– Очагов у нас нет, только жаровни.
«Здесь даже огонь переезжает с места на место», – подумал совсем оробевший Гилас.
Вот Пирра повела его вверх по плоским, ровным каменным ступеням.
– Осторожнее на лестнице, – предупредила она.
«Так вот как называется эта штука».
– Держись поближе к стене.
С другой стороны зиял обрыв.
Дальше свернули в коридор, где по обе стороны тянулись ряды дверей. Вместо засовов они были заперты при помощи завязанных шнуров, на концах которых висели печати из глины.
– Это кладовые, – пояснила Пирра. – Заберем кинжал – вернемся сюда и наберем продуктов.
Гилас не почувствовал здесь ни одного призрака, зато уловил шорохи, которые издавали многочисленные невидимые существа. У него над головой кружили воробьи и ласточки, на потолочной балке он заметил осиное гнездо, в водостоке мелькнул змеиный хвост. А один раз мальчик различил далекий стук копыт. Люди покинули Дом Богини, и теперь его заняли дикие звери и птицы.
Гилас тревожился за Разбойницу. Она ни за что не осмелится последовать за ним сюда. Львице не объяснишь, куда он пошел и зачем. Вдруг Разбойница решит, что мальчик снова ее бросил?
И опять коридоры и комнаты.
– Здесь мастерские, – произнесла Пирра.
– Кто в них работает?
– Много кто – ткачи, гончары, печатники, золотых дел мастера…
– И как ты здесь не плутаешь?
Пирра невесело улыбнулась:
– Я в этом месте всю жизнь провела. От нечего делать успела осмотреть весь Дом Богини.
Гилас заглядывал в мастерские, и перед ним представали картины одна причудливее другой. Потолок, на котором обосновалась целая стая спящих летучих мышей, отчего он напоминал мохнатый, бугорчатый черный фрукт. Гора гигантских яиц, каждое размером больше головы младенца, и штуки, напоминающие огромные бивни выше человеческого роста.
– Эти яйца снесла какая-то птица, – пояснила Пирра. – Кажется, она называется «страус». А рядом слоновая кость, ее привезли из Египта. Представить страшно, как выглядит чудовище, у которого такие бивни! В Зале Шепотов стоит статуя бога из слоновой кости, у него золотые волосы…
Слова Пирры эхом отражались от стен.
– Срежем путь через Главный двор, – объявила Пирра.
Девочка толкнула дверь, и они с Гиласом оказались под открытым небом.
Огромное пространство выложено желтой плиткой с запутанными узорами из синих листьев плюща. Вокруг возвышаются стены: два этажа, позолоченные двери, высокие окна, снова красные колонны-стражники – и огромная нарисованная толпа. Все как один глядят на Гиласа.
Куда ни повернись, со всех сторон величавые мужчины и бледные женщины удивительной красоты с темными глазами миндалевидной формы, совсем как у Пирры. Казалось, перед мальчиком не изображения, а живые люди – стоит ему уйти, и они сразу примутся его обсуждать: «Зачем сюда явился этот Чужак?»
В центре Главного двора стоит оливковое дерево в огромном позолоченном горшке, а в северном углу высится гигантский двойной топор из блестящей бронзы. Кто-то водрузил его на пьедестал из фиолетового камня. А рядом зияет черная дыра.
– Это спуск на нижний ярус, – сказала Пирра.
– Тут еще что-то есть? Внизу?
Пирра снова невесело улыбнулась:
– Да, и наверху тоже. – Она указала на выступающую часть западной стены. – На этом балконе стоит моя мать. То есть стояла.
Гилас облизнул губы.
– Для чего нужен такой большой двор?
– Здесь прыгают через быков. Танцуют. Совершают жертвоприношения. Иногда, если мать уезжала по делам, Усерреф катал меня на колеснице… – Тут Пирра помрачнела. – Скорее. Мы почти пришли.
И вот они спешат по очередному коридору. Здесь стены расписаны оленями в натуральную величину. Одному самцу на ухо села муха: кажется, он вот-вот ее сгонит. А вот соня на ячменном колосе. Ее нарисованный хвост обвивает стебель.
Тут Пирра скрылась за углом. Гилас побежал ее догонять – и налетел на быка.
– Пирра, берегись! – прокричал мальчик, хватаясь за топор.
– Не бойся, он не настоящий!
Этот дикий самец даже крупнее того, с которым Гилас столкнулся в предгорьях. Опустив голову, он идет в атаку. На плечах бугрятся мышцы, из пасти торчит широкий язык. Казалось, бык собирался пробить стену, но неизвестное божество превратило его в камень, и он так и застрял посередине.
– А выглядит как живой, – буркнул пристыженный Гилас.
Надо же было так оплошать!
– Когда я была маленькой, думала, что он по ночам оживает, – произнесла Пирра.
«А вдруг?..» – подумал Гилас, осторожно пробираясь мимо быка и стараясь не смотреть в его красные, налитые кровью глаза.
Вот они подошли к полутемной комнате без окон. У входа высились все те же колонны-стражники. В свете факела перед Гиласом предстали великолепные покои: на стенах роспись в виде рыб, скамья из позолоченного дерева на когтистых лапах, алый ковер, расшитый синими ласточками, высокая лампа из лилового мрамора, кедровый сундук, инкрустированный панелями из слоновой кости.
Тут Гилас совсем оробел.
– Здесь живет Богиня?
Пирра фыркнула:
– Скажешь тоже! Это всего лишь моя комната.
Ее комната?! Гилас был потрясен до глубины души. Он всегда знал, что Пирра богатая, но такой роскоши даже вообразить не мог.
– Кинжал вон там, за панелью в стене, – вполголоса сообщила Пирра. – Подержи мой факел, пока я…
Вдруг она осеклась.
– Что такое?
В полумраке он разглядел дыру внизу стены. Рядом с ней на полу лежал тонкий квадрат блестящего белого камня. А рядом валялись посох и козья шкура – и то и другое явно швырнули на пол в спешке.
– Его нет, – ничего не выражающим тоном произнесла Пирра. – Кинжал забрали.
23
– Кинжал взял Усерреф, – прибавила Пирра. – А значит, он жив. Слава Богине!
– Ты уверена, что это был он?
– Больше некому. Только Усерреф знает, где я спрятала кинжал. Смотри, сейчас я тебе докажу. Я завернула кинжал в эту козью шкуру, но египтяне считают коз нечистыми, поэтому Усерреф достал кинжал посохом, чтобы не дотрагиваться до шкуры. Милый Усерреф… – Растерянная и ошеломленная, Пирра опустилась на кровать. – Могла бы догадаться, что он сразу придет сюда. Ничего удивительного, что Усерреф добрался до Дома Богини первым – он ведь знает дорогу.
– Значит, он и впрямь решил, будто ты погибла, – произнес Гилас. – И куда он унес кинжал?
Пирра покачала головой.
– Я велела Усеррефу надежно спрятать кинжал, а потом уничтожить его при первой возможности. Что, если Усерреф скрывается где-то здесь?
– Не может быть. Мы весь Дом Богини обошли.
– Гилас, ты и сотой доли не видел! Кунису громадный. Усерреф мог затаиться где угодно – в одной из мастерских, во внутренних покоях или на нижнем ярусе…
– Вдруг уловка Девкарьо не сработает? Тогда Вороны придут сюда за нами, а отсюда мы даже не увидим, как они к нам подбираются.
Пирра встретилась с Гиласом взглядом.
– Можем пойти туда, где есть окна.
– Отлично. Будем одновременно и за подступами следить, и Усеррефа искать.
А дальше время летело, будто на крыльях. Гилас и Пирра перебегали от одного окна или балкона к другому. На бегу девочка постаралась объяснить ему, где что находится.
– Главный двор посередине. Мои покои на востоке, прямо над ними покои матери. Мастерские на западе. Кладовые на севере, а под ними нижний ярус…
Но Пирра и сама понимала, что только запутала Гиласа.
Никаких следов Воронов они не заметили, но и следов Усеррефа тоже. Один раз Гилас открыл было рот, собираясь позвать египтянина, но Пирра сразу на него зашикала.
– Кто знает, какими способами жрецы защитили Дом Богини, прежде чем уйти? – прошептала она. – Лучше вести себя потише.
Гилас облизнул губы.
– Скоро стемнеет. Давай спрячемся у тебя в комнате, а поиски продолжим, как только рассветет.
Мальчик был прав, и все же Пирру охватила тревога. Они собирались взять кинжал и сразу уйти, но Кунису их не отпускает.
Гилас спросил, есть ли здесь другие входы, кроме ворот. Пирра ответила «да», и он за голову схватился:
– Неужели они тоже открыты?!
Но к счастью, и северные, и южные ворота оказались крепко заперты. Гилас и Пирра вернулись к западным воротам и закрыли их на засов, досадуя, что не сделали этого сразу.
– Интересно, почему они стояли открытые? – произнес Гилас, будто прочитав мысли Пирры.
– Наверное, Усерреф оставил, – ответила Пирра.
Но потом она подумала: что, если ворота уже были приоткрыты, когда Усерреф пришел в Дом Богини? Может быть, Яссассара нарочно приказала их не запирать. Предвидела, что дочь вернется.
Когда они в последний раз вышли на Восточной балкон, уже стемнело. Внизу виднелись деревья и река. Никаких факелов или других признаков, что Вороны здесь, Гилас и Пирра не заметили.
– Может, они просто хорошо спрятались, – вполголоса произнес Гилас.
Пирра не ответила.
На юго-востоке высится Гребень Мертвых – совсем близко. Слишком близко. Гробницу матери невозможно не заметить. Она запечатана белым гипсом и глядит на Пирру сверху, будто гигантский холодный глаз.
– …Если завтра не найдем Усеррефа, надо уходить… – говорил между тем Гилас. – Пирра, ты слушаешь?
– Что? Э-э… Да.
Но когда они шли обратно в ее комнату, Пирру не покидало неприятное ощущение, что все сейчас происходит именно так, как задумала ее мать.
Пирра снова в Доме Богини, и теперь ей отсюда не выбраться.
А тем временем маленькая львица никак не могла пробраться внутрь.
Мальчик и девочка вбежали прямо в разинутую пасть высоченной рогатой горы, а львица испугалась и кинулась наутек. Теперь она съежилась среди камышей возле быстро текущего Мокрого и тряслась от страха.
Таких гор она еще ни разу не видела. Белая, гладкая, пустая внутри, а еще от нее противно пахнет людьми. Вот и вокруг повсюду их логова – пустые, но ото всех исходит этот жуткий запах. Нет, львица близко к ним не подойдет – даже ради мальчика.