– Я сказал – идем! – рявкнул Креон.
Чем выше они поднимались, тем сильнее ветер трепал плащ Теламона и тем больше пепла летело мальчику в лицо. Отчего-то Теламону стало не по себе. Если Гилас и Пирра и впрямь идут к святилищу, зачем им дуть в рога?
Внизу он смутно разглядел извилистую реку, бежавшую к Дому Богини. Тут Теламона осенило, и он кинулся догонять Креона.
– Нет, что-то здесь не так, – произнес он вполголоса, чтобы воины не услышали.
– На этом распроклятом острове все не так, – проворчал дядя.
– Что, если это уловка?
– Ты о чем? – рявкнул Креон.
– Может быть, Гиласа и Пирры здесь нет.
– А может быть, они уже в святилище и молятся богам, чтобы те уничтожили наш кинжал! Тогда сам будешь докладывать Короносу, что они добились своего, а мы остались в дураках!
Теламон набрался храбрости и произнес:
– Но ты ведь мог и ошибиться…
– Мы с тобой оба видели девчонку!
– Издалека, в темноте! Я даже не уверен, она это или нет!
– А если она?
Теламон задумался.
– Давай разделимся. Ты с половиной отряда поднимайся на Гору, а я возьму другую половину и пойду к Дому Богини.
– И что потом? – усмехнулся Креон. – Вдруг там люди есть? Рассказывают, этот их Дом Богини размером с гору! Собираешься захватить его с отрядом из двадцати человек? Ты ведь даже не воин!
Теламон вспыхнул до корней волос.
– Но если я прав, тогда я добуду кинжал, и…
– Ах вот что ты задумал, – перебил Креон. – Хочешь один вернуть Короносу кинжал и настроить отца против меня? А знаешь, пожалуй, ты дело говоришь: на всякий случай надо разделиться. Половину людей отправим на Гору с Иларкосом, а остальные пойдут к Дому Богини, и поведу их я!
Теламон открыл было рот, собираясь возразить, но тут над горизонтом поднялось Солнце, и вдалеке в сером луче света блеснул странный, причудливый холм.
Креон со свистом втянул в себя воздух. Кефтийский пленник опустился на колени и благоговейно произнес:
– Кунису.
– Он говорит, что это Дом Богини, – с легкой запинкой перевел Иларкос.
Несколько секунд ошеломленный Теламон мог лишь молча смотреть на древнее средоточие кефтийской власти. А потом он вспомнил, как возле ущелья Гилас и Пирра оставили его в дураках, и решимости сразу прибавилось. Теламон вообразил, как храбро ведет воинов в атаку и захватывает Дом Богини. Он вскинет над головой кинжал Короноса и объявит себя правителем всего Кефтиу. Гилас убит, Пирра в знак почтения стоит перед Теламоном на коленях…
Но резкий окрик Креона вернул мальчика с небес на землю.
– Эй, племянничек! Слышишь, что я говорю?
– Ее здесь нет, – повторил Теламон. – Если хочешь, отправь Иларкоса в святилище, но они нас обвели вокруг пальца. Гилас и Пирра несут кинжал в Дом Богини.
«Далеко еще?» – с тревогой думал Гилас.
Пирра спешила вперед рядом с ним. Ее кулаки были плотно сжаты. Позади бежала Разбойница. Она присоединилась к Гиласу и Пирре, как только они покинули лагерь. Разбойница возникла рядом бесшумно, как и все львы. Казалось, львица чувствовала, что сейчас не до бурных приветствий.
Сначала они, спотыкаясь, брели по берегу реки в потемках. Зажечь камышовые факелы, которые дал им Девкарьо, Гилас и Пирра не осмеливались. На рассвете стали видны холмы, а на их склонах – дома, оливковые рощи, виноградники и ячменные поля. Все это стояло заброшенное, покрытое слоем серого пепла. Гилас прикинул, что сейчас около полудня. Сетойя осталась далеко позади. Звуков погони они с Пиррой не слышали. Неужели хитрость Девкарьо сработала?
Днем потеплело. В царивших без Солнца сумерках жужжали мухи и чирикали воробьи. Гилас снял куртку из овчины и обвязал ее вокруг пояса. Справа над ними мрачно нависал темный горный гребень, сплошь изрытый пещерами. Ох, не нравилось Гиласу это место.
Тут Разбойница сильно наморщила нос и чуть оскалилась. Так она делает, уловив какой-нибудь сильный запах.
– Разбойница чует город, – напряженным тоном произнесла Пирра.
– А где он? – спросил Гилас.
– Окружает Кунису с трех сторон, а на востоке течет река. Но сейчас оттуда все разбежались. Идем. Совсем чуть-чуть осталось.
Гилас поглядел на горный гребень.
– Вдруг Вороны туда залезут? Мы у них будем как на ладони, они нас мигом из луков пристрелят. Проще только рыбу в бочке на острогу насадить.
– У них духу не хватит туда сунуться, – странным тоном возразила Пирра.
– Почему?
Девочка промолчала.
Разбойница тоже не сводила глаз с горного гребня. Ее глаза видели то, что было недоступно восприятию Гиласа. Тут мальчик вздрогнул: он заметил, что входы в пещеры завалены камнями. Боль пронзила висок, и уголком глаза Гилас заметил черные облака Чумы и тени, от которых исходили ярость и чувство утраты.
– Здесь гробницы, – прошептал Гилас. – Очень много. Сотни!
– Да, – подтвердила Пирра. – А на холмах к западу и северу их еще больше. Захоронения окружают Кунису. Это Города мертвых.
Гилас искоса взглянул на нее:
– И твоя мать тоже…
– Да. Ее похоронили высоко на Гребне Мертвых. Она смотрит на нас оттуда.
Не успел Гилас ответить, а Пирра уже со всех ног поспешила дальше. Вскоре деревья расступились, и они вышли на открытое место. Гилас ахнул.
Перед ним раскинулось огромное скопище пепельно-серых домов, теснившихся друг к другу. Вместе они напоминали одну гигантскую деревню вокруг бледного сияющего холма. Но, приглядевшись, Гилас понял: нет, перед ним не холм, а огромная, великолепная крепость. Ничего подобного он даже вообразить не мог. Стены казались на удивление гладкими, их даже пепел не коснулся. По верху тянулся ряд огромных каменных бычьих рогов. Даже в полутьме, без Солнца, от Дома Богини исходило неземное сияние, будто он светился изнутри.
– Кунису, – произнесла Пирра. В ее голосе одновременно звучали и горечь, и гордость. – Дом Богини.
В этот момент вдалеке затрубили рога. Львица испугалась и кинулась в лес.
– Разбойница, вернись! – закричал Гилас.
Но та уже скрылась из вида.
Девочка схватила Гиласа за руку:
– Идем, мы уже почти на месте!
– А как же Разбойница? Она за нами через город не пойдет!
– Нет времени ее искать! Скорее, надо довести это дело до конца!
Пирра права… На всякий случай в последний раз оглянувшись через плечо, Гилас углубился вместе с ней в лабиринты города.
У Гиласа голова шла кругом от бесчисленных высоких стен и темных арок, во многих из которых сидели гноееды. Потом они с Пиррой бежали вверх по дороге, выложенной коварным, скользким голубым камнем. По обе стороны от них тянулись к небу стены из зеленых блоков, таких огромных, будто их вырубали сами боги. Впереди высились ворота, украшенные позолоченными изображениями морских существ: Гилас заметил осьминогов, летучих рыб и дельфинов. По обе стороны от ворот стояли восковые фигуры в человеческий рост, покрытые черными пятнами Чумы.
Сначала Гилас подумал, что гигантские ворота заперты, но стоило Пирре толкнуть створки, как они со скрипом открылись. Изнутри пахнуло благовониями и серой.
Пирра взяла Гиласа за руку. Ее пальцы были холодны как лед, зато бледное лицо выражало упрямую решимость.
– Будем держаться вместе, – произнесла она. – С непривычки в Доме Богини легко заблудиться.
Гилас в зданиях почти не бывал, изнутри он видел только крестьянские хижины, да еще один раз ходил в крепость Креона. Такого великолепия он даже вообразить не мог.
Он спешил следом за Пиррой по полутемному коридору.
Стены расписаны синими спиралями: посмотришь, и голова кружится. Пол неестественно гладкий. Его украшают узоры из красных и желтых завитков, напоминающих волны. Сквозь решетчатую крышу внутрь проникают лучи серого дневного света.
Пирра то ступала в освещенные квадраты, то снова ныряла в темноту.
– Надо факелы зажечь, – пробормотала она.
Гилас чиркнул огнивом – и очутился в волшебной стране. Черные ласточки кружат по кроваво-красному небу над покачивающимися синими камышами и белоснежными лилиями. А вот зеленый лев раскинул желтые крылья. Пасть его разинута в безмолвном реве.
– Гилас, это всего лишь росписи, – бросила Пирра. – Не отвлекайся, иди за мной. Я спрятала кинжал в своей комнате, до нее еще далеко. И смотри под ноги.
Настороженно оглядываясь, Пирра вела Гиласа по извилистым коридорам. Время от времени они переступали через желоба, которые Пирра называла водостоками. Иногда коридоры заканчивались тупиками, а пол вдруг резко шел под уклон – как бы не упасть! А мимо все проносились нарисованные миры. Гилас чувствовал себя не в своей тарелке: неотесанному пастуху из Акии среди всей этой роскоши делать нечего.
Кажется, будто Дом Богини хочет его запутать. Только что он шел, держась за белую, прохладную, гладко отполированную каменную стену, но уже через несколько шагов под его рукой качнулась деревянная ширма. Некоторые двери широкие – в такие сразу три человека войдут. Зато другие – узкие, а по бокам стоят высокие красные колонны, напоминающие мощных широкоплечих стражников. Гилас прошел мимо колонн бочком, стараясь до них не дотрагиваться.
А Пирра побежала прямиком к следующей двери. Но оказалось, что это вовсе не дверь, а занавес из сверкающих бусин, похожий на стену ледяного дождя. Гилас прошел через него и сразу запутался в другом занавесе. Скользкий фиолетовый материал облепил лицо, точно паутина. Пирра сказала, что он называется «шелк» и его прядут черви. В полутемной комнате без окон мальчик заметил корзины. На дне свернулись кольцами крепко спящие змеи.
– Они нужны для ритуалов, – шепотом объяснила девочка. – Я потом проверю, не надо ли их покормить.
Затем Пирра и Гилас пересекли зал. Их шаги разносились по нему гулким эхом. Казалось, люди только что ушли отсюда. Гилас ободрал голени о позолоченную скамью с когтистыми лапами вместо ножек и едва не перевернул стол вместе с глиняными чашами для питья. Стенки у них были тонкие, как яичные скорлупки. Очага Гилас не заметил. Он спросил, как же здесь топят.