Маугли нырнул в толпу и возник снова с блоком сигарет.
– Мэлборо. Гуд. Фифти паундс.
Его задача заключалась даже не в том, чтобы сбагрить пустую коробку, набитую газетами или мусором. Он добивался, чтобы чужестранец достал бумажник или поставил на асфальт пакет. Между каирскими гаврошами и Галатеем сохранялась дистанция в десять метров. Преодолеть ее проворному пацану – раз плюнуть. Удрать с деньгами или вещами – и того проще.
– Форти паундс, – наседал Маугли.
Глаза у него были как две влажные фиолетовые оливки. Худенький торс казался плоским и ребристым: ходячая стиральная доска. Ну а шевелюра представляла собой нечто вороньего гнезда, в котором явно не было недостатка во всякого рода паразитах.
– Не курю, – сказал Галатей. – Уйди, мальчик.
Пусть гавроши увидят в нем человека мягкого и неопасного. Пусть как следует войдут в азарт. Тогда и разочарование будет острее, и новая надежда сильнее. Не только арабы умеют торговаться. Опытный разведчик умеет и знает все, что умеют и знают окружающие, однако его способности значительно превосходят способности среднего человека.
Нахмурившись, Галатей пошел в сторону разномастных такси на противоположном конце площади. Он двинулся по широкой дуге, притворяясь, что желает разминуться с египетскими «цветами жизни». Почуяв слабину, они устремились следом, постепенно окружая Галатея. Самые маленькие верещали и путались под ногами, не позволяя ему ускорить шаг. Тактика волчат. Недостаточно сильны, чтобы свалить жертву в одиночку, но скопом способны на многое. Именно такие решительные и наглые пацаны требовались Галатею.
Дождавшись, пока один из них запустит руку ему в карман, он поймал воришку за пальцы и стиснул так, что услышал хруст тоненьких косточек. Товарищи попавшегося попытались навалиться на Галатея гурьбой, но, готовый к нападению, он расшвырял их в стороны несколькими точными пинками.
Где-то в глубине души ныла проснувшаяся совесть, по мнению которой обижать детей было большим грехом. Галатей ее не слушал. Ему было отлично известно, как повели бы себя местные гавроши, попадись им одинокий старик или женщина. Догадывался он также, в кого превращается эта мелочь пузатая, когда обзаводится клыками. Малолетние преступники очень скоро превращаются в матерых хищников. Ласковых увещеваний не признают, понимают только грубую силу, а любые уступки воспринимают как проявление слабости. Кричать им «халас, халас», что означает «позор»? Но на «халас» их не возьмешь, пустыми угрозами не напугаешь. Что ж, есть другие способы воспитания.
Шлеп! Шлеп! Шлеп!
Получая неожиданно ловкие затрещины, пацаны кеглями разлетались в стороны. Глаза у них наполнялись обидой и непониманием. Шел себе по городу ничем не примечательный подвыпивший турист, покачивался, беззаботно помахивал пакетом. Бери его голыми руками, так нет же, он дает отпор и становится проворным, как шайтан, умудряясь наносить удары одной рукой, пока вторая удерживает пойманного Саида.
– Лив май бразер эвей! – завопил один из гаврошей, шмыгая расквашенным носом.
Приблизиться к Галатею он не отваживался. Никто не отваживался. Несмотря на выроненный пакет, который уже не представлялся пацанам такой желанной и легкой добычей.
Так, кнут они на своей шкуре испробовали. А как насчет пряника?
Держа хныкающего воришку на весу, Галатей осмотрелся. Если не считать их живописной компании, то площадь была пуста. Правда, в тени окружающих зданий угадывались человеческие фигуры, но это были зеваки, которые предпочитают наблюдать, а не действовать. Они находились слишком далеко, чтобы слышать, о чем пойдет речь дальше.
Опустив воришку на землю, Галатей придавил его коленом, достал сотню египетских фунтов и бросил перед собой.
– Берите, – предложил он по-арабски, как ни в чем не бывало. – Есть работа. Деньги нужны?
– Отпусти Саида, – потребовал подросток, демонстрируя издали самодельный нож.
Его приятель, побледнев от собственной решимости, сжимал в кулаке шило. Еще двое вытащили из карманов рогатки.
Удовлетворенный увиденным, Галатей приподнял колено. Плененный воришка ужом устремился прочь, лопоча ругательства. Его товарищи попятились, не сводя ненавидящих глаз с Галатея.
– Тысяча фунтов, – сказал он, подбирая пакет.
Ватага ответила невнятным гулом. Инициативу взял на себя старший брат Саида.
– Какая работа? – спросил он еще не подобострастно, но уже и не вызывающе.
Понизив голос, Галатей объяснил в общих чертах. Пацаны переглянулись.
– Где и когда? – спросил вожак.
– Завтра.
– Ты не назвал место и время.
– Время точно назвать не могу, – сказал Галатей. – Будете караулить с утра до вечера.
– Где? – не выдержали и подали голоса сразу несколько мальчишек.
Им не терпелось стать обладателями огромной суммы, обещанной за обычное, в общем-то, дело. Целая тысяча фунтов! Почти двести долларов! Знали бы эти ребятишки, судьба какого государственного проекта решается в эти минуты, часы и дни, они смело бы затребовали в десять раз больше, и вряд ли Галатей стал бы колебаться.
– Город Мертвых, – сказал он.
Ватага примолкла и как-то сникла. Но Галатей владел приемами воодушевления народных масс. Имей он достаточное количество денежных средств, под его дудку заплясало бы все местное население, становясь хоть под красные, хоть под оранжевые, хоть под серо-буро-малиновые знамена.
Небрежно и вместе с тем со значением он извлек из кармана целую стопку египетских десяток, разложил веером и протянул к алчно вытянувшимся носам:
– Задаток. А если завтра проделаете все, как надо, то получите премию.
– Сколько? – встрепенулась ватага.
– Будет видно.
Подмигнув пацанам, Галатей отправился восвояси. Важно не только заинтересовать исполнителей материально, вдобавок нужно их еще и заинтриговать. Процесс групповой вербовки прошел без сучка без задоринки. Но до успешного завершения всей операции было еще очень и очень далеко.
Глава десятая
Вот уже в третий раз Галатей менял место проживания. Нынешнюю ночь ему предстояло провести в слегка обветшалой, но вполне приличной гостинице «Сиад Пирамидс». Из-за постоянно откладывающегося капремонта она утратила пятую звезду, и одноместный номер здесь стоил всего сорок долларов. Почти в два раза дешевле, чем в соседних «Каиро Рамзес Хилтон» или «Шератон Тауэр».
Ополоснувшись под душем, Галатей соорудил из полотенца набедренную повязку и уселся в кресло перед телевизором. Крутили древний черно-белый фильм с Чарли Чаплином. Его потешная фигурка, ужимки и головокружительные трюки проходили мимо внимания задумавшегося Галатея. Не слышал он и гула города, раскинувшегося до горизонта.
В черепной коробке, подобно мельничным жерновам, все крутились и крутились повторяющиеся мысли. Все ли предусмотрено? Не приготовили ли американцы какую-нибудь хитроумную ловушку? А вдруг они прибегли к услугам Саши Горовца для отвода глаз? Это будет катастрофа. Провал операции, крушение карьеры, планов, амбиций, наметок на будущее.
Саша был центральной фигурой в партии, разыгрывавшейся в Каире. Поручив ему выручить Наташу, Галатей сознательно обрек его на провал с последующим допросом. Вербовка Саши американцами входила в планы российской разведки. Даже под пытками он не сумел бы рассказать больше, чем рассказал добровольно. Его специально не посвящали в детали, которые представляли собой государственную тайну. Парень еще не догадывался об этом, но его уже списали со счетов. Его учеба в Академии СВР пошла насмарку. По возвращении из Египта Саша будет уволен в запас. Прискорбно, но неизбежно.
Ничего, успокаивал себя Галатей. Те познания и навыки, которые приобрел Саша во время обучения и работы, позволят ему освоить любую гражданскую профессию или преуспеть в частном бизнесе. Он физически силен, он закален морально, он разбирается в компьютерах и всевозможных механизмах, ему ничего не стоит раскусить или очаровать любого человека. Способный парень, толковый, храбрый, исполнительный. Вот только разведчиком ему уже не быть никогда. Во всяком случае, российским.
Галатей налил себе виски, отпил глоток и сунул в рот дольку восхитительно душистого мандарина. Угрызения совести не унялись, но смягчились, как и смягчилось выражение увлажнившихся от алкоголя глаз. Не вина Галатея, что в их деле всегда приходится кого-то подставлять и кем-то жертвовать. Последнее, что требуется от Саши, это доставить Верещагину в условное место. Потом он будет эвакуирован по дипломатическим каналам, не подозревая, что больше его услуги не понадобятся. Слава богу, Галатею не придется объясняться с Сашей лично. Вряд ли они когда-нибудь свидятся на этом свете. Что касается мира потустороннего, то там всякое может быть. Но в существование загробной жизни верилось с трудом. Разве что под хмельком.
Галатей сделал еще один глоток виски, натянул шорты и вышел на балкон. Прямо перед ним протянулась смолянистая лента Нила, закованного в камень и бетон. На лунной дорожке вырисовывались силуэты лодочек, стилизованных под древнеегипетские корабли. Мимо плыл расцвеченный огнями теплоход-ресторан, распространяя вокруг монотонное уханье барабанов и запахи арабской кухни. Он медленно и осторожно втискивался под мост, по которому ползли светлячки автомобилей.
Отчего-то вспомнилась поговорка: «Кто сделал глоток воды из Нила, тот обязательно вернется в Египет еще раз». Вряд ли. Если турист напьется из реки или из-под крана каирского отеля, то он вообще рискует никуда не вернуться и никуда не попасть. Местные жители, правда, привыкли к местной воде. Они не только пьют прямо из Нила, но там же купаются, испражняются, стирают. А еще в реку сбрасывается колоссальное количество промышленных отходов, в результате чего Река Жизни однажды превратится в Долину Смерти.
Галатей покинул балкон, побаловал себя еще одной порцией виски с долькой мандарина и включил ноутбук. За стеной смотрели телевизор: там ревели моторы, рычали мотоциклы, трещали автоматные очереди и хлопали одиночные выстрелы из пистолета. Наверное, боевик из жизни агентов спецслужб. В представлении обывателя они только и знают, что скачут по небоскребам, палят с обеих рук и охотятся за похищенными дисками. А вот Галатей провел нынешний рабочий день иначе. С утра пришлось перебирать бумажные завалы, а потом уничтожать ненужные документы на агрегате, режущем их в лапшу. Образовавшийся ворох под бдительным оком видеокамеры был упакован в мешок для мусора и сожжен в подвальной печи. С электронными документами дело обстоит и легче, и сложнее одновременно.