Тропинка свернула вниз, на широкое каменное плато, где ветер и время изваяли сотни гротескных фигур. Осматриваясь вокруг, Кугель уловил нечто похожее на закономерность в расположении каменных фигур и остановился, задумчиво потирая подбородок.
Эта закономерность была очень тонкой, настолько тонкой, что Кугель никак не мог решить, не просто ли это плод его воображения. Подойдя ближе, он столкнулся с еще большей сложностью и причудливостью этих каменных структур: нечеткие линии, шпили, неровные башенки, диски, седла, искореженные сферы, иголки, треугольники — исключительная по своей сложности резьба по камню, возможность которой даже трудно, если не невозможно было себе представить. Кугель недоуменно нахмурился, не понимая, кому могло понадобиться создать столь сложные формы и зачем.
Он продолжал идти вперед и через некоторое время услышал голоса вместе с лязганьем инструментов. Он остановился, осторожно прислушиваясь, потом опять пошел вперед, подходя к группе человек в пятьдесят самого разнообразного роста: от трех дюймов до двенадцати футов. Кугель шел мимо них, весь напрягшись. Но, едва взглянув в его сторону, рабочие тут же переставали обращать на него внимание, продолжая выбивать, вырезать, скрести и полировать камень своими инструментами.
Несколько минут Кугель молча наблюдал за ними, затем подошел к человеку, который стоял в стороне, — по всей видимости, мастеру, стоявшему у каменного столика и изучающему планы, сравнивая их с произведенной работой с помощью хитроумного оптического приспособления.
Казалось, он замечал все сразу, давая инструкции, отдавая приказания, говоря, как исправить какую-то ошибку, показывая, каким инструментом что надо сделать. Чтобы пояснить свои замечания, он пользовался удивительным указательным пальцем, который вытягивался вперед на тридцать футов, чтобы указать на определенную секцию скалы, набросать быструю диаграмму, а затем так же быстро втягивался обратно.
Мастер отошел на несколько шагов назад, по всей видимости, временно удовлетворенный проделанной работой, и Кугель подошел к нему ближе.
— Что это за сложная работа, которую вы проделываете и в чем ее смысл?
— Работа самая обычная, — ответил мастер, в голосе которого чувствовалась огромная преданность своему делу. — Из обычной скалы мы производим специальные формы по велению волшебника Фарезма... Эй! Эй!
Этот крик был обращен к человеку, ростом фута на три выше Кугеля, который бил по камню заостренным на конце инструментом.
— Я обнаруживаю самоуверенность!
Указательный палец вылетел вперед.
— Будь очень осторожен в этом соединении: разве ты не видишь тенденцию камня к сколу? Производи здесь удар шестой интенсивности по вертикали, используя полужесткий захват. В этом месте — удар четвертой интенсивности крестообразно, а затем возьми резец и удали стружку в четверть силы.
Когда все опять наладилось согласно его инструкциям, он стал изучать лежащие перед ним планы, качая головой и с неудовольствием хмурясь.
— Слишком медленно! Эти ваятели работают так медленно, как будто их отравили, и проявляют просто животную тупость! Только вчера Дэдио Фессадил, вон тот вон, с зеленым платком, имеющий три эля, использовал девятнадцатигорный замороженный прут, чтобы выточить пот маленького перевернутого карэфуля.
Кугель даже поперхнулся, в изумлении качая головой, потому что никогда в жизни не слышал еще такой белиберды. Потом он спросил:
— Так зачем же вы делаете столь сложные предметы, и так тщательно, из этих скал?
— Этого я не могу сказать, — ответил мастер. — Работа продолжается уже триста восемнадцать лет, но за это время Фарезм не объяснил нам причин, по которым она должна производиться. Но все должно быть абсолютно точным, потому что он осматривает наши достижения каждый день и мгновенно замечает любые, самые маленькие ошибки.
Тут он отвернулся, чтобы проконсультировать человека, ростом Кугелю по колено, который высказывал свою неуверенность по поводу повязки какого-то вольюта.
Мастер, рассмотрев план, быстро разрешил его сомнения, а потом еще раз повернулся к Кугелю, на сей раз откровенно оглядывая его с ног до головы.
— Ты кажешься мне одновременно и умным, и ловким. Не хочешь ли ты тоже наняться к нам? У нас не хватает несколько рабочих категории полуэль, или, если ты предпочитаешь более почетное название, мы можем дать тебе работу помощника Разбивателя камней шестнадцати элей. Твое положение, правда, будет в обоих случаях одинаковым, и ты сможешь быстро продвигаться вперед. Как ты видишь, у меня самого четыре эля. Я добился положения Разбивателя камней за один год, Изготовителя форм — за три, Помощника Шада — за десять, и сейчас я работаю Главным Шадом вот уже в течение девятнадцати лет. Категория моего предшественника была всего два эля, зато Главный Шад до него был человеком десяти элей.
Он продолжал перечислять все преимущества работы, которые включали в себя полное питание, свой дом, наркотики по выбору, привилегию пользования нимфарием, стипендию, которая вначале была десяти терций в день, и различные другие преимущества, включая услуги, которые Фарезм оказывал им как волшебник.
— Кроме того, у Фарезма есть консерватория, где каждый может пополнить свой интеллект. Сам я записан на несколько курсов: Определение Насекомых, Геральдика Королей Старого Гомаза, Пение в Унисон, Практическая Каталепсия и Ортодоксальная Доктрина. Нигде ты не найдешь господина более мудрого, чем Фарезм, Волшебник.
Кугель сдержал улыбку, видя энтузиазм Главного Шада, тем не менее в желудке у него урчало от голода, и он не стал отказываться от второго предложения сразу.
— До сих пор мне как-то не приходилось задумываться о подобной карьере, — сказал он. — Ты рассказал мне о таких ее преимуществах, что я даже и представить себе не мог.
— Верно, об этом мало кто знает.
— Но тем не менее я не могу немедленно ответить тебе “да" или “нет", это очень важное решение, и я чувствую, что мне надо его всесторонне обдумать.
Главный Шад понимающе и согласно закивал головой.
— Мы поощряем размышления наших ваятелей, ведь каждый удар должен достичь желаемого результата. Чтобы поправить неточность даже в ширину ногтя, надо удалить весь каменный блок, ставить на его место новый, и тогда вся работа начинается сначала. И пока не достигнуто прежних результатов, нам не позволяют пользоваться привилегиями нимфария. А следовательно, мы не желаем, чтобы всякие там оппортунисты или люди импульсивные присоединялись к нашей группе.
Фрикс, внезапно сообразив, что Кугель намеревается здесь задержаться, самым свирепым образом высказал все, что он думает по этому поводу. Схватившись обеими руками за живот, Кугель отбежал в сторону и, пока Главный Шад смотрел на него с удивлением, горячо стал спорить с Фриксом.
— Как я могу продолжить свой путь без пищи?
Вместо ответа Фрикс впился в него своими колючками.
— Невозможно! — воскликнул Кугель. — Амулет Никоню подходит мне теоретически, но мой желудок не в состоянии больше переваривать мох. Не забудь, если я свалюсь замертво, то ты никогда не увидишь больше своего товарища в ванной Никоню!
Фрикс проникся всей справедливостью этого высказывания и неохотно успокоился. Кугель вернулся к каменному столу, где мастер, Главный Шад, нашел какой-то очередной недочет в сложнейшем каменном узоре. В конце концов Кугелю удалось привлечь его внимание.
— Пока я обдумываю твое предложение насчет работы, которая хотя и имеет множество преимуществ, но занимает слишком много времени для возвышения, мне необходима будет постель, где я мог бы отдохнуть. Мне так же хочется испытать, верно ли все, что ты говоришь, возможно, в течение двух-трех дней.
— Твоя осторожность мне нравится, — заявил Главный Шад. — Теперешние люди любят быстро кидаться на любое предложение, не задумываясь о последствиях. В моей молодости было не так — мы были люди серьезные и осторожные. Я предоставлю тебе возможность попасть в наш лагерь, где ты сможешь испытать все, о чем я тебе говорил. Ты увидишь, что Фарезм строг, но справедлив, и только тот, кто бьет по скале, не думая ни о чем, может пожаловаться на него. Но смотри! Вот идет сам Волшебник Фарезм, совершая свой ежедневный обход!
По тропинке шел человек с гордой осанкой, одетый в сверкающий белый плащ. Его походка была бесподобной, желтые волосы похожи на вечернюю зорьку, глаза обращены вверх как бы в единении с каким-то сверхъестественным существом. Руки его были сложены на груди, шел он, не переставляя ног. Рабочие, как один, скинули с голов шапочки и низко поклонились, поздоровавшись нараспев, на что Фарезм ответил легким наклоном головы. Увидев Кугеля, он остановился, быстро осмотрел все, что было сделано за день, затем не спеша направился к каменному столику.
— Все более или менее точно, — сказал он Главному Шаду.
Насколько я вижу, полировка внутренней стороны Эпипроекции 56-16 недостаточно гладкая, и я различаю лишний волосяной покров камня на втором зубчике девятнадцатого шпиля. Ни одна из этих ошибок не кажется мне особо важной, поэтому я не рекомендую дисциплинарных взысканий.
— Недоделки будут устранены, а небрежные ваятели — наказаны. Это по меньшей мере! — воскликнул Главрый Шад в страстном порыве неудовлетворенности. — А теперь я хочу представить возможного рекрута для нашей рабочей силы. Он говорит, что не имеет опыта в работе и хочет время, чтобы подумать, прежде чем присоединиться к нашей группе. Если он решится, я хочу назначить его на обычный период времени сборщиком гравия, прежде чем ему можно будет доверить заточку инструментов и предварительные раскопки.
— Да, это будет согласно нашим правилам. Однако...
Фарезм без всякого усилия заскользил вперед, взял левую руку Кугеля и исполнил быструю девинацию над его ногтями.
— Я вижу противоречия четырех сортов.
Тут выражение его лица стало сосредоточенным.
— Тем не менее, мне ясно, что твой оптимум находится в другом месте, а не здесь, и не в ваянии камня. Я советую искать в другом месте более подходящую для тебя работу.