– А может, в книге опечатка попалась. Видели, он читал прямо по книжке? Так вот, он сказал conligi прежде torqui. Я сам слышал.
– Да ты что? Это ж ошибка на уровне начинающего.
– То-то и оно. С тем молодым учеником, про которого я говорил, вышло так же: он дождался, пока ушел наставник, а потом… Нет, просто не верится!
– Бартимеус! Внемли мне!
Парень решительным шагом вернулся в свой пентакль. Пальто развевалось у него за спиной. Прочие волшебники по всему залу делали то же самое. Все они внезапно исполнились суровой деловитости. Я и мои товарищи по несчастью нехотя обернулись к своим хозяевам.
– Бартимеус, – повторил мальчишка; голос у него слегка дрожал, – делай то, что я тебе прикажу ныне: отправляйся в мир и разыщи взбунтовавшегося африта. Повелеваю тебе вернуться ко мне лишь тогда, когда он будет уничтожен.
– Эй, погоди!
Пернатый змей воззрился на него с чем-то, очень похожим на насмешливое изумление. Экий он вдруг сделался официальный – «внемли», «повелеваю»! Это говорило о том, что парень изрядно расстроен.
– Ты чего? – спросил я. – Было бы из-за чего переживать! Ведь этот мужик тебе вроде бы ни капельки не нравился.
Лицо у него залилось краской.
– Заткнись! Ни слова более! Я — твой хозяин, хотя ты регулярно об этом забываешь. Исполняй мою волю!
Ну, вот тебе и доверительные отношения. Парень снова взялся орать и топать ножкой. Просто удивительно, что может сделать с человеком небольшое потрясение.
Когда он в таком настроении, разговаривать с ним бесполезно. Пернатый змей повернулся к нему спиной, свернулся клубком и, вместе со своими товарищами по несчастью, исчез из зала.
34
В тот вечер над лондонскими крышами царило настоящее столпотворение. Помимо сорока или около того сверхмощных джиннов вроде меня, которые, покинув зал в Уайтхолле, более или менее беспорядочно разлетелись на все стороны света, в воздухе кишели бесы и фолиоты различных степеней бестолковости. Не было, почитай, ни единой башни, ни единого делового здания, на крыше которого не восседала бы пара-тройка духов.
Внизу маршировали отряды ночной полиции, с некоторой неохотой прочесывающие улицы в поисках взбунтовавшегося африта. Короче, столица кишела самыми разношерстными государственными служащими. Просто чудо, что африта не выследили в первые же несколько секунд.
Я в течение некоторого времени рассеянно блуждал по центру Лондона в облике горгульи, не имея в запасе никакого определенного плана действий. Как всегда в подобных случаях, моя склонность держаться подальше от опасности вступила в противоречие со стремлением как можно быстрее выполнить порученное дело и освободиться. Вся беда в том, что африты – твари подлые: убить их не так-то просто.
Через некоторое время, поскольку в голову ничего лучшего не пришло, я перелетел на неаппетитный современный небоскреб – сооружение из стекла и бетона в излюбленном волшебниками стиле – чтобы поговорить с тамошними часовыми.
Горгулья приземлилась с грацией балерины.
– Эй, вы двое! Тут скелет не пробегал? А ну, отвечайте!
В общем, относительно вежливо, поскольку это были всего-навсего два мелких синих беса – с ними по-другому и не получится.
– Так точно! – немедленно ответил первый бес.
Я ждал продолжения. Бес отдал мне честь и снова принялся чистить свой хвост. Горгулья утомленно вздохнула и внушительно кашлянула.
– Ну так и когда вы его видели? Куда он побежал?
Второй бес временно прекратил изучать свои пальцы на ногах.
– Проходил он около двух часов назад. Куда побежал – не знаем. Нам было не до того – мы прятались. Он, понимаете ли, сумасшедший.
– В каком смысле?
Бес призадумался.
– Ну, конечно, вы, высшие духи, все довольно мерзкие, но большинство из вас все-таки предсказуемо. А этот… Он говорит странные вещи. И потом, то он всем доволен, а в следующую секунду… Вы поглядите, что он сделал с Гиббетом!
– А что с ним такое? Он жив и здоров.
– Так это Тиббет. Тиббета он не поймал. И меня тоже. Он сказал, что доберется до нас в следующий раз.
– В следующий раз?
– Ну да, он тут уже раз пять пробегал. И каждый раз он читает нам довольно утомительные нотации, а потом пожирает одного из нас. Пятерых уже сожрал, двое осталось. Я вам говорю, сочетание страха и занудства – это все-таки чересчур. Как вам кажется, этот ноготь не врос?
– Не имею определенного мнения по данному вопросу. И когда этот скелет должен вернуться?
– Минут через десять, если он будет придерживаться своего прежнего графика.
– Ну, спасибо! Наконец-то хоть какая-то конкретная информация. Буду ждать его здесь.
Горгулья съежилась, усохла и превратилась в синего беса, лишь отчасти уступающего уродством двум другим. Я отошел в сторону, так, чтобы находиться с наветренной стороны от них, и уселся, скрестив ноги, на карнизе, откуда был виден почти весь Лондон. Есть шанс, что какой-нибудь другой джинн перехватит африта до того, как он вернется сюда. Ну, а если нет, значит, придется что-нибудь предпринять мне. Почему он бегает по городу кругами, оставалось только гадать. Возможно, длительное бдение в гробнице лишило его рассудка. Как бы то ни было, по соседству найдется кому меня поддержать: я видел нескольких джиннов, парящих в воздухе за пару улиц отсюда.
Пока я ждал, в голове у меня вертелись кое-какие праздные мысли. Да, несомненно, в Лондоне в последнее время творится немало странного, и все это происходит одновременно. Во-первых, по городу разгуливает голем, и кто его выпустил – неизвестно. Во-вторых, Сопротивление вломилось в тщательно охраняемую гробницу и сумело унести оттуда ценный предмет. В-третьих, как результат второго, на свободу вырвался сумасшедший африт, который создает дополнительный бедлам.
И все это давало свои плоды – во время общего вызывания я почувствовал, что волшебниками владеют страх и смятение. Может ли все это быть совпадением? Навряд ли.
Мне представлялось маловероятным, чтобы горстка простолюдинов могла проникнуть в гробницу Глэдстоуна сама по себе, без посторонней помощи. Нет, напротив: скорее всего, их кто-то надоумил, снабдил кое-какими указаниями, чтобы они сумели миновать первую линию защиты и войти в склеп. Итак, либо этот доброхот не знал о страже гробницы, либо, возможно, он (или она) о нем как раз знал. В любом случае, вряд ли эта девчонка Китти и ее дружки представляли себе, с чем им предстоит столкнуться.
И тем не менее как минимум сама Китти выжила. И теперь, пока волшебники лезут из кожи вон, пытаясь отловить расшалившийся скелет Глэдстоуна, ужасный посох оказался на свободе.[63] Наверняка кто-то этим воспользуется, и вряд ли это будет та девчонка.
Я вспомнил неведомый разум, наблюдавший за мной через око голема, пока это существо пыталось прикончить меня в музее. Если взглянуть надело беспристрастно, нетрудно представить себе подобную же тень, незримо наблюдающую за событиями в соборе. Была ли это та же самая тень? Мне казалось, что это более чем вероятно.
Пока я ждал, погруженный в подобные глубокомысленные рассуждения[64], я не переставал машинально озирать планы, высматривая надвигающиеся неприятности. Это позволило мне вовремя заметить на седьмом плане бесформенное свечение, приближающееся сквозь лучи заката. Свечение порхало там и сям среди каминных труб, временами вспыхивая ярче, когда оказывалось в тени, временами теряясь в красноватом отблеске озаренной солнцем черепицы. На планах со второго по шестой виднелось все то же сияние – оно не имело никакой определенной формы. Ну да, это была чья-то аура – след чьей-то сущности, – но ее материальный облик разглядеть было невозможно. Наконец я взглянул на первый план – и только теперь увидел обесцвеченную лучами заходящего солнца прыгающую с крыши на крышу человеческую фигуру.
Она перемахнула с конька на флюгер с уверенностью горного козла, покачалась на верхушке, потом поскакала дальше. Когда она приблизилась, до меня донеслись издаваемые ею пронзительные крики, похожие на крики возбужденного ребенка.
Моих соседей-бесов внезапно обуяло беспокойство. Они бросили ковырять свои ногти и чистить хвосты и принялись носиться по крыше взад-вперед, пытаясь спрятаться друг за друга и втягивая животы, чтобы сделаться как можно незаметнее.
– Ой-ей-ей! – вопили они. – Ай-яй-яй!
Я заметил парочку своих товарищей-джиннов. Они летели следом за прыгающей фигурой, держась при этом на почтительном расстоянии. Я все никак не мог понять, отчего же они не нападают. Возможно, я скоро это узнаю. Фигура двигалась как раз в мою сторону.
Я встал, перекинул хвост через плечо, чтобы выглядеть поаккуратнее, и стал ждать. Другие два беса шныряли вокруг, непрерывно вереща. Наконец я не выдержал и подставил одному из них ножку. Второй с разгону налетел на него, и оба покатились кубарем.
– А ну, тихо! – рявкнул я. – Хотя бы попытайтесь держаться с достоинством!
Они молча уставились на меня.
– Так-то лучше.
– Знаешь, что я тебе скажу… – Один бес ткнул в бок второго и указал в мою сторону. – А ведь следующим может оказаться он!
– Ага. Может, на этот раз он заберет его. Может быть, мы спасемся!
– Прячься за него! Скорее!
– Я первый! Ты за мной!
И вновь, пошла катавасия, настолько недостойная и постыдная – каждый из бесов норовил укрыться у меня за спиной, – что мое внимание на ближайшие несколько секунд оказалось полностью поглощено раздачей нескольких абсолютно заслуженных оплеух, звон от которых раскатился по всему городу. Раздавая оплеухи, я случайно поднял голову – и обнаружил, что взбунтовавшийся африт стоит на краю крыши, перекинув ногу через парапет, буквально в паре метров от меня.
Должен признаться, что его вид меня поразил.
Дело было не в золотой маске, воспроизводящей ужасные черты великого волшебника. И не в прядях седых волос, которые торчали из-под нее, развеваясь на ветру. И не в костлявых руках, небрежно упертых в бока, и не в голых позвонках, торчащих над галстуком, и не в пыльном погребальном костюме, болтающемся на костях. Во всем этом ничего особенного не было; я