давай! Вот так! Наша удача – здесь, в нескольких дюймах от вашего носа, главное – не жалеть сил! Давай же, Стенли, черт бы тебя взял! Еще чуть-чуть! Давайте, парни, напрягитесь!
Китти, подобрав брошенный фонарь, слонялась по пустынному склепу, шаркая кедами по толстому слою белой плесени, чтобы хоть как-то убить время. Она доходила до дальнего конца помещения, почти до самой стены, потом разворачивалась и брела обратно.
И тут она обнаружила нечто странное – какой-то пустячок выпадал из общей картины, и это могло иметь значение… Некоторое время она пыталась понять, в чем дело и что именно показалось ей странным, – это было тем труднее, что в этот момент парням удалось сдвинуть плиту особенно далеко, и они разразились торжествующими возгласами, которые мешали думать. Китти развернулась на пятках, подняла повыше фонарь и уставилась на дальнюю стену склепа.
Ну, стена как стена, ничего особенного.
Тогда что же?..
Плесень. На стене не было плесени.
Под ногами повсюду, куда ни глянь, все было бело от плесени – все плиты пола были затянуты ею. И обе боковые стены тоже. За прошедшие века плесень мало-помалу подбиралась к потолку. Быть может, в один прекрасный день ею зарастет весь склеп.
Но на дальней стене не было ни пятнышка. Камни были чисты, и их очертания оставались такими отчетливыми, как будто каменщики покинули это помещение только сегодня вечером.
Китти обернулась к остальным:
– Эй, ребята!..
– Вот, дело пошло! Еще разок – и мы управимся с нею, парни!
Мистер Пеннифезер только что не скакал козлом.
– В углу уже появилось отверстие! Еще немного – и мы станем первыми, кто увидит старика Глэдстоуна с тех пор, как его останки приволокли сюда!
Китти никто не услышал и внимания на нее не обратил.
Девушка снова обернулась к дальней стене. Никакой плесени… Непонятно. Может, эта стена сложена из какого-то другого камня?
Китти шагнула поближе, чтобы дотронуться до камней, зацепилась носком за выбоину в полу и потеряла равновесие. Она пошатнулась, вытянула руки, чтобы опереться о стену, – и упала прямо сквозь нее.
Мгновением позже она растянулась на каменном полу, разбив руки и колено. Фонарь вылетел у нее из руки и покатился по полу.
Китти зажмурилась от боли. Она содрала кожу на ладонях, и колено мучительно ныло. Но сильнее всего было удивление. Что случилось? Она была уверена, что упадет на стену, а вместо этого словно пролетела насквозь, как будто стены не было.
Позади нее раздался душераздирающий скрежет, потом жуткий грохот, несколько торжествующих возгласов и крик боли. Потом – голос мистера Пеннифезера:
– Молодцы, ребята! Мо-лод-цы! Стенли, не хнычь, не так уж сильно ты поранился. Идите-ка сюда, давайте взглянем на него!
Они все-таки сдвинули плиту. Надо пойти посмотреть. Китти медленно, с трудом поднялась на четвереньки и потянулась за фонарем. Потом встала на ноги — и тут фонарь озарил то небольшое помещение, в котором она очутилась.
Помимо ее воли и невзирая на весь ее боевой опыт, несмотря на то что она множество раз чудом избегала гибели, попадала в ловушки, встречалась с демонами, теряла друзей, увиденное настолько ее потрясло, что она вновь перепугалась и растерялась, как много лет назад, на железном мосту при встрече с чудовищем. Пульс стучал у нее в ушах, голова шла кругом. Китти услышала, как по комнате раскатился долгий, пронзительный вопль, вздрогнула, и только потом поняла, что этот вопль исходит из ее собственных уст. Ее торжествующие товарищи внезапно стихли. Голос Энн:
– Что случилось? Где Китти?
Китти стояла неподвижно, глядя прямо перед собой.
– Я здесь… – шепотом ответила она.
– Китти!
– Где ты?
– Чертова девчонка – неужели она ушла наверх? Николас, сходи посмотри.
– Китти!!!
– Да тут я, тут. В дальнем конце склепа. Вы что, не видите?
Говорить громче она не могла – горло сдавило.
– Я здесь. И я не одна…
Настоящий конец склепа был немногим дальше, чем иллюзорная стена, сквозь которую она упала, – быть может, метрах в трех от того места, где она стояла. Белая плесень, не обращая внимания на фальшивый барьер, проросла сквозь него: она покрывала и стены, и пол, и то, что лежало на полу, и тошнотворно светилась в холодных лучах фонаря. Но, невзирая на толстый слой плесени, предметы, аккуратно разложенные вдоль стены, были видны отчетливо, так что ошибки быть не могло. Их было шесть; они лежали бок о бок, головами к Китти, их заплесневелые башмаки упирались в дальнюю стену помещения, а костлявые руки покоились на груди. Благодаря спертому воздуху крипты их плоть разложилась не полностью; то, что осталось, ссохлось и плотно прилегало к костям, так что челюсти черепов открылись, оттянутые натянувшейся кожей, навеки придав их лицам выражение безграничного ужаса. Сама кожа почернела, точно ископаемое дерево. Глаза запали и провалились внутрь черепа. Одежда на всех шестерых была непривычная: старомодные костюмы и тяжелые башмаки на ногах. Грудная клетка одного из них проступала сквозь рубашку. А волосы остались точно такими, как были при жизни, и свисали с жутких голов, точно речные водоросли. Китти обратила внимание, что у одного из людей при жизни были роскошные каштановые кудри.
Ее товарищи все еще звали ее по имени. Китти удивлялась их тупости.
– Да здесь я, здесь!
Она внезапно нашла в себе силы преодолеть шок, в котором находилась, повернуться и крикнуть на все помещение. Ник и Энн были поблизости. Услышав ее голос, они резко обернулись, однако, судя по их глазам, Китти они так и не увидели: их взгляд был удивленным, и они искали девушку, но не видели ее. Китти досадливо вздохнула и шагнула в их