– Хорошо, – сказал Субукул. Он снова воззвал к Гилфигу и бросил стрелу, которая на этот раз указала на север.
Балч ничего не сказал. Субукул замигал, потом покраснел.
– Гилфиг не играет в игры. Он указывает один раз, и нужно выполнять.
– Я не убеждён, – сказал Балч.
– И я.
– И я.
Гарстанг умоляюще поднял руки.
– Мы прошли так далеко, мы страдали вместе, радовались вместе, трудились и сражались вместе – давайте теперь не ссориться!
Балч и один из несогласных только пожали плечами.
– Мы не пойдём слепо на юг.
– Что же вы будете делать? Пойдёте на север? Или вернётесь в Эрзу Дамат?
– Эрза Дамат? Без продовольствия и всего с четырьмя вьючными животными? Ба!
– Тогда идём на юг в поисках храма!
Балч ещё раз упрямо пожал плечами, отчего Субукул рассердился.
– Да будет так! Те, кто идёт на юг, в эту сторону, те, кто с Балчем, в ту!
Гарстанг, Кьюджел и Гасмайр присоединились к Субукулу, остальные, одиннадцать человек, остались с Балчем, они принялись перешёптываться, а четыре верных пилигрима в опасении смотрели на них.
Одиннадцать вскочили на ноги.
– Прощайте!
– Куда вы идёте? – спросил Гарстанг.
– Неважно. Ищите свой храм, мы займёмся своими делами. – И с этим коротким прощанием они отправились к деревне ящеролюдей, убили там всех мужчин, подпилили клыки женщин, одели их в тростниковую одежду и стали жить как повелители деревни.
Гарстанг, Субукул, Гасмайр и Кьюджел тем временем шли по берегу на юг. Вечером они разбили лагерь и поели моллюсков и крабов. Утром оказалось, что оставшиеся четыре вьючных животных сбежали, и теперь они одни.
– Такова воля Гилфига, – провозгласил Субукул. – Нам остаётся только найти храм и умереть.
– Смелее! – сказал Гарстанг. – Не нужно предаваться отчаянию!
– А что нам остаётся? Увидим ли мы вновь долину Фолгус?
– Кто знает? Сначала нужно исполнить унижение перед храмом.
С этими словами они двинулись дальше и шли весь остаток дня. К ночи они так устали, что смогли только лечь на песок.
Море расстилалось перед ними, плоское, как стол, и такое тихое, что заходящее солнце полностью отражалось в нем, без всякой дорожки. Ужин снова состоял из моллюсков и крабов, после чего они улеглись спать на песок.
В начале ночи Кьюджел проснулся от звуков музыки. Приподнявшись, он увидел, что над водой появился призрачный город. Стройные башни вздымались в небо, освещённые сверкающими белыми огоньками, которые плыли в воздухе вверх и вниз, вперёд и назад. На променадах толпились весёлые люди, в бледных светящихся одеждах, играла музыка. Проплыла барка, выложенная шёлковыми подушками, её двигал огромный парус из василькового шелка. Фонари на носу и корме освещали веселящиеся толпы; одни танцевали, другие играли на лютнях, третьи пили из кубков.
Кьюджел стремился разделить их веселье. Он приподнялся на колени и позвал. Веселящиеся отложили свои инструменты и уставились на него, но вскоре барка проплыла, уносимая большим голубым парусом. Вскоре город побледнел и исчез, осталось только тёмное ночное небо.
Кьюджел смотрел на ночь, горло у него сжималось от неведомой печали. К собственному удивлению, он обнаружил, что стоит на самом краю воды. Рядом стояли Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Все смотрели друг на друга и молчали. Потом вернулись на берег и снова легли спать на песок.
На следующий день они почти не разговаривали и даже избегали друг друга: каждый хотел остаться наедине со своими мыслями. Время от времени то один, то другой с надеждой смотрел на юг, но никто не пытался уходить и даже не говорил об этом.
День проходил, и пилигримы оставались в полуоцепенении. Село солнце, наступила ночь, но никто не ложился спать.
Вскоре снова появился призрачный город, и сегодня там шёл праздник. В небе расцвели удивительно сложные фейерверки: копья, сети, звёздные взрывы красного, зеленого, синего, серебряного цветов. По променаду двигался парад, впереди призрачные девушки в радужной одежде, за ними призрачные музыканты в просторных красных и оранжевых одеяниях и призрачные акробаты. Часами звуки веселья плыли над водой; Кьюджел по колено погрузился в песок и смотрел, пока праздник не стих и город расплылся. Тогда он повернулся, и остальные поднялись за ним на берег.
На следующий день все ослабли от голода и жажды. Хриплым голосом Кьюджел сказал, что им нужно идти. Гарстанг кивнул и тоже хрипло добавил:
– К храму, к храму Гилфига!
Субукул кивнул. Щеки его некогда полного лица втянулись, глаза воспалились.
– Да, – просвистел он, – мы отдохнули. Нужно идти!
Гасмайр тупо кивнул:
– К храму!
Но никто не пошевелился. Кьюджел поднялся выше по берегу и сел в ожидании прихода ночи. Посмотрев вправо, он увидел человеческий скелет в той же позе, в какой сидел он сам. Вздрогнув, Кьюджел повернулся налево, там был второй скелет, этот от времени и непогоды превратился в груду костей.
Кьюджел встал и направился к остальным.
– Быстрее! – позвал он. – Пока у нас ещё остаются силы! На юг! Идёмте, пока мы не умерли, как те, чьи кости лежат там, вверху!
– Да, да, – пробормотал Гарстанг. – К храму. – Он с трудом встал. – Идёмте! – обратился он к остальным. – Мы идём на юг!
Субукул поднялся, но Гасмайр после нескольких попыток остался сидеть на песке.
– Я останусь, – сказал он. – Когда доберётесь до храма, замолвите за меня слово перед Гилфигом, объясните, что волшебное очарование лишило моё тело сил.
Гарстанг хотел остаться с ним и попытаться уговорить, но Кьюджел указал на заходящее солнце.
– Если мы дождёмся темноты, мы погибнем. Завтра у нас совсем не останется сил!
Субукул взял Гарстанга за руку.
– Мы должны уйти до наступления ночи.
Гарстанг в последний раз обратился к Гасмайру.
– Друг мой и сподвижник, наберись сил. Мы пришли вместе – от самой долины Фолгус, на плоту по Скамандеру и через эту ужасную пустыню. Неужели мы должны расстаться на самом пороге храма?
– Идём, к храму! – хрипел Кьюджел.
Но Гасмайр отвернулся. Кьюджел и Субукул увели Гарстанга, по его высохшим щекам бежали слезы; пошатываясь, они пошли на юг по берегу, отворачиваясь от спокойного моря.
Старое солнце село, отбрасывая веер цветов. На спокойном высоком небе желтовато-бронзового оттенка виднелись небольшие облачка. Снова появился город; никогда он не казался величественнее, когда его шпили уловили огни заката. По променаду шли юноши и девушки с цветами в волосах, иногда они останавливались и смотрели на троих идущих по песку. Закат потемнел, белые огни загорелись в городе, музыка поплыла над водой. Долгое время следовала она за тремя пилигримами и наконец стихла вдали. Пустое море расстилалось на запад, отражая последние отблески заката.
Примерно в это время пилигримы набрели на ручей с пресной водой, поблизости росли ягоды и дикие сливы. Здесь они провели ночь. Утром Кьюджел поймал рыбу и нескольких крабов на берегу. Подкрепившись, трое снова двинулись на юг, все время надеясь увидеть храм. Даже Кьюджел почти поверил в него, настолько неистовой была вера Гарстанга и Субукула. Но проходили дни, и Субукул начал отчаиваться, сомневаться в приказании Гилфига, сомневаться в добродетельности самого Гилфига.
– Чего мы добились этим мучительным путешествием? Разве Гилфиг сомневался в нашей преданности? Мы доказали её своим присутствием на Светлом обряде. Зачем он послал нас так далеко?
– Пути Гилфига неисповедимы, – отвечал Гарстанг. – Мы пришли так далеко, но нужно идти дальше!
Субукул остановился и посмотрел назад, туда, откуда они пришли.
– Вот моё предложение. На этом месте воздвигнем каменный алтарь, который станет нашим храмом; исполним перед ним обряд. Удовлетворив требования Гилфига, мы сможем повернуться лицом на север, к деревне, где остались наши товарищи. Там мы отыщем вьючных животных, возобновим припасы и направимся в пустыню. И, может быть, сумеем вернуться в Эрзу Дамат.
Гарстанг колебался.
– Твоё предложение здравомысляще. И все же…
– Лодка! – воскликнул Кьюджел. Он указал на море, где в полумиле плыла рыбачья лодка под квадратным парусом на длинной гибкой рее. Она прошла мимо мыса в миле к югу от того места, где стояли пилигримы, и Кьюджел указал на деревню дальше по берегу.
– Прекрасно! – объявил Гарстанг. – Там должны жить гилфигиты, а деревня находится вблизи храма! Идёмте!
Но Субукул не решался.
– Неужели знание священных текстов распространилось так далеко?
– Осторожность – наш девиз, – сказал Кьюджел. – Нужно очень осторожно провести разведку. – И он провёл их через лес тамариска и лиственницы в такое место, откуда сверху они могли рассмотреть деревню. Хижины были грубо сооружены из камня, и жил в них свирепо выглядевший народ. Чёрные волосы обрамляли круглые, цвета глины лица, на плечах росла жёсткая щетина, как эполеты. Изо рта мужчин и женщин торчали клыки, и все говорили низкими хриплыми голосами. Кьюджел, Гарстанг и Субукул отступили с величайшей осторожностью и, спрятавшись среди деревьев, стали негромко совещаться.
Гарстанг наконец упал духом и потерял всякую надежду.
– Я истощён, духовно и физически; здесь я умру.
Субукул посмотрел на север.
– Я попробую перебраться через Серебряную пустыню. Если все пройдёт хорошо, вернусь в Эрзу Дамат или даже в долину Флогус.
Гарстанг повернулся к Кьюджелу.
– А ты? Мы ведь не нашли храма Гилфига.
Кьюджел указал на пристань, где было причалено несколько лодок.
– Я направляюсь в Олмери, через Сонганское море. Предлагаю конфисковать лодку и плыть на запад.
– Тогда прощай, – сказал Субукул. – Гарстанг, идёшь со мной?
Гарстанг покачал головой.
– Слишком далеко. Я, несомненно, умру в пустыне. Я пересеку море вместе с Кьюджелом и понесу Слово Гилфига народу Олмери.
– Ну, тогда прощай и ты, – сказал Субукул. Он быстро повернулся, чтобы скрыть выражение лица, и двинулся на север.