Расправив крылья, она опять взлетела и скрылась за поворотом. А что, если пойти туда? Львица бесшумно последовала за соколихой.
Тут шерсть у нее на загривке встала дыбом. В нескольких прыжках от нее за каменным ограждением на корточках сидел плохой человек и выпускал длинные летающие клыки в пещеру внизу. Маленькая львица почувствовала, что этот человек жаждет крови. А еще она ощутила страх и боль мальчика: он внизу, в пещере. Львица бесшумно приготовилась к прыжку.
Плохой человек думал только о своей охоте и ничего вокруг не замечал. Он потянулся за спину, чтобы достать новый летающий клык. Львицу враг не видел.
И вот она прыгнула. Плохой человек закричал и уронил все свои летающие клыки. Они со стуком раскатились по полу. Человек оказался слабый, но неожиданно увертливый. Львица хотела вонзить зубы ему в шею, а вместо этого укусила за плечо. Оно было на удивление твердым, а на вкус напоминало воловью кожу. Вот человек принялся царапать ей морду передними лапами, потом ударил коленом в живот. Маленькая львица ослабила хватку всего лишь на один короткий взмах хвоста, но человек успел выбраться из-под нее и замахнулся длинным блестящим когтем. Львица увернулась, но человек совершил еще один выпад, едва не попав ей в глаз.
Львица с рыком попятилась. Плохой человек тоже зарычал и поднялся на ноги. Вдруг на выручку ему прибежали еще два плохих человека. Маленькая львица развернулась и кинулась наутек.
На бегу она поглядела вниз и увидела в пещере мальчика: жив-здоров, только хромает. Маленькая львица ощутила мрачное удовлетворение. Теперь летающие клыки не причинят ему вреда.
Вопли плохих людей стихли позади, и маленькая львица замедлила шаг, перейдя на легкую рысцу. Запах мальчика она больше не чуяла: пахло только летучими мышами и кровью.
Соколиха пролетела мимо нее и села на карниз, будто дожидалась, пока львица ее нагонит. Сначала та даже не взглянула на соколиху, но потом смягчилась и в знак приветствия шевельнула ухом.
И опять соколиха полетела дальше, а потом села ждать львицу. Так они добрались до конца длинной пещеры. В первый раз птица и зверь посмотрели друг на друга без злобы, а потом отправились каждая своей дорогой: львица – искать мальчика, а соколиха – девочку.
«Это хорошо», – вдруг подумала львица. Хорошо и правильно. Пожалуй, от этой птицы все-таки есть какая-то польза.
32
Пирра провела в Зале Шепотов уже целую вечность: окутанная облаком благовоний, она кружилась и нараспев произносила заклинания. Слова, обладающие особой силой, струились за ней, точно дым, отгораживая ее от мира смертных.
На бедре у Пирры висел серебряный нож, который скоро оборвет связь между ее телом и душой. Перед ней к потолку тянулись священные рога, а между ними висело обсидиановое зеркало, похожее на темную Луну. В нем отразится лицо Богини.
Благовония, вино, маковый сок – все это притупило страх Пирры, но в глубине ее естества еще теплился яркий, упорный огонек, заставлявший ее прислушиваться. Вдруг она различит среди криков дерущихся голос Гиласа?
Произнося заклинания, Пирра открыла корзину и взяла в руки по змее. Тяжелые кольца обвили ее предплечья. Пирра ощущала прикосновение чешуи, а узкие черные языки высовывались из пастей, исследуя ее кожу.
Не умолкая ни на секунду, Пирра схватила жертвенный сосуд из зеленого змеевика в форме бычьей головы и через его позолоченный носик стала лить на пол вино, рисуя огромную темную спираль. Пирра остановилась в самом сердце этой воронки.
Она пронзительно выкрикнула последнее слово заклятия и разбила бычью голову о камни. Даже в этот момент ее дух затрепетал, отчаянно пытаясь вырваться на свободу, но темная спираль затягивала Пирру все глубже и глубже, потом подняла высоко-высоко, и ослепительно вспыхнувшее пламя сожгло ее страх и сомнения, испепелило все человеческое. Пирра глядела в обсидиановое зеркало…
…И оттуда на нее взирала Богиня.
Девочка по имени Пирра исчезла.
В зеркале отражается только лицо Сияющей. Лицо Всесильной.
У Нее под ногами острые осколки змеевика, но Она не чувствует боли, ибо Она бессмертна. Сейчас Она спустится в Подземное царство и освободит своего Брата, Сотрясателя Земли. А потом поднимется вверх и призовет другого своего Брата, Повелителя Небес. Вместе Они вернут Солнце. Ну а после этого Она возьмет серебряный клинок и отсечет им свой божественный дух от этой смертной плоти…
Она спускается все ниже и ниже. Открывает врата Подземного царства. Зовет своего Брата, Сотрясателя Земли. Тот склоняет могучую голову и подходит к Ней. Она протягивает Ему руку. От Его влажного дыхания ладонь становится теплой. Проведя второй рукой по свалявшейся шерсти между Его рогами, Она велит Ему спешить: Он должен избавить Кефтиу от зла.
Гилас хромал по коридору. Мимо пронеслась летучая мышь. Оцарапанная стрелой голень болезненно пульсировала. В зале мальчик выронил топор и теперь чувствовал себя ужасно уязвимым.
А еще он очень тревожился за Разбойницу. Не прыгни она на лучника, Гилас бы из того зала не вышел. Но удалось ли ей самой уйти целой и невредимой? Где львица сейчас?
А что с Пиррой? Некоторое время назад Гилас слышал ее голос: сначала она читала заклинания, потом громко вскрикнула – и тишина. Так положено во время Мистерии или Пирра в беде?
По расчетам Гиласа, Воронов в Кунису осталось совсем немного. Лучник спасся бегством вместе с другими воинами: они решили, будто по Дому Богини стаями бродят звери-людоеды. Остаются Теламон и Креон. Вдруг они нашли Пирру? Но как Гиласу ее отыскать, когда у него нет ни малейшего представления, где он сам?
Мимо пронеслась еще одна летучая мышь. В водостоке скрылся полоз. Свернув за угол, Гилас очутился в длинном коридоре. На всех дверях, кроме одной, отпечатки ладоней. У Гиласа упало сердце. Он вернулся на то место, где устроил последнюю ловушку. Здесь Вороны дрались друг с другом.
Прихрамывая, Гилас подошел ближе, и ему в нос ударил запах крови. В дверях лежали мертвые бойцы. Их побелевшие кулаки сжимали окровавленное оружие, тут и там поблескивали напоминавшие змей кишки.
Мальчик кинулся прочь, не разбирая дороги. Уголком глаза он успел заметить, как призрачный воин сел и уставился прямо перед собой ничего не выражающим взглядом.
Гилас свернул за угол и врезался в огромный кувшин. Тот со звоном опрокинулся.
По коридору эхом разнеслись шаги. Дух гнался за Гиласом.
Мальчик налетел на ширму, кое-как выпутался из шелкового занавеса, потом пробежал сквозь штору, бусины которой застучали друг о друга, точно кости.
Но преследователь все приближался.
Наконец Гиласу пришлось остановиться. Согнувшись пополам, он жадно втягивал в себя воздух. Призрак шел по его следу. Но тут мальчик уловил звуки тяжелого дыхания. Нет, за ним гонится не дух, а живой человек, преследующий добычу со спокойной уверенностью воина.
Гилас в панике толкнул плечом ближайшую дверь и вывалился прямо на Главный двор. Мальчик заморгал от дневного света.
В центре росла священная олива; у северной стены стоял двойной топор, охранявший вход на нижний ярус. Со всех сторон на Гиласа с молчаливым презрением взирали нарисованные толпы. Куда ни повернись, двери на засовах. У Гиласа упало сердце. Он загнал сам себя в ловушку. На открытом пространстве прятаться негде.
Дверь, через которую только что выбежал Гилас, распахнулась, и во двор шагнул мужчина. Спокойно и непринужденно он закрыл за собой дверь, потом повернулся к Гиласу.
– Наконец-то, – произнес Креон.
33
В пепельно-сером свете вождь Ворон казался великаном.
Его шлем из кабаньих клыков выдержит удар любого клинка, а доспехи из толстой сыромятной кожи и бронзы – и вовсе непроницаемая броня. Утыканный заклепками щит из бычьей кожи высотой в человеческий рост, но Креон несет его одной рукой так легко, будто тот сделан из березовой коры. Креон пересекает двор чванливой походкой охотника, уверенного, что добыча от него никуда не денется. Ворон – опытный убийца, вооруженный до зубов: у него и меч, и копье, и кинжал, и хлыст. А Гилас – всего лишь тринадцатилетний мальчишка с ножом, пращой и мешочком бусин.
Не успел Гилас вытащить нож, как Креон щелкнул хлыстом, и оружие вылетело из руки мальчика, со звоном упав на камни. Креон снова занес хлыст. Гилас отпрыгнул в сторону, но Креон оказался быстрее: бронзовый наконечник ударил мальчика по бедру.
При помощи хлыста Креон теснил Гиласа все ближе и ближе к пустой середине Главного двора. Гиласу сейчас бы очень пригодился огромный двойной топор, но до него никак не добраться: путь преграждает Креон. В отчаянии Гилас спрятался за священным деревом.
– Думаешь, теперь я тебя не трону? – усмехнулся Креон.
Гилас запустил руку в мешочек и вытащил бусину для пращи. Но сердолик выскользнул из пальцев и запрыгал по камням. Гилас взял другую и метнул ее Креону в лицо. Но бусина отскочила от щита Креона. Так же он заслонился и от второй, и от третьей.
– И это все твое оружие? – ухмыльнулся вождь.
Они с Гиласом ходили кругами вокруг дерева. Одна за другой бусины Гиласа со звоном отскакивали от бычьей кожи и бронзы. Не успел мальчик опомниться, а их уже осталось всего три.
Первая ударила Креона по колену. Воин даже не поморщился. Вторая попала в запястье. Раздался треск. Зашипев от боли, Креон выронил копье. Как только Ворон за ним наклонился, Гилас прицелился, готовясь к третьему выстрелу. Самую крупную бусину он приберегал напоследок. Камень размером с голубиное яйцо врезался Креону в гортань. Тот издал полузадушенный вопль, но быстро оправился и снова пошел в атаку.
Бросив пращу, Гилас кинулся наутек, зигзагами подбираясь к пьедесталу с двойным топором. Для такого крупного мужчины Креон двигался на удивление быстро, однако Гилас был проворнее. Обеими руками ухватив древко топора, Гилас потянул оружие на себя. Но топор глубоко сидел в пьедестале. Никак не выдернуть! А Креон уже близко. Из последних сил Гилас рванул топор и наконец вытащил его. Тот оказался таким тяжелым, что мальчик чуть не упал, однако Гилас каким-то чудом взмахнул своим новым оружием, но промахнулся: удар пришелся по камням. Креон сделал выпад мечом. Гилас увернулся, еще раз замахнулся топором и с сокрушительной силой обрушил его на щит Креона.