Плащ Телдина поднялся в форме ожерелья, когда он оказался в воде до этого. На мгновение он задумался, стоит ли использовать силу плаща, чтобы превратиться в одно из похожих на центавров насекомоподобных существ, которые выстроились вдоль берега. Возможно, тогда он сможет использовать переводческие способности плаща, чтобы убедить этих существ, что они дружелюбны. Однако они уже видели его и теперь заподозрят самое худшее в любом внезапном превращении. Если бы он был на их месте, то, конечно, сделал бы это. Переводящей язык силе придется работать в одиночку — это все, что у него есть на пути ораторского искусства.
Насекомоподобные существа, ожидавшие его на берегу, не сдвинулись ни на дюйм с тех пор, как схватили шестерых гномов и перерезали веревку. Телдин насчитал их количество около трех дюжин, многие были вооружены длинными луками. Каждое существо было полосатым и щеголяло особым серо-зеленым узором, который, как понял Телдин, делал их трудно различимыми на фоне леса. Грудь каждого восьминогого существа пересекали различные ремни и патронташи, в том числе длинные колчаны со стрелами и многочисленные кинжалы с длинными рукоятями. Лишь у нескольких существ было чисто сухопутное оружие — длинные ятаганы и секиры, и эти воины сгрудились вокруг группы мокрых, испуганных гномов, которых они захватили.
Когда Телдин был всего в двадцати футах от берега, он вспомнил, что вода в озере, как они решили, должна быть антимагической. Это означало, что его плащ… Он перестал грести, почти парализованный страхом при следующей мысли. Сработает ли вообще способность его плаща? Но теперь было уже слишком поздно. Он даже не хотел пытаться снять ожерелье, боясь, что оно упадет в озеро и потеряется. Он медленно двинулся к берегу, и сердце его упало. Подойдя достаточно близко, он осторожно соскользнул с плота и встал по колено в заросшей водорослями воде, таща плот за собой, пока не смог вытянуть один его конец на песок и камни берега. Сделав это, он встал и повернулся лицом к существам, стоя прямо с открытыми руками по бокам. Холодная вода капала с его промокших брюк и выливалась из ботинок.
Одно из насекомоподобных существ щелкнуло саблей, аккуратно опуская ее в широкие ножны. Оно двинулось сквозь ряды своих товарищей, пока не остановилось примерно в десяти футах перед Телдином, глядя на него своими черными фасеточными глазами, большими, как человеческая ладонь. Голова насекомого-кентавра напоминала голову муравья, с двумя огромными антеннами, которые крутились туда-сюда на его голове, и парой темных жвал, больших, чем когти любого животного. Он сделал движение вперед, и Телдин осторожно шагнул ближе, подальше от берега.
— На этом корабле вы плаваете по небу? — спросило существо. Его голос не был неприятным, почти как щебечущая песня. Оно махнуло длинной когтистой рукой в сторону «Опасного Палтуса».
Телдин не был уверен, действительно ли существо говорило на общем языке, как ему показалось, или плащ переводил его слова. — Да, — просто ответил он. — Мы спустились и приземлились в озере. Мы хотим здесь отдохнуть. Он отменил идею сказать народу насекомых, что корабль пока не может полететь.
Существо смотрело на «Опасного Палтуса» без всякого выражения. — Вы теперь не лететь в небо? Корабль ваш не может плыть озеро? Дом здесь хотите?
Телдин заколебался, не совсем понимая, что имеет в виду это существо. — Корабль летит… Да, наш корабль летает. Мы просто хотим отдохнуть здесь, а потом уйти. Мы вас не побеспокоим, — он посмотрел в сторону гномов. — Пожалуйста, отпустите нашу команду. Они не хотели ничего плохого.
В ответ существо что-то крикнуло через плечо на непонятном певучем языке. Рядом с гномами послышалось какое-то движение, затем один насекомообразный кентавр отделился от остальных, высоко подняв гнома за подмышки. Лицо гнома, такое же белое, как и борода, казалось, застыло от ужаса, но насекомообразный кентавр просто опустил его на землю в высокую траву рядом с Телдином. Толчком сзади существо направило гнома в сторону Телдина.
Телдину захотелось нагнуться и схватить гнома, как вернувшегося ребенка, но он сдержался. Он присел и заставил себя улыбнуться, когда гном нервно подошел к нему, каждые несколько секунд оглядываясь через плечо на людей-насекомых. — Ты ранен? — спросил Телдин.
Гном покачал головой, потирая грудь в том месте, где его держали когти насекомого. — Все нормально, — ответил гном. Это была самая короткая фраза, которую Телдин когда-либо слышал от гнома. Он вспомнил, что этого гнома звали Друуши.
Телдин с напускной бравадой положил руку на плечо гнома и снова встал. — Спасибо, что вернули его, — сказал он, чувствуя себя немного увереннее. — Нам нужны и остальные члены нашей команды. Даю вам слово, что мы вас не побеспокоим. Мы хотим только отдохнуть, а потом уйти и, э-э, уплыть по небу.
— Торговля, — сказало насекомообразное существо. — Ты торгуешь разговорами. Мы торгуем экипажем. Ты торгуй правдивыми речами. Корабль ваш не может лететь небо. Не может плыть озеро. Дом здесь хотите?
— Нет, мы здесь не поселимся, — сказал Телдин. Он рассудил, что эти существа знали, что вода в озере была антимагической, и у него сложилось впечатление, что они не были злыми. Это была всего лишь догадка, но у него не было ничего другого, поэтому он продолжил. — Мы не знали, что озеро помешает нашему кораблю летать, я имею в виду, плыть по небу. Нам пришлось приземлиться, и мы снова уйдем, как только вытащим наш корабль из озера.
Насекомообразный кентавр повернулся и повторил свой прежний жест. Еще один воин-насекомое покинул группу, окружавшую оставшихся гномов, еще один испуганный гном был зажат в когтистых руках. Этого гнома тоже отправили к Телдину, и Друуши коротко, хотя и с тревогой, приветствовал его.
— «Значит, осталось четыре гнома», — подумал Телдин. Неужели ему придется вести разговоры, чтобы освободить всех остальных из плена? — Не знаю, что еще я могу вам сказать, — наконец сказал Телдин. — Вы позволите нам выйти на берег?
Насекомое обдумало этот вопрос. Через несколько мгновений Телдин почувствовал перемену в атмосфере. Несколько насекомых, стоящих рядом с говорившим кентавром, опустили луки. Несколько мгновений спустя многие из них последовали его примеру, и, казалось, расслабились. Некоторые даже убрали луки, сунув их в кожаные чехлы, привязанные к длинным хвостовым секциям. Телдин почувствовал, как у него засвербело в носу. Он собирался чихнуть.
Он боролся с этим порывом так долго, как только мог. — Если вы хотите торговать разговорами, — сказал он, — мы можем рассказать вам некоторые наши истории. Правдивые истории. Вы, кажется, знаете, что мы можем летать — плавать, что угодно. Мы можем рассказать вам, где мы были. Мы можем рассказать вам о… Затем он яростно чихнул четыре раза подряд. Глаза наполнились слезами, он заставил себя остановиться и посмотрел вверх, затем махнул рукой, чтобы охватить все небо. — Мы можем рассказать вам о вселенной, о мирах за пределами неба, если вы отпустите нашу команду.
Огромные черные глаза блеснули, когда они снова посмотрели на Телдина. — Ты говоришь правда? — он прочирикал-пропел.
— Даю слово чести, — ответил Телдин, и у него потекло из носа. Что, во имя Бездны, происходит? Может, у него аллергия на что-то в воздухе? — Я говорю правду.
Какое-то мгновение ничего не происходило. Затем, к удивлению Телдина, все существа-насекомые убрали оружие и расслабились. Они отодвинулись от гномов, которые нерешительно попятились к Телдину и двум своим соотечественникам. Когда стало очевидно, что насекомым все равно, гномы бросились бежать и столкнулись, раскинув руки, в объятиях со своими друзьями. — Что это за странный запах? — он услышал, как один из гномов спросил другого.
Телдин почувствовал, как от облегчения у него подкашиваются колени. Он начал говорить «Спасибо» насекомообразному кентавру, но его снова охватило неудержимое желание чихнуть. Он едва мог делать что-либо еще, а чихание продолжалось и продолжалось.
— Ты говорил про команда корабля, все в порядке с твой команда, — сказало насекомообразное существо, находящееся вне поля зрения Телдина. — Мы и вы вытянем корабль. Торговые разговоры и разговоры. Ты и команда отдыхать. Существо заколебалось, потом с любопытством взглянуло на Телдина, на которого гномы тоже смотрели с некоторым беспокойством.
— Я... я не могу... остановиться! Телдин ахнул, потом чихнул еще дважды. — Я... не могу... остановиться!
*****
— Конечно, я уже говорил вам, что медицинские вопросы не входили в мою основную учебную программу, когда я учился в университете Куба Лирака, — сказал Дайфед, изучая красное, опухшее лицо Телдина. — Я занимался инженерным делом — я не возился с внутренностями мертвецов, не пытался заставить деревья выращивать арбузы, не скрещивал драконов с гигантскими хомяками. Нет, у меня было чистое ощущение логарифмической линейки, девственные просторы свежей бумаги, трепет от множества уравнений, приятное чувство от правильного результата. Я был тогда молод, всего пятьдесят, молод и глуп, жаждал поддаться искушениям дифференциальной математики и теории заклинаний. Некоторые глупцы называли это влюбленностью, но они не знали поддающегося проверке пыла. Он вздохнул и уставился в пространство. — Ах, это было захватывающее время, чтобы так жить.
— Что же случилось с Телдином? — спросила Гея, не в силах больше ждать.
— Что? Ох. Дайфед прочистил горло. — У него насморк, и он часто чихает.
— Да, мы это и так знаем! — воскликнула Гея. — Но почему?
— Не знаю, — пожал плечами гном. — Может быть, это что-то в воздухе.
— Это «растипедосы»,— с улыбкой сказал Элфред. — Я имел дело с одним из них несколько лет назад в «Грейспейс». Они общаются друг с другом по запаху. Большинство из нас едва ли могут его обнаружить, но я готов поспорить на годовое жалованье, что у нашего Телдина аллергия на этот запах. У моего приятеля было то же самое. Вы ничего не можете с этим поделать, кроме как избегать растипедосов, когда это возможно. Прости меня, старина.