великолепного набора мерзких запахов, преобладал среди которых запах серы. Я чисто от скуки принял одно из своих излюбленных встарь обличий: крылатого змея, покрытого серебристыми перьями, которые над головой вздымались веером.[57] Справа от меня возникло нечто вроде птицы на ногах-ходулях, слева – замысловатые клубы вонючего сине-зеленого дыма. Дальше был пресмыкающийся перед волшебником грифон, а за ним – скорее обескураживающая, нежели угрожающая, – приземистая и неподвижная табуретка. Все мы смотрели на своих хозяев, ожидая приказаний.
Парень почти не обратил на меня внимания – он был слишком занят какими-то своими записями.
– Кхм-кхм, – вежливо кашлянул серебристый пернатый змей. – Кхм-кхм!
По-прежнему никакого ответа. Ну не хамство ли? Сперва вызвать джинна, а потом сделать вид, что так оно и надо! И я кашлянул погромче:
– Кха-таниэль!
Это подействовало. Он вскинул голову, торопливо огляделся по сторонам.
– Заткнись! – прошипел он. – Тебя ведь кто угодно может подслушать.
– Что это тут творится? – осведомился я. – Я полагал, что все происходящее – наше с тобой личное дело. А тут слетелись люди и бесы со всей Британии!
– Срочное дело. У нас вырвался на свободу обезумевший демон. Нужно его уничтожить.
– Ну, если вы распустите всю эту ораву, он будет не единственным психом в Лондоне. – Я указал языком налево. – Взгляни хотя бы на того, с краю. Он обернулся табуреткой! Странный малый… Но мне чем-то нравится его стиль.
– Это и есть табуретка. В том пентакле никого нет. А теперь слушай. Дело не терпит отлагательств. Сопротивление ворвалось в гробницу Глэдстоуна и выпустило на волю стража его сокровищ. Теперь он носится по Лондону и крушит все на своем пути. Ты его признаешь по заплесневелым костям и вообще по запаху разложения. Премьер-министр хочет, чтобы его не стало. Вот зачем собрали всех этих джиннов.
– Что, всех нас? Могучий, должно быть, страж. Африт, что ли?[58]
– Мы думаем, что да. Он могуществен и к тому же ведет себя совершенно неприлично. В последний раз, когда его видели, он вертел тазом на плац-параде конной гвардии. Но послушай: мне нужно еще кое-что. Если найдешь де… африта, попробуй раздобыть любые сведения о Сопротивлении, а в особенности о девочке по имени Китти. Я думаю, что именно она могла ускользнуть с драгоценным посохом. Возможно, это существо сумеет ее описать.
– Китти…
Змей задумчиво помахал языком. Девчонка из Сопротивления, которая носила это имя, уже встречалась нам на дороге. Если я правильно помню, это было вредное создание в мешковатых штанах… Ну что ж, похоже, за прошедшие несколько лет вредности у нее не убавилось.[59] Тут я вспомнил кое-что еще.
– Это не та, что у тебя гадательное зеркало сперла?
Он скорчил свою фирменную рожу бульдога, севшего задом в терновник.
– Возможно.
– А теперь, значит, она стянула посох Глэдстоуна… Да, способный человек всегда карьеру сделает!
– Нормальное было зеркало.
– Да, но ты не можешь похвастаться, что с его помощью была разрушена великая империя. Этот посох – жуткая вещь. Так, говоришь, он все это время провалялся в могиле Глэдстоуна?
– Похоже на то.
Парень опасливо огляделся, но все прочие маги деловито отдавали приказы своим рабам, перекрикивая царящий в зале гвалт. Он заговорщицки подался вперед.
– Смешно на самом деле! – прошептал он. – Всё это время все боялись открыть гробницу. А теперь какая-то кучка простолюдинов оставила в дураках все наше правительство. Но я намерен найти девчонку и все исправить.
Я пожал оперенными плечами:
– Ну, ты мог бы просто пожелать ей всего доброго и оставить ее в покое.
– Ага, чтобы она продала посох тому, кто больше предложит? Не смеши меня!
Мой хозяин склонился еще ближе.
– Думаю, я смогу ее выследить. А когда выслежу. .. Ну, я об этом посохе много читал. Он очень мощный, это правда, но его Повелевающее Слово довольно простое. Чтобы им владеть, нужен могущественный волшебник, но в надежных руках кто знает, на что он способен?
Он нетерпеливо выпрямился.
– Что за задержка? Пора уже отдавать общий приказ выдвигаться на поиски. У меня есть дела поважнее.
– Все ждут, пока вон тот Лютик в углу закончит свое заклинание.
– Кто? Тэллоу?! Что еще задумал этот идиот? Давно бы уже вызвал свою зеленую обезьяну!
– Судя по тому количеству благовоний, которым он запасся, и по толщине книги, которую он держит, он замахнулся на что-то покрупнее.
Парень хмыкнул:
– Небось, хочет произвести на всех впечатление крутостью демона, которого он вызовет. Вполне в его духе. Он готов на все, лишь бы сохранить благоволение Уайтвелл.
– Эй, полегче! – Крылатый змей отшатнулся.
– В чем дело?
– В твоем лице. Ты на миг так мерзко усмехнулся… Просто кошмар.
– Не мели ерунды. Кто бы говорил, а то гигантская змея… Тэллоу просто меня достал, вот и все.
Он выругался.
– И он, и все остальные. Я теперь никому не могу доверять. Да, кстати…
Он снова подался вперед. Змей склонил свою величественную голову, чтобы лучше слышать.
– Мне теперь, как никогда, понадобится твоя защита. Ты ведь слышал, что сказал этот наемник. Кто-то из британского правительства предупредил его о том, что мы едем в Прагу.
Пернатый змей кивнул:
– Рад, что ты обратил на это внимание. До меня это уже давно дошло. Да, кстати, ты уже освободил тех чешских шпионов?
Парень нахмурился.
– Слушай, у меня просто не было такой возможности! На мне висит множество куда более срочных дел. Кто-то из больших шишек управляет глазом голема и устраивает тут беспорядки. Эти люди могут попытаться заткнуть мне рот.
– Кто знал, что ты едешь в Прагу? Уайтвелл? Тэллоу?
– Да, и замминистра иностранных дел. Да – и, возможно, Дюваль.
– Тот волосатый шеф полиции? Но он ушел с собрания до того, как…
– Да, я помню. Но, возможно, его ученица Джейн Фаррар каким-то образом сумела вытянуть из меня эту информацию.
Интересно, здесь освещение такое или мальчишка в самом деле покраснел?
– Вытянуть?! Каким это образом, хотелось бы знать?
Парень набычился:
– Она пустила в ход Чары, и…
Но тут эта занятная история была прервана неожиданным, а для присутствующих магов – еще и малоприятным происшествием. Приземистый желтый волшебник, Тэллоу, стоявший в пентакле в конце соседнего ряда, наконец завершил свой длинный и сложный обряд вызывания и, взмахнув рукавами в полосочку, опустил книгу, по которой читал заклинание. Миновало несколько секунд. Волшебник, тяжело дыша, ждал, пока его призыв будет услышан. И внезапно в центре второго пентакля поднялся клубящийся столб черного дыма, в сердце которого то и дело вспыхивали маленькие и желтые ветвистые молнии. Слегка банально, но по-своему недурно исполнено.[60]
Волшебник выпучил глаза от дурных предчувствий – и, как оказалось впоследствии, предчувствия его не обманули. Дым сгустился в мускулистую черную фигуру метров двух ростом, с четырьмя руками, тянущимися во все стороны.[61] Джинн – точнее, джиннша, – медленно озирался, ища каких-либо погрешностей в пентакле.
И, к своему явному изумлению, она таки обнаружила погрешность![62]
Четыре руки на миг застыли, словно колеблясь. Потом струйка черного дыма потянулась от ног фигуры, осторожно и вкрадчиво ощупывая границы пентакля. Ей хватило двух толчков. Слабое место было вычислено – крохотная дырочка в барьере заклинания. Вперед тотчас устремилась ложноножка, которая хлынула через брешь наружу, сужаясь почти до полной невидимости, чтобы протиснуться в дыру, и снова разрастаясь по ту сторону барьера. Дым струился все стремительнее и стремительнее; он рос, разбухал и вскоре сделался могучим щупальцем, которое с энтузиазмом рванулось в сторону второго пентакля, где стоял оцепеневший от ужаса волшебник. Веточки розмарина и рябины, которые он разложил вдоль границ своего пентакля, разлетелись в стороны, как от порыва ветра. Дым растекся у его башмаков и проворно окутал его ноги густым, непроницаемым столбом. Тут волшебник, наконец, издал несколько невнятных звуков, однако ничего толкового предпринять не успел: фигура в первом пентакле уже почти исчезла – вся ее сущность проскользнула сквозь брешь и окутала теперь свою жертву. Не прошло и пяти секунд, как весь волшебник вместе с его полосатым костюмчиком и всем прочим был окутан дымом. Дым поглотил его с головой. В верхней части дымного столба сверкнуло несколько торжествующих молний, а потом столб ушел в пол, забрав с собой и волшебника.
Еще миг – и оба пентакля остались пустыми, если не считать красноречивого пятна гари на том месте, где только что стоял волшебник, и валяющейся рядом обугленной книги.
В зале для вызывания воцарилось гробовое молчание. Волшебники стояли, точно громом пораженные, их клерки обмякли на стульях, не помня себя от ужаса.
А потом все враз загомонили. Те волшебники, что уже успели как следует сковать своих рабов – и мой хозяин в их числе, – вышли из своих пентаклей и с вытянувшимися лицами столпились вокруг обгорелого пятна, что-то бормоча друг другу. А мы, высшие существа, принялись бурно и радостно обсуждать случившееся. Я тоже обменялся несколькими замечаниями с зелеными миазмами и долговязой птицей.
– Мило, не правда ли?
– Стильно, я бы сказал!
– Вот ведь свезло мерзавке! Сразу было видно, что она просто не верит своему счастью.
– Ну, так ведь и не часто представляется подобный случай!
– Да уж, не часто. Помню, было такое как-то раз в Александрии. Там был молодой ученик…
– Этот дурень, должно быть, оговорился, произнося одно из замыкающих предписаний.