– С этого и надо было начинать, а не трепать языком попусту, – буркнул благородный дон Кебрадо, еле сдерживая раздражение.
– Хорошая история порой ценнее груды сокровищ, – низкий голос чернокосой воительницы совершенно не соответствовал ее юному облику. Так могло бы разговаривать каменное изваяние, что сохранилось с древних времен где-нибудь среди холмов Темры.
– Спасибо, Мори. Одна ты ценишь меня по заслугам в этом полном ненависти и стяжательства мире, – на Альса опять накатил приступ глумливого словоизвержения. Девица по имени Мори безнадежно отмахнулась. – Но, прежде чем утраченное вернется к своим владельцам, я должен выразить мою неизмеримую благодарность той, что презрев опасности и трудности… В общем, нашей прекрасной и неустрашимой Клелии. Если бы не ее щедрость и сила духа, вряд ли бы мы преуспели, – Клелия диа Лаурин явственно смутилась. – Также позволю себе отметить неоценимую помощь, пришедшую с той стороны, откуда никто ее не ждал… и попросить высокое Собрание выслушать гостя, стоящего у нашего порога. Аммарт, могу я рассчитывать на твою воспетую в легендах непредвзятость и честность?
– Можешь, – коротко кивнул предводитель.
– Тогда переходим к самому волнующему, – Аластор запустил руку в мещок, вытащив сверкнувший червонным золотом солнечный диск. – Эпиналь, кажется, это твое? Извини за выходку в Обители. Скажу честно, уж больно мне надоели твои проповеди и твое яростное порицание моего образа жизни. Признайся, ты просто-напросто завидуешь!
– Ты неисправим, а слово «добродетель» тебе известно только понаслышке, – почтенный месьор Эпиналь обеими руками вцепился в священный символ. Улучив момент, осторожно прикусил уцелевшим зубом кончик одного из лучей, проверяя, не подделка ли. С этого Кайлиени станется… – Куда ты ведешь своих последователей, уму непостижимо!
– Я всего лишь даю жизнь тому, о чем они просят и мечтают. Также как и наша драгоценная Кэто, – из мешка появился хрустальный флакончик, наполненный оранжево-золотистой жидкостью. Рыжеволосая красавица рванулась к нему, и почти сразу же отдернула руку, как обожглась.
– Аластор, если ты опять за свое… – грозно начала она.
– Да настоящий он, настоящий! – взвыл Дурной Глаз. – Возьми и убедись!
Кэто Сувейба с величайшей осторожностью открутила туго притертую нефритовую пробку. Над столом поплыл сладчайший аромат миндальных цветов, слегка оттеняемый запахом увядающих роз. Принюхавшийся асир оглушительно чихнул, так что Кэто едва не выронила от неожиданности флакон.
– Джерхалиддин, сделай одолжение – избавь меня от твоей ржавой железяки, – из мешка появились обтянутые черной кожей изогнутые ножны, украшенные чеканкой по серебряным пластинам и россыпью мелких рубинов. Ар-Гийяд незамедлительно выдернул из них тяжелый ятаган – по коричневатому лезвию с множеством извилистых разводов пробежали волны зеленоватого огня – и, опрокинув свое седалище, с ликующим воем изобразил у себя над головой нечто вроде гудящей сверкающей паутины. Клелия Кассиана и Леук, бывшие его соседями, еле успели пригнуться. Воссоединившись с любимым клинком, неистовый кочевник немедля возмутился:
– Клелия, Лжец, а почему вы меня не позвали? Рубить похитителей, этих пауков? А если бы вы сами не справились?
– Перестань называть меня Лжецом! – возмутился Аластор.
– А как тебя называть? – невозмутимо отпарировал Ар-Гийяд. – Честный, что ли?
– Толку тебя было звать – лишенного телесного воплощения. Что б ты стал делать, пугать их своими завываниями? – мстительно заявил Дурной Глаз и полез за следующим предметом. Ар-Гийяд немедленно надулся, углубившись в созерцание игры солнечных бликов на отточенной до бритвенной остроты кромке своего ятагана.
– Мори, Эйрик, думаю, это вам пригодится, – из мешка явились тяжелый перстень и украшенный драгоценностями лошадиный череп. Гигант немедля сгреб кольцо, казавшееся в его лапище игрушечным, и загрохотал:
– А я-то думаю, куда оно подевалось! И там ищу, и там – нету, как сквозь землю провалилось! Ну, думаю, опять кому-нибудь в погребальный курган сунули, жди теперь, пока отыщут! Альс, я твой должник!
– Спасибо, – негромко сказала Мори, обеими руками ласково поглаживая желтую кость былой лошадиной головы. – Мне ее очень недоставало.
– Только очередной конец света не устраивай, а? – жалобно (и вполне искренне) попросил Кайлиени.
Морригейн-Разрушительница, кою в Полуночных переделах именуют еще Королевой Мертвых, загадочно улыбнулась. Синие глазища, холодные, как вечный лед на вершине Бен Морга, Скалы Гигантов, на мгновение потеплели.
– Клелия, держи, – на свет явилось серебряное зеркальце в оправе черного дерева. Диа Лаурин немедленно заглянула в него и облегченно перевела дух, словно опасалась встретиться взглядом с кем-то иным.
Тусклые огоньки, горевшие между разлохмаченными тряпками, скрывавшими от сторонних взглядов физиономию Ловца Загадок, стали чуть ярче – из недр казавшегося бездонным мешка Обманщика вынырнул толстенный фолиант, перехваченный застежками в виде сомкнутых человеческих рук. Аластор протянул его было владельцу… и внезапно отдернул, прижав к себе.
– Ничего не могу поделать, – упрямо сказал он. – Это мой единственный шанс. Я должен попытаться. Леук, в безграничной мудрости своей ты наверняка знаешь, что я хочу получить. Может твой господин дать мне это – в обмен на Книгу?
– А если он откажется? – скрипнуло из-под лохмотьев.
– Тогда я по совершенной случайности опять потеряю ее в мире, – заявил Альс. – Леук, ну сделай одолжение, спроси!
Мумия неподвижно застыла в кресле, словно прямиком перенесенном сюда из величественных гробниц Луксура Стигийского. Вокруг Охотника за Тайнами, представлявшего в Собрании великого и равнодушного владыку Серых Равнин, закружились песчаные смерчики. Сидевшим за столом стало слегка не по себе – даже не ведавшим страха Ар-Гийяду и Эйрику, Отцу Героев.
– Нет, – наконец изрек Леук, и в его шелестящем голосе прозвучало нечто вроде сочувствия. – Господин Судья не может выполнить твоей просьбы. Судьба женщины, о которой ты просишь, занесена на страницы Скрижали и под ней подведена черта окончательного расчета. Ее душа окончила свой нынешний путь и ожидает перерождения, – он подумал и добавил уже от собственного имени: – Мне очень жаль. Правда жаль, Кайлиени. Но ты знаешь закон. Умершее – мертво.
– И ничего нельзя сделать? – всплеснула руками донельзя расстроенная Клелия Кассиана. Опешивший от полученного ответа Альс отступил назад, привалившись к колонне. – Леук, это жестоко!
– Многие из ушедших на Равнины были достойны прожить еще немного, но не мой господин определяет срок их жизни, – пожал плечами слуга Безликого. – Он не знает жалости или гнева, он всего лишь служит Равновесию. Как и все мы.
Леук помолчал и внезапно спросил:
– Она так тебе необходима, эта смертная?
Аластор молча кивнул, не отрывая взгляда от переплетения мозаичного узора у себя под ногами.
– Тебе обязательно нужно, чтобы она жила в твоем ненаглядном городишке?
– Мне нужно, чтобы она просто жила, – нарочито ровным голосом отозвался Альс. – Все равно где. Лишь бы со мной.
– В таком случае, ты мог бы забрать ее в свои владения, – невозмутимо предложил Леук. – Правда, тем самым ты лишишь ее возможности возродиться в этом мире, зато она всегда пребудет с тобой. Господин Судья наделил меня достаточной властью, чтобы я мог вызвать с Равнин ее душу и вручить тебе. Согласен?
– А… – в кои веки растерялся Аластор.
Впрочем, через миг он уже владел собой и светился от радости:
– Да! Да, конечно!
– Книгу отдай, – ворчливо потребовал Ловец Загадок. Получив просимое, он зашелестел хрустящими страницами, пока не отыскал ту, где незримая кисть вывела имя: «Феруза иси-Мансур-ат'Джебеларик, в замужестве Кайлиени». Из недр прорвавшегося одеяния Леука явились серебряный пенал для письма, перо и чернильница. Перо закрипело по пергаменту; закончив, Леук заверил написанное оттиском болтавшегося на его иссохшем пальце кольца с массивной печаткой.
– Все, – фолиант захлопнулся. – Мы в расчете. На ближайшие сто лет воздержись беспокоить моего господина своими вздорными просьбами. Относится ко всем, а то повадитесь возвращать к жизни своих любимчиков…
Кайлиени, еще не веря до конца в случившееся, с обалдело-отсутствующим видом принялся сворачивать свой мешок. К жизни его вернул только возмущенный вопль:
– Постой-ка! А где корона?
– Какая корона? – рассеянно переспросил Альс, витавший в каких-то своих грезах.
– Моя, разумеется! – скорый на гнев Кебрадо лос Уракка воздвигся над столом. – Моя алмазная корона! Которую ты пытался прикарманить!
– А-а, эта… – припомнил Дурной Глаз и развел руками. – Извини, вот ее я не принес. Пришлось отдать ее одному весьма достойному человеку – в качестве оплаты за помощь в спасении Клелии.
Кебрадо побелел, затем и без того смуглое лицо до черноты налилось дурной кровью.
– Что? – совершенно по-змеиному прошипел он. – Что ты сказал? Отдать?! Смертному?! Как… просто как десяток медяков наемному каменотесу?! Я не ослышался?!
– Все ты правильно расслышал, – рыкнул громогласный Эйрик. – Повторить? Отдал он твою безделушку. И совершенно правильно сделал – Клелия стоит дороже всех сокровищ мира, вместе взятых!
– Вот именно, – поддержал гиганта Эпиналь.
– Аммарт! – еле сдерживая ярость, воззвал благородный Кебрадо. – Доколе будет продолжаться это безобразие?! Доколе я буду вынужден терпеть поношения от этого… этого…
– Мерзкого проходимца, – услужливо подсказал Кайлиени. – Аммарт, поверь, так было нужно. Я дал тому человеку слово, и за это слово – а также за жизнь госпожи Клелии – множество других людей отдали свои жизни. Нет, я понимаю, для блестящего гранда Кебрадо лос Уракка жизнь смертного и данное слово медного сикля не стоят, но я так не могу…
– Ты будешь учить меня чести?! Ты, вор и покровитель воров, ты, вечный лжец, ты… – Кебрадо аж задохнулся от гнева. – Да я тебя… я тебя… в порошок… уничтожу…