В последнее время Ильха завела привычку невинным тоном расспрашивать Голос о его внешнем облике. Ответом ей служило невнятное бурчание, либо же глаз на фронтоне закрывался каменными веками, намекая на нежелание продолжать беседу.
Сегодня Голос попытался достойно ответить на шпильки своей приятельницы. Причиной, должно быть, послужил успех его недавно закончившейся проповеди: на нее явилось не меньше трех десятков человек, и кое-кто даже оставил пожертвования. Ильха с нескрываемым удовольствием пересчитала медные и серебряные монеты, спрятав их в ямке, вырытой под фундаментом молельни.
Долгий летний день клонился к вечеру. Ильха жарила лепешки под навесом, Тилль бродил по пустырю, охотясь на ящериц, Голос благодушно рассуждал о несовершенствах людского рода.
– Ты у нас зато совершенный, – ехидно поддела его девушка. – Не ешь, не пьешь, только болтаешь целыми днями. Не надоело отсиживаться в своем Нигде? Выбирался бы, хоть гляну, чьей жрицей мне довелось побывать. Может, ты самый обычный демон из Нижней Сферы – чешуйчатый, хвостатый и завтракаешь маленькими детишками?
– Опять ты за свое, – кротко отозвался Голос.
– Сам посуди! – Ильха встала, ткнув одну руку в бок и для пущей убедительности размахивая зажатой в другой ложкой для теста. – Ты сам говорил – здесь, в камнях этой постройки, присутствует только твоя часть. Дух, так сказать. Где же все остальное? Духу без тела никак невозможно. Верно?
– Не то чтоб невозможно… но неприятно, – после долгого размышления согласился Голос, и девушке показалось, будто по серебряному шпилю пробежала цепочка синих огоньков.
– И я что говорю! – обрадовалась Ильха. – Твоя душа сумела перебраться сюда? Сумела! Где душа – там и ее вместилище. Неужели ты хочешь до скончания веков торчать на пустыре в виде молельни?
Рубиновый глаз подернулся еле различимым туманом глубокой задумчивости.
– Зачем тебе это надо? – внезапно осведомился Голос. – Носишься с этой безумной идеей, как твое ручное животное – с новой игрушкой!
– Вовсе она не безумная! – запротестовала девица Нираель.
– А я повторяю, она лишена малейшего намека на разумность, – Голос начинал сердиться.
– Да ты просто боишься попытаться! – в запальчивости выкрикнула Ильха.
Из темного дверного проема мраморного капища донесся нарастающий звук, похожий на звяканье огромных цепей, перемежаемый далеким стоном ветра. Девушка презрительно фыркнула:
– Прибереги свое загробное вытье для более пугливых. Неужели это все, что ты можешь сказать?
Вой и звяканье оборвались. Изрядно раздраженный Голос осведомился:
– Если ты полагаешь себя такой мудрой и знающей, ответь – каким образом мне покинуть место, где я нахожусь?
– Ты к нему что, привязан, как собака к конуре? – огрызнулась Ильха. – Откуда мне знать, как вы, духи, шастаете из мира в мир? Может, тебе достаточно просто захотеть оказаться здесь?
– Личное желание не может быть движущей силой, – возразил Голос, правда, не слишком уверенно. – Этого недостаточно…
– Тогда я захочу! – сердито заявила девушка. – Немедленно иди сюда! Мне надоело говорить с бывшим нужником!
Она топнула ногой, едва не перевернув тарелку с лепешками. Гревшийся на солнце кот поднял голову и, жмурясь, неодобрительно взглянул на хозяйку.
– Ох уж эта мне людская самонадеянность, – снисходительно хмыкнули из недр молельни. – Всегда-то вам кажется, что…
Он не договорил. На кончике шпиля вспыхнула отчетливо различимая искра ярко-зеленого цвета. Мирно вылизывавшийся Тилль поднял шерсть дыбом, пронзительно мяукнул и мохнатым шариком скатился в ближайшее укрытие под уцелевшим кустом репейника. Без того перекошенный навес вздрогнул и начал складываться – Ильха едва успела отпрыгнуть в сторону от целившей ей в голову жерди.
– Эй, прекрати! – испуганно взвизгнула она. – Перестань! Что ты делаешь? Я пошутила!
Поздно. Внутри тонких дымчатых колонн суетливо заметались радужные сполохи, по стенам часовни ползали крохотные синие молнии, трещавшие, как спятившие цикады летней ночью, земля на пять шагов вокруг покрылась сетью расширяющихся трещин, в одну из которых свалилось шаткое жилище Ильхи. Девица Нираель, пытавшаяся сбежать, не устояла на ногах и шлепнулась, вытаращившимся глазами уставившись на узкую дверцу каменного строения.
Внутри крохотного помещения бушевало пламя. Ослепительный, золотисто-оранжевый, совершенно неправильный огонь – устремлявшийся не снизу вверх, а наоборот. Длинные лохматые языки плясали на потолке, тянулись к выложенному черно-белыми плитками полу, шелестели, подобно сухим листьям на ветру, не оставляя следов копоти на камне. Вопреки известной поговорке, это был огонь без дыма: чистый, незамутненный, яростный костер.
Тихо попискивавшая от страха Ильха догадывалась, откуда могло взяться такое диво – из крохотной стаи колдовских светлячков. На пустыре недавно закончил свое существование Пожиратель, круглый летающий пузырь с зубами, почти три седмицы изводивший горожан своими выходками. Прожорливого демона утянули за Грань. После его кончины по округе диковинными бабочками запорхали обрывки разорванной Ткани Миров. Один такой залетел в капище, да так и остался висеть под потолком гроздью светящихся искр. Голос счел незваного жильца безобидным и, как выяснилось, ошибался.
Ильха успела раз десять пожалеть о своих неосторожных словах, клятвенно пообещать никогда в жизни не дразнить Голос и в панике соображала, что делать, ежели из молельни вывалится новый Пожиратель.
Огненные нити соткались в некий вместительный предмет, напоминающий корзину или мешок. Он величественно колыхался под потолком, и девице Нираель вдруг показалось, что внутри него находится нечто живое, яростно бьющееся в попытках выбраться наружу. Моргая, девушка слезящимися глазами всматривалась в переплетения быстро мелькающих языков пламени, сменивших окрас с малинового и оранжевого на пронзительно-голубой. Теперь в молельне висела огромная, светящаяся полупрозрачная капля, чей острый кончик сливался с последними кружащимися искорками призрачной вуали. Ильха видела – не глазами, каким-то иным зрением – как истончается трепещущая нить, удерживающая каплю в подвешенном состоянии…
Спустя еще миг связь между Сферами оборвалась. Капля упала на черно-белые плиты с оглушительным шлепающим звуком, словно из большой бочки выплеснулась вода. Стоявшая на четвереньках Ильха отпрянула в сторону, невольно опасаясь быть увлеченной хлынувшим наружу колдовским потоком. Мимо нее в самом деле пронесся обжигающе-холодный вихрь, точно дуновение далеких Граскаальских гор – и все внезапно закончилось. Прекратилось крохотное землетрясение, потухли огоньки в колоннах и зеленая искра на шпиле. Единственным напоминанием о недавнем происшествии остались только разбегающиеся во все стороны трещины в сухой почве пустыря.
– Голос? – надтреснутым шепотом позвала Ильха. – Ты живой?
Ответа не последовало. Так и не решившаяся встать на ноги девушка подползла к дверному проему, настороженно заглянув внутрь. Совершенно сухие мраморные квадратики пола, ровные гладкие стены без малейших следов бушевавшего здесь пожара…
И свернувшееся посреди молельни нечто человекоподобных очертаний, объятое тающим призрачным светом. Непонятно откуда взявшееся существо судорожно корчилось, а по мере того, как меркло голубое сияние, девица Нираель начала различать испускаемые неведомым созданием звуки: полные отчаяния, неразборчивые и пронзительные крики, словно ввинчивающиеся прямиком ей под череп. Девушка зажала уши руками – не помогло. Истошные вопли продолжали звенеть, становясь все громче. Перепуганная до смерти Ильха поползла прочь, едва не свалившись в оказавшийся у нее на дороге провал в земле. Теперь она хотела только одного – оказаться как можно дальше от молельни и находящегося в ней создания, чем бы оно не было.
Шагов через десять девушка попыталась вскочить на ноги, запуталась в подоле платья и снова упала, разбив колено. Всхлипывая и шатаясь, Ильха добралась до границы пустыря, мешком свалившись прямо посреди узкой пыльной улочки. Крики в ее голове словно отдалились, став немного потише, но, если кто-нибудь из жителей окрестных домов увидел ее сейчас, наверняка счел бы девицу Нираель помешавшейся. Смутно Ильха понимала, что должна обратиться за помощью или хотя бы набраться смелости и возвратиться к капищу, но сил встать у нее не было.
Так она просидела с четверть колокола, раскачиваясь и хныча, пока на нее не наткнулись бодро шагавшие к пустырю знакомцы. Двое из них принадлежали к числу поклонников новой веры, третий увязался следом за приятелями в надежде увидеть объявившееся в Шадизаре диво.
Запинаясь и икая, Ильха Нираель растолковала им, почему торчит здесь в столь неприглядном виде, и что с молельней стряслось нечто необычное. Рассказывая, она несколько успокоилась. Когда ее приятели, поразмыслив, решили пойти и глянуть, что делается в капище, самозваная жрица последовала за ними – в отдалении, чтобы успеть сбежать, если что-то пойдет не так.
Постройка из черного мрамора стояла на прежнем месте. Правда, теперь она оказалась в центре паутины расколовших землю неглубоких трещин и слегка покосилась набок. У порога стоял, настороженно принюхиваясь, взъерошенный черно-рыжий кот. Завидев людей, Тилль на редкость предусмотрительно шмыгнул в заросли, предоставив поле боя более разумным созданиям.
Напугавшие Ильху вопли стихли – как в ее разуме, так и наяву – сменившись вполне отчетливо доносившимися из недр маленького строения протяжными, душераздирающими стонами. Троица так отважно сунувшихся на пустырь молодых людей шла все медленнее, косясь на мелькающие вдалеке спасительные огоньки в окнах домов. Заявись они сюда поодиночке, они вряд ли рискнули лезть проверять слова Ильхи, больше походившие на лихорадочный бред. Увели бы девицу Нираель прочь и вернулись наутро, желательно с подкреплением. Может, даже с двумя-тремя городскими стражниками – будет кого бросить на прокорм чудовищу из иной Сферы, ежели оно и в самом деле обосновалось в капище.