Натаниэль закатил глаза и попытался восстановить хоть какое-то подобие порядка. Он ухватил Гирнека за шиворот и развернул его прочь от окна.
– Ступайте на ваш стул! – рявкнул он. – Сядьте. А что касается тебя, – продолжал он, обращаясь к джинну, – то мой связной должен был передать девчонке адрес несколько часов назад. Она, должно быть, уже в пути, и почти наверняка с посохом, потому что это самое мощное оружие, какое имеется в ее распоряжении. Когда она появится на лестнице, сторожевой шар это заметит и здесь раздастся сигнал тревоги. Ты должен разоружить ее, как только она войдет в дверь, передать мне посох и предотвратить ее бегство. Понял?
– Яснее ясного, босс! Более того, ты говоришь это уже в четвертый, если не в пятый раз.
– Главное, не забудь про посох. Это очень важная вещь.
– Кому это и знать, как не мне? Не забывай, я присутствовал при взятии Праги!
Натаниэль хмыкнул и снова зашагал взад-вперед. И тут с улицы донесся какой-то шум. Он выпучил глаза и обернулся к джинну:
– Это что такое?
– Голос. Человеческий.
– Ты слышал?.. Вот! Снова!
– Хочешь, я взгляну? – спросил джинн, указывая на окно.
– Только чтобы тебя не заметили.
Мальчик-египтянин боком подошел к окну и исчез. Под холстину прошмыгнул жук-скарабей. Тут где-то за окном полыхнула вспышка. Натаниэль нервно переминался с ноги на ногу.
– Ну?
– Похоже, пришла твоя девчонка. – Голос джинна звучал слабо, как будто издалека. – Почему бы тебе не взглянуть самому?
Натаниэль рывком отвел холстину и выглянул наружу, как раз вовремя, чтобы увидеть, как ближе к другому концу улочки встала невысокая стена пламени. Пламя тут же улеглось. Улица, еще недавно такая пустынная, кишела бегущими фигурами. Одни передвигались на двух ногах, другие на четырех, а третьи явно никак не могли решить, что предпочтительнее, но тем не менее тоже неловко скакали в ярком лунном свете. Послышался треск, потом вой. Натаниэль ощутил, как кровь отхлынула от его лица.
– О черт! Ночная полиция!
Еще один небольшой взрыв. Пол под ногами слегка вздрогнул. Хрупкая и проворная двуногая фигурка метнулась через улицу и нырнула сквозь свежую дыру в стене дома. Один из волков погнался за ней, но его накрыло новым взрывом.
Жук-скарабей одобрительно присвистнул:
– Какое удачное использование шара с элементалями! Толковая девчонка. Но все равно вряд ли она сумеет уйти от целого отряда.
– Много их там?
– Десяток, а может, и больше. Гляди, они бегут по крышам.
– Думаешь, они ее поймают?..
– Поймают и сожрут живьем. Они теперь злы как черти.
– Ладно…
Натаниэль отошел от окна. Он принял решение.
– Бартимеус, – приказал он, – отправляйся и забери ее. Мы не можем рисковать тем, что ее убьют.
Жук-скарабей возмущенно стрекотнул:
– Еще одна славная работенка! Чудесно. Ты уверен? Это значит, что ты, ни много ни мало, бросаешь вызов авторитету шефа полиции!
– Если повезет, он даже не узнает, что это я. Отнеси ее…
Натаниэль стремительно пораскинул мозгами и щелкнул пальцами:
– В старую библиотеку – ну, знаешь, в ту, где мы укрывались, когда за нами охотились демоны Лавлейса. А я заберу пленника и встречусь с тобой позже. Нам всем следует убраться отсюда.
– В этом я с тобой согласен. Ладно. Отойди подальше.
Жук отбежал по подоконнику как можно дальше от окна, встал на задние лапки и указал усиками на стекло. Сверкнула вспышка, дохнуло жаром. В стекле образовалась неровная оплавленная дыра. Жук расправил крылышки и с гудением вылетел в темноту.
Натаниэль обернулся в сторону комнаты, как раз вовремя, чтобы увидеть стул, летящий ему в голову.
Он неловко осел на пол, наполовину оглушенный. Глаза разъехались в разные стороны, и одним из них Натаниэль увидел Якоба Гирнека, который отшвырнул стул и бросился к двери. Натаниэль выкрикнул приказ на арамейском. У его плеча материализовался мелкий бес, который метнул молнию в отвислый зад Гирнековой пижамы. Послышался треск горящей материи и пронзительный вопль. Бес, сделав свое дело, исчез. Гирнек остановился, схватился за пострадавший зад, но тут же снова заковылял к двери.
Натаниэль уже поднялся на ноги. Он метнулся вперед, пригнулся, поймал неуклюжим захватом одну из ног в вязаном носке и дернул ее в сторону. Гирнек упал. Натаниэль навалился на него и принялся отчаянно лупить по морде. Гирнек отвечал ему тем же. Так они некоторое время катались по полу.
– Что за безобразное зрелище!
Натаниэль, дравший Гирнека за волосы, замер.
Потом медленно поднял голову.
В дверях стояла Джейн Фаррар, а за ней виднелись двое плечистых парней из ночной полиции. На Фаррар была отглаженная форма и угловатая фуражка ночной полиции. В ее глазах читалось неприкрытое презрение. Один из стоявших за ней полицейских издал утробный рык.
Натаниэль попытался срочно сочинить какое-нибудь правдоподобное объяснение происходящему, но так и не нашелся, что сказать. Джейн Фаррар печально покачала головой.
– Как низко пали сильные, мистер Мэндрейк! – сказала она. – Освободитесь, если можете, от этого полуодетого простолюдина. Вы арестованы за измену.
БАРТИМЕУС
41
На улице – волки-оборотни, позади, в доме – Натаниэль. Что бы вы выбрали на моем месте? По правде говоря, я был только рад ненадолго вырваться оттуда.
Его поведение тревожило меня все больше и больше. За те годы, что миновали с нашей первой встречи, он – несомненно, благодаря тщательному воспитанию Уайтвелл – сделался подлизой и карьеристом, тщательно выполняющим приказы и постоянно ищущим возможности продвинуться. И вот теперь он по собственной воле лезет на рожон, действует исподтишка и многим при этом рискует. Само собой ему такое в голову прийти не могло. Кто-то его надоумил; кто-то им дирижирует. Я мог бы сказать о Натаниэле многое, и кое-что даже непечатное, но никогда еще он не был так похож на марионетку, как теперь.
И дело, похоже, начинало пахнуть керосином.
Внизу творился хаос. По улице там и сям, посреди куч битого кирпича и стекла валялись раненые оборотни. Они корчились, стенали и хватались за бока, меняя облик с каждой новой судорогой. Человек волк – человек волк… Это основная проблема ликантропии: ее сложно контролировать. Боль или сильные эмоции – и облик меняется сам собой.[79]
«Девчонка вывела из строя как минимум пятерых, – подумал я, – не считая того, которого разнесло на куски шаром с элементалями». Однако еще несколько штук бестолково метались по улице, целые и невредимые, в то время как другие, проявив несколько больше сообразительности, деловито карабкались на крышу по трубам или рыскали в поисках пожарных лестниц.
В целом в живых оставалось штук девять-десять. С таким количеством ни одному человеку не справиться.
И тем не менее девчонка все еще боролась: теперь я видел ее, невысокую фигурку, крутящуюся на крыше. В каждой руке что-то взблескивало – она размахивала своим оружием, пытаясь отчаянными выпадами удержать на расстоянии трех волков. Но черные силуэты с каждой секундой придвигались все ближе.
У жука-скарабея масса достоинств, но в бою от него толку мало. Кроме того, с этими коротенькими крылышками мне потребовалось бы не меньше часа, чтобы долететь до места событий. Поэтому я сменил облик, пару раз взмахнул огромными алыми крыльями, и в мгновение ока оказался прямо над ними. Мои крылья заслонили луну, погрузив четверых сражающихся на крыше в чернейшую тень. Для пущей убедительности я издал тот жуткий крик, с которым птица Рок пикирует на слонов, чтобы похитить их детеныша.[80]
Все это произвело подобающий эффект. Один из волков испуганно ощетинился, отскочил на метр назад и с воем исчез за парапетом. Другой вздыбился – и получил удар сжатыми когтями птицы Рок точнехонько в солнечное сплетение. Он взлетел в воздух, точно мохнатый футбольный мяч, и с грохотом приземлился где-то за трубой.
Третий, стоявший на задних лапах на манер человека, был пошустрее и соображал получше. Появление птицы застало врасплох и девчонку тоже: она разинула рот, изумленно пялясь на мое роскошное оперение, и опустила свои кинжалы. Волк тут же молча прыгнул на нее, целясь в горло.
Его зубы громко клацнули в пустоте, вокруг рассыпались яркие искры.
Девчонка была уже в нескольких метрах и поднималась все выше. Ее волосы развевались, закрывая ей лицо, ноги болтались над стремительно уменьшающейся крышей, улицей и кишащими на ней оборотнями. Возмущенный и разочарованный вой вскоре затих внизу, и мы внезапно оказались одни, высоко над бесчисленными огнями города. Мои спасительные крылья увлекали ее в мирную гавань.
– Эй! Это была моя нога! Ой! Аи! Это же серебро, будь ты проклята! Прекрати немедленно!
Девчонка размеренно тыкала меня кинжалом в лапу у самых когтей. Можете себе представить? В ту самую лапу, что не давала ей свалиться вниз, к коптящим трубам восточного Лондона. Ну, знаете ли! Я указал ей на это с присущим мне красноречием.
– Незачем так браниться, демон, – ответила она, на миг прекратив меня тыкать. Голос ее звучал пискляво и слабо из-за бьющего в лицо ветра. – А потом, мне все равно. Я хочу умереть.
– Поверь мне, если бы я мог тебе поспособствовать… Прекрати!
Новый болезненный укол, новый приступ дурноты. От серебра всегда становится дурно. Еще немного, и мы оба рухнем вниз! Я хорошенько встряхнул девчонку, так, что она едва не прикусила себе язык, а кинжалы вырвались у нее из рук. Но она и тут не успокоилась: теперь она принялась извиваться и выкручиваться, отчаянно пытаясь вырваться из моих лап. Птица Рок покрепче стиснула когти.
– Послушай, девочка, перестань дергаться! Уронить я тебя не уроню, зато могу подержать вверх ногами над трубой кожевенной фабрики.
– А мне плевать!
– Или окунуть тебя в Темзу.