– Игра окончена, Пирра, – произнес Теламон. – И я победил. Мои люди обыщут Дом Богини сверху донизу и найдут Гиласа. Ты ему не поможешь.
Пирра заставила себя посмотреть Теламону прямо в глаза. Потом демонстративно повернулась к нему спиной.
Чувствуя на себе его взгляд, Пирра поднесла стебель тростника к жаровне, потом к ладану в миске из зеленого стекла. Догадается ли Теламон, что она просто тянет время, придумывая, как сбежать, и одновременно напрягая слух: удалось Гиласу спастись или нет?
– Верни мне кинжал, – повторил сын вождя.
Вот ладан загорелся, и Пирру осенило. План очень рискованный, но другого пути нет. С миской в руках Пирра снова повернулась к Теламону:
– А если не верну?
Теламон прищурился. Вид у него грозный: плащ отброшен за спину, в кулаке кинжал. Пирре от него не убежать. Она даже не успеет вытащить серебряный нож из ножен на бедре. Единственное оружие Пирры – его нерешительность.
В зеленой стеклянной миске языки пламени лизали кристаллы священной смолы. Вверх поднимались извилистые струйки кислого черного дыма. Пирра подула на них, и дым, как она и рассчитывала, тут же стал белым. Покои наполнились дурманящим ароматом ладана.
– Что ты сделаешь? – почти ласково спросила девочка.
Теламон половчее перехватил рукоятку кинжала. Его щеки раскраснелись, над верхней губой выступили капельки пота.
Держа миску перед собой так, чтобы Теламон видел ее только через благоухающую дымку, Пирра пятилась, постепенно удаляясь от него.
Теламон устремился за ней.
– Даже не надейся сбежать!
– Зачем мне убегать? – произнесла Пирра. – Это тебе бежать надо. Ты вошел в запретные покои Верховной жрицы.
При свете гаснущего огня в жаровне Теламон обвел взглядом изображенных на стенах богинь: вот они совершают жертвоприношения, а вот призывают ястребов и львов, чтобы те исполняли их волю. Пирра отступила еще на шаг. У нее за спиной три двери, каждая скрыта за вышитым занавесом ядовито-зеленого и пронзительно-желтого оттенков. Все выходят в темный коридор без окон, где через парапет можно разглядеть внизу залитый тенью угол Кунису. Высота – два этажа.
Теламон с тревогой переводил взгляд с одной двери на другую.
– Хочешь узнать, что за ними скрывается? – тихо осведомилась Пирра. – Тебе интересно, какие кефтийские заклятия приготовлены для незваных гостей?
– Меня не испугаешь, – буркнул Теламон.
Пирра растянула губы в улыбке.
– А по-моему, ты уже напуган. Сюда вход воспрещен.
Девочка поднесла дымящуюся миску к самому его лицу. Теламон охнул и отпрянул.
– Думал, мы оставим Кунису без защиты? – прошептала она. – Богиня не простит тебе этого вторжения!
Теламон гордо вскинул подбородок.
– Я не боюсь. Твоя Богиня отвернулась от Кефтиу. А мне покровительствуют Злобные.
– Тогда где же они? Весь Кефтиу засыпан пеплом, но Злобных на острове никто не видел. И знаешь почему? Моя мать изгнала их! Ее магия намного сильнее ваших духов!
– Яссассара мертва, – с трудом выдавил Теламон.
– Но ее заклинания действуют до сих пор.
Пирра направила еще одно облако благовоний Теламону в лицо, и когда он шарахнулся от миски, воспользовалась шансом и кинулась наутек: проскочила через дверь посередине и нырнула в полутемную галерею.
Теламон, взревев, бросился в погоню. Пирра только этого и ждала. Она быстро отскочила в сторону, а Теламон проскочил мимо нее и понесся вперед, но не заметил отверстие в парапете и шагнул в пустоту.
Он падал бесшумно, но звук удара о землю до Пирры долетел. Поставив миску на парапет, она перегнулась через ограждение.
Теламон лежал внизу, распростертый на камнях. Ворон не шевелился. Ранен или мертв? Чем дольше Пирра вдыхала ладан, тем сильнее ее охватывало ощущение отстраненности, поэтому она не испытывала ни раскаяния, ни сожаления.
– Я тебя предупреждала, – произнесла она.
С миской в руках девочка вернулась в покои Яссассары. Пирра поставила миску на стол и взяла серебряный кувшин, принесенный жрецами для ее матери. Пирра наполнила обсидиановый кубок гранатовым вином, смешанным с маковым соком.
Девочка осушила кубок до дна. Теперь она больше не Пирра, а сосуд Сияющей.
Дочь жрицы зажгла еще один тростниковый факел, открыла двойные двери и направилась в Зал Шепотов. Пора начинать Мистерию.
29
Мальчика, девочку, даже эту противную соколиху – всех поглотила огромная рогатая гора! Одна маленькая львица осталась снаружи.
Упав с дерева, она немного ушиблась и теперь хромала, обходя подножие горы.
Откуда-то изнутри долетают крики этой глупой птицы. Похоже, вляпалась в неприятности. Ну и прекрасно. Разве это справедливо: львица здесь, а соколиха внутри, с мальчиком? И все потому что она, видите ли, летать умеет!
Маленькая львица заметила зиявшее в горном склоне темное отверстие и остановилась. Она узнала страшную разверстую пасть, поглотившую мальчика и девочку. Но, что еще хуже, теперь из пасти исходил знакомый смрад: здесь те самые ужасные люди с развевающимися черными шкурами! Это они убили ее родителей.
Прижав уши, львица опустилась на землю. Надо подумать. Нет, заходить туда нельзя.
Но ужасные люди охотятся на мальчика.
Сама не своя от страха, львица то выпускала когти, то опять втягивала. Нет, внутрь Горы она не сунется, даже ради мальчика.
Но она нужна ему.
Львица дернула хвостом, напрягла задние лапы, ухватила смелость за хвост и нырнула прямо в зияющую пасть.
Соколиху мучили и усталость, и страх, и злость. «Сама виновата, что угодила в эту ловушку!» – ругала она себя.
Соколиха спасла девочку от быка и полетела искать удобный темный угол для ночлега. Не успела она устроиться в одной из здешних пещер, как почти сразу проснулась с ощущением, что девочке опять грозит опасность. Соколиха сама не знала, почему так в этом уверена, но чуяла беду, ощущала ее всем телом до кончиков перьев.
И снова соколиха помчалась через узкие извилистые пещеры. Она совсем забыла, что здесь повсюду натянуты огромные паутины, а когда вспомнила, было уже поздно: соколиха запуталась в коварной пелене.
Паутина оказалась неожиданно прочной: сколько соколиха ни клевала ее, сколько ни рвала когтями, никак не могла высвободиться. Птица билась целую вечность, но чем больше рвалась на волю, тем сильнее запутывалась.
И вот теперь она не может ни крылья расправить, ни даже когтем пошевелить! Ужасное ощущение! Кажется, будто снова очутилась в Яйце.
Что за отвратительное место эта гора!
Земля под лапами маленькой львицы угрожающе скользкая, а с двух сторон от нее высятся причудливые, жуткие деревья с неестественно прямыми стволами. Да, об такие даже когти не поточишь!
Иногда львица натыкается на огромные паутины, висящие на входе в пещеры. Они неприятно облепляют морду. Чтобы освободиться, приходится пускать в ход обе лапы.
А что еще хуже, повсюду воняет плохими людьми. Звуки разносятся в пещерах гулким эхом. Потому не поймешь, где сейчас эти страшные существа. Такое чувство, будто их крики и звон длинных блестящих когтей доносятся отовсюду.
Наконец маленькая львица напала на след мальчика и пришла к горе каких-то странных овечьих туш. Судя по запаху, мальчик лежал в них, погрузившись в свой нескончаемый человеческий сон. Маленькая львица немного приободрилась.
Львица ткнула овечью тушу носом и очень удивилась, обнаружив, что перед ней лежит одна шкура, а мяса внутри нет. Тогда львица растерзала самую маленькую и толстую овцу, но внутри оказались одни перья. Ну и дела! Где это видано, чтобы у овец были перья вместо кишок?
Кашляя и чихая, маленькая львица бросила пустых овец и ушла в следующую пещеру. Там сильно пахло и мальчиком, и девочкой. В комнате их не оказалось, но они оставили для львицы немного мяса. Она ела, чутко поводя ушами при малейшем звуке: как бы к ней не подобрались ужасные люди!
Невдалеке снова раздались крики соколихи. Пускай орет. Проголодавшаяся маленькая львица с жадностью проглатывала мясо.
Соколиха боролась, но все без толку: паутина держала ее крепко. А теперь к ней вдобавок направлялось какое-то наземное чудовище.
Беспомощная, будто воробушек, соколиха могла только разинуть клюв. Ее сердце билось быстро-быстро. А огромная тень все приближалась. До соколихи долетало хриплое дыхание.
Здоровенный черный нос грубо ткнулся ей в грудь и принюхался.
Маленькая львица обнюхала соколиху, потрогала передней лапой.
Птица зашипела, но даже не дернулась: гигантская паутина держала ее крепко.
Соколиха и без того некрупная, а с прижатыми к бокам крыльями выглядит еще мельче. Может, съесть ее? Хотя что тут есть – одни перья, мяса на один зуб! Львица и без того сытая, а от перьев ей всегда чихать охота.
Она снова ткнула соколиху лапой. Та злобно глядела на нее, раскачиваясь туда-сюда в коконе из паутины. Львица опять потянулась к соколихе, но на этот раз когти застряли в паутине. Львица дернула лапой, паутина треснула, и соколиха плюхнулась на пол.
Интересно… Львица принялась гонять соколиху между передними лапами. Та завопила и замахнулась на хищницу собственной лапой, больно оцарапав маленькой львице подушечку.
Та зарычала. Соколиха зашипела в ответ.
Вдруг до маленькой львицы долетели крики мужчин. Они звучали пугающе близко.
Соколиха улетела, а львица в страхе кинулась наутек. Из-за глупого эха не поймешь, где ужасные люди: то ли впереди, то ли сзади. Надо было бежать за соколихой. Когда рядом кто-то есть, спокойнее.
Где бродят плохие люди?
И куда подевался мальчик?
30
Эхо пронеслась мимо Гиласа так неожиданно, что он едва не свалился с приставной лестницы. Осы разозлились, зажужжали и принялись кружить у него над головой. Одна ужалила Гиласа в ухо, другая – в большой палец. Стиснув зубы, мальчик обвязал шнур вокруг осиного гнезда, потом спустился по лестнице, обмотал шнур вокруг основания колонн по обе стороны коридора и убежал. Отлично. Еще одна ловушка готова.