— Ух, — сделала она два жадных глотка, — думала, еще немного — и упаду в обморок.
— Немудрено, — присел я рядом, — запах там действительно убийственный.
— Как же мы поплывем? — в глазах девушки читался неподдельный ужас.
— На реке всё будет иначе, — успокоил я ее. — Погонщики наверняка будут сразу же скидывать испражнения животных в воду, да и, кроме того, речная долина продувается лучше, нежели эта бухта, с трех сторон окруженная деревьями. Главное сейчас, чтоб Вилли смог договориться…
— Он договорится, — меланхолично кивнула девушка, — никаких денег не пожалеет. Мне вообще порой кажется, — продолжила она после минутной паузы, — что Вилли преследует в этой экспедиции какую-то свою, личную цель. Очень уж старается, слишком уж рвется вперед.
— Вряд ли, — возразил я. — Ну какая у него может быть цель? Вот у меня, например, цель — спасти дядю. У тебя — помочь мне в этом. А Вилли, по-моему, просто сопровождает тебя, как и подобает наемному работнику.
Найтли с сомнением поджала губы.
Вилли и Фуби вернулись, лишь когда сгустились сумерки и у места погрузки уже зажглись факелы.
— Не скучали, господа? — тяжело спрыгнул Зомфельд на землю.
— Чем порадуешь? — поднялся я ему навстречу.
— Всё в порядке, — устало утер он лицо. — Отчаливаем буквально через полчаса. В нашем распоряжении будет даже небольшая каюта. Особого комфорта не ждите, но защиту от дождя гарантирую…
— Я бвана приводить, бвана деньги дать, — подал голос юный проводник.
— Да, да, конечно, — полез я в карман за деньгами, — получи свой остаток.
Фуби удовлетворенно засунул купюры за пазуху и призывно махнул рукой:
— Прошу теперь за мной, будем на транспорт ходить.
Пока плот не отчалил, мы успели вдоволь «насладиться» неприятными ароматами, но забыли об этом, едва удалились от берега. Примерно около ста соседствующих с нами коров вскоре умолкли, и лишь из загона для мелкого скота время от времени раздавались одиночные блеяния.
Привязав избавленных от груза лошадей к кормовой надстройке, мы отправились в носовую часть плота, где погонщики и речники собрались вокруг костра, разведенного в разрезанной пополам толстостенной железной бочке. Предусмотрительный Вилли выставил на общий стол оставшуюся от дядюшки Дре литровую бутыль самогона, и глаза наших попутчиков радостно заблестели. Вылив содержимое бутыли в котелок, они пустили его по кругу. Напряжение, не отпускавшее нас все последние дни, наконец-то спало, и мы плавно погрузились в звездное обаяние прохладной ночи. Словно обитатели современного Ноева ковчега, мы, тесно сгрудившись у костра, трапезничали, игнорируя условности цивилизованного мира: пили из общего котелка, брали из тазика еду, сильно напоминающую узбекский плов, прямо руками, и никто не обращал внимания ни на цвет кожи, ни на вероисповедание сидящего рядом человека.
В самом дальнем конце плота негромко и мерно тарахтел движок, удивительно гармонируя с царившим за импровизированным столом настроением. Я и мои спутники радовались, что удачно добрались до реки и приближаемся к цели, пастухи ликовали, что успели разместить своих подопечных в стойлах до наступления темноты, а члены немногочисленной команды плота веселились оттого, что получили за провоз скота приличную плату и даже теленка сверху.
Посиделки у костра затянулись далеко за полночь, и в дополнение к овладевшей миром темноте нас незаметно окутал густой туман. Мы теперь плыли словно в некоем светящемся воздушном пузыре, за пределами которого царил непроницаемый мрак.
— Как же они не боятся вести плот в такой мгле? — удивилась Найтли, тревожно озираясь по сторонам. — А если мы врежемся в берег?
— Не бойся, в носовой части стоит наблюдатель с фонарями. Он и подает сигналы рулевому. Если хочешь, можем подойти поближе и посмотреть.
— Пойдем, — оживилась она, — только возьми меня за руку, мне страшно.
Наши пальцы переплелись, и мы шагнули в непроглядную тьму. От ладошки девушки исходило благодатное тепло, я вдыхал тонкий, слегка хлебный запах ее волос, и сердце мое колотилось уже в ускоренном темпе. Пройдя между двумя небольшими загонами, набитыми овцами, мы оказались на деревянном пятачке, огражденном несколькими корявыми горбылями. Девушка высвободила руку и облокотилась на один из них.
— Интересно, — спросила она вдруг, — как долго продлится наше плавание?
— Пастухи сказали, что если не случится непредвиденных остановок, то до городка Кованее, неподалеку от которого предположительно и находится мой родственник, доберемся примерно за двое суток.
— А если его там нет? Если твой дядя уже переехал куда-нибудь?
Найтли повернулась ко мне, ее губы оказались совсем рядом с моими.
— Тогда, — горло от неожиданной близости у меня пересохло, — опрошу всех, кого удастся, чтобы выяснить, куда он мог перебраться.
— Но если и этим ничего не добьешься? — не отставала она. — Продолжишь поиски? Или вернешься обратно?
— Даже не знаю, — отступил я на всякий случай на полшага. — Наверное, попробую добраться до столицы. Насколько мне известно, до сих пор дядя самостоятельно передвигаться не мог. И если он вдруг вылечился и обрел возможность переезжать с места на место, значит, наверняка пытался добраться до нашего консульства. А все консульства и посольства, как известно, расположены именно в столице.
— Понятно, — задумчиво протянула Найтли. — Тогда уж пусть лучше ожидает нас близ Кованее, — добавила она со вздохом.
— Найтли, милая, я понимаю, к чему ты клонишь, — снова взял я ее за руку. — Только ведь и в этом случае нам с тобой придется расстаться. Даже если у дяди и сохранились какие-то документы, его всё равно не пустят на территорию ЮАР. Помнишь, что говорил чиновник на таможне? Так что мне в любом случае придется сопровождать его туда, откуда можно будет хоть как-то выбраться в Россию. А это, скорее всего, будет всё та же столица…
— А как же лошади? — упавшим голосом прошептала девушка. — Ты ведь не сможешь получишь за них залог, Санья!
— Ой, не пугай меня так! — шутливо сжал я ее пальцы. — Вы с Вилли сами доставите их госпоже Ван Гельт. Заодно и залог получите. Не пропадать же ему в самом деле!
— Я обязательно перешлю тебе деньги, — решительно тряхнула она головой. — Оставь мне свой адрес!
— Адрес? — озабоченно почесал я переносицу. — Нет, Найтли, ничего отправлять мне не надо. Иначе у наших властей возникнут ко мне разного рода вопросы: кто, за что, почему? Лучше купи себе на них что-нибудь такое, что будет напоминать тебе о нашем путешествии. Например, маленький неуклюжий плотик вроде этого…
— Не хочу плотик! — капризно топнула каблучком девушка.
— Не обижайся, пожалуйста, — погладил я ее по щеке. — У нас впереди еще целая неделя… Как минимум… Пока найдем колдуна… Пока отыщем дядю… О, боюсь, я еще успею тебе надоесть…
— Все мужчины — дураки! Вот и ты — так ничего и не понял! — вспылила она и, гордо вскинув голову, зашагала к догорающему костру.
«Э-эх, милая, — думал я, направляясь следом, — где уж мне тебя понять, когда я и сам себя давно не понимаю?»
…Следующие два дня мы провели в блаженной дреме. Убогую отдельную комнатку в надстройке даже относительно нельзя было назвать «каютой», но всё же сие пристанище было на порядок лучше любой палатки в лесу. Главное, все мы успели сладко выспаться, отлежаться на душистом сене и даже… принять ванну. Вездесущий Зомфельд отыскал где-то гладко выдолбленную изнутри колоду, в которую при определенной сноровке можно было забраться аж по пояс. Начерпав из реки воды, пусть и подозрительно зеленой на вид, мы поочередно смыли с себя недельную пыль оставленных позади дорог.
К исходу второго дня наш «ковчег» покинул центральную часть разлившейся километра на два реки и начал забирать к левому берегу.
— Кованее там, три миля впереди, — радостно проинформировал нас примчавшийся невесть откуда Фуби. — Мой вам говорить — до свиданья!
Тепло распрощавшись со своим дружелюбным и услужливым проводником, мы тоже начали готовиться к высадке. Непосредственно к берегу наш плот подойти не мог из-за опасений капитана сесть на мель, поэтому как только под трубчатым днищем заскрипел песок, двигатель тут же заглушили. Пришлось выгружаться прямо в реку. С борта спустили широкий настил, и я (честно сказать, слегка замерев от страха, ведь до берега оставалось не менее пятидесяти метров) впервые вошел верхом на лошади в почти стоячую воду. Конечно, сапоги залил моментально, но в остальном всё обошлось.
Неторопливо преодолев (уже по суше) еще метров триста, мы выехали на берег удивительной красоты озера.
— Предлагаю здесь и остановиться, — предложил, взглянув на часы, Зомфельд. — Скоро стемнеет, а мы все мокрые, грязные и…
— И наши лошадки соскучились по свежей травке, — ловко соскользнула с седла Найтли. — Им тоже нужно подкормиться и порезвиться.
Загнав скакунов в примитивный загон из деревьев, наскоро обвязанных веревками, мы принялись за обустройство лагеря и вскоре уже сидели у костра, просушивая мокрую одежду и одновременно поджаривая на огне огромную рыбину, подаренную на прощание капитаном скотовоза.
Готовкой на сей раз занимался я, Найтли активно мне помогала, а Вилли время от времени исчезал в лесу, возвращаясь каждый раз со всё более озабоченным выражением лица.
— Послушай, Алекс, — присел он наконец к костру, — дай мне на минутку свой бинокль.
— Так ночь же уже на дворе, — отозвался я, пробуя рыбу кончиком ножа. — Что ты в него увидишь?
— Да что-то не нравится мне картинка на другой стороне озера, — ответил он задумчиво. — Хочу получше рассмотреть мельтешащие там огни…
— Давай-ка, друг, сначала поедим, а уж потом посмотрим, причем все вместе, — отозвался я, раскладывая кусочки горячего по бумажным тарелкам, в большом количестве закупленным дальновидной Найтли. — За двадцать минут твои огни никуда не исчезнут.
Вилли промолчал, но по скорости, с которой он расправился с едой, я догадался, что парень и впрямь не на шутку встревожен. Выйдя после ужина к берегу озера и взобравшись на комель поваленного бурей дерева, мы поочередно принялись разглядывать в бинокль расстилающееся перед нами пространство. До противоположного берега было не менее двух километров, и восьмикратный бинокль не смог существенно приблизить его. Однако позволил разглядеть множественные огоньки, хаотично по нему перемещающиеся.