ого порядка. Хотя, говорят, деловой мужик был.
А Колонтаец, тем временем, честно шоферил в автобазе треста и обрел среди водителей и механиков уважение не одним знанием материальной части но и обстоятельностью суждений, спокойствием и выдержкой. Полученные в институте знания и водительские права, наконец, пригодились. Уголовное прошлое из него не сквозило и вскоре забылось. Поэтому, когда возник вопрос, кому из водителей доверить новейший автобус-люкс «Икарус», и механик и руководство автобазы единогласно решили, что кроме Миронова его доверить некому. Целую зиму красный автобус с лихой надписью на борту «Миннефтегазстрой» под управлением Миронова в любую пургу доставлял рабочих на трассу. А весной, когда до окончания срока «химии» Антону осталось всего несколько месяцев, в его судьбе произошел очередной вираж.
Начальник автобазы, славный черным шоферским юмором, через секретаря вызвал его в свой прокуренный кабинет и, не глядя в глаза, офицально и сухо сообщил Колонтайцу: «Принято решение в лагерь тебя отправить». — «За что? — охнул и покачнулся от неожиданности Колонтаец. Перед глазами поплыли круги и звезды — такого поворота он не ожидал, — я этого ничем не заслужил!» — «Нам лучше знать — заслужил или нет, — парировал начальник. — Отправим — и все! Куда ты денешься?» Деваться химику, действительно, некуда. Колонтаец повернулся к двери. «Постой, — остановил его властный окрик, — ты не понял — в какой лагерь».
Есть анекдот советского времени: встречаются на платформе двое, пионер и бывший зэк. Зэк спрашивает пацана: «Ты откуда?» — «Из лагеря», — отвечает пацан. «И я из лагеря, — радуется совпадению зэк.
- А куда?» «К бабе». - отвечает пионер. «Надо же! — удивляется зэк.
- И я к бабе. А сколько у тебя лет?» «Двенадцать», — отвечает пионер. «А в нашем лагере с такими сроками не было», — уважительно подумал зэк.
Нечто подобное разыгрывалось и в кабинете начальника автобазы. «В пионерский лагерь тебя направляем, на строительство. Наш трест для детей строителей и нефтяников на Черном море, под Анапой пионерлагерь строит. Автобус, и ты с ним, на лето передаются туда. Так, что готовься. А с твоей комендатурой трестом дело уже решено и улажено. Мы в тебя верим. Желаю удачи».
Путь до Анапы неблизкий. И пока Икарус Колонтайца туда добирается, поговорим о черноморских лагерях того времени.
Так уж случилось, что за годы вынужденного отсутствия Миронова, сонно-медвежий Север вдруг ожил, зашумел строительством, загудел буровыми станками и опоясался трубопроводами. Нефтяной бум в Западной Сибири достиг своего апогея. Сургут неожиданно приобрел статус города, за ним вдогонку спешили Мегион, Нижневартовск, Нефтеюганск. Молодежь работала, жила и создавала семьи. Как результат, во временных вахтовых поселках вдруг обнаружилось множество бледнолицых ребятишек, которые не успевали загореть и набраться витаминов за короткое северное лето. Встала проблема оздоровления подрастающего поколения будущих нефтяников Приобья. И тогда во всех руководящих умах почти одновременно возникла идея строительства южных пионерских лагерей, обязательно на Черном море или, хотя бы, на Азовском. Деньги для этого отпускались немеряные и без особого счета — профсоюз все спишет. Схема практиковалась простая: группа предприятий несет затраты по строительству пионерского лагеря, зачастую без проекта и сметы, потом эти капвложения передает отраслевому профсоюзу, который халявные затраты постепенно списывает. И все считалось в порядке вещей — не деньги, а дети наше главное богатство. О них надо думать, а не затраты считать. Так партия нас учит. А профсоюзы — приводной ремень партии. Поэтому жалкие протесты врачей-педиатров по поводу тяжелой реадаптации детей Севера, одномоментно перенесенных Аэрофлотом на жаркий юг, и предлагавших строить оздоровительные лагери в более подходящих климатических условиях на юге области, остались неуслышанными. Больше, чем нездоровым детям, к морю хотелось самим чиновникам и начальникам, желательно, чтобы в командировку за счет треста, два раза в месяц, с целью проверки чего- нибудь.
Начальник треста Холодов, смуглолицый красавец-мужчина с энергией и внешностью сорокалетнего, от общего движения на юга отстать не захотел. Поэтому, когда, молодой и шустрый не по годам, председатель объединенного постройкома профсоюза Овечкин вынес на заседание вопрос о строительстве собственного пионерского лагеря в окрестностях родной и знакомой ему Анапы, он даже возражать не стал, но все-таки согласовал вопрос с Главком. На строительство объектов соцкультбыта деньги нашлись и Холодов с Овечкиным выехали в Анапу.
Председатель горисполкома их огорчил: участков для строительства на побережье нет, однако можно заключить договор аренды школы в поселке Сукко, что значит — голубая вода. Школа там небольшая, но если возвести рядом с ней столовую, медпункт с изолятором, игротеку, спортивную площадку, жилье для персонала лагеря, и склад, с условием, что через десять лет все это перейдет в собственность школы, а зимой будет ею использоваться, то вопрос может разрешиться к общей выгоде. Свою близкую выгоду предисполкома вывел из названия треста — Сибнефтепромстрой, которое расшифровал как: «Большие деньги и много стройматериалов». Холодов поторговался и выторговал для себя дополнительное условие, что под два гостевых коттеджика в прибрежной зоне все-таки будет сделан персональный землеотвод, а за это имущество пионерлагеря перейдет в собственность школы не через десять, а через семь лет.
На том стороны и порешили и разошлись в убеждении, что провели друг друга. Председатель исполкома считал, что задаром получит капитальные строения на возведение которых уйдет года три, а Холодов их и возводить не собирался — у него на базе лежали комплекты сборно-разборных щитовых домов и каркасно-щитовая столовая «Уралочка», готовые к сборке. Два домика Холодов предназначил для лагеря, а два — на специально отведенную под гостевые коттеджи площадку. Оба не договаривали. Предисполкома не торопился информировать приезжих северян, что специальным постановлением ЦК КПСС «О защите экологии Черного моря» всякое строительство пионерских лагерей и баз отдыха на побережье запрещено на 10 лет и по этой причине в Краснодарском крае не вводятся в эксплуатацию 18 собственных пионерских лагерей. Холодов же помалкивал, что хорошо об этом постановлении знал и решил действовать наудачу: повезет задействовать пионерлагерь — хорошо. Не повезет — будет веская причина списать и распродать по дешевке все его имущество, в том числе гостевые коттеджи со всем оборудованием и мебелью. На то и надеялись.
Сукко оказалось чудесной черноморской станицей с интернациональным населением из казаков, турецких армян, греков, хохлов, евреев и других кавказцев понемногу. Директор совхоза Волков, хитромудрый черноморский казак, пообещал сибирякам всяческое содействие в отводе земли под коттеджи и попросил за это авансом два километра водопроводных труб и три километра алюминиевого провода для прокладки ЛЭП, в том числе и для лагеря. Стороны ударили по рукам и подписали договор о совместной хозяйственной деятельности. Работа началась.
Всю зиму из Тюмени в Сукко шли большегрузные машины со стройматериалами. Специально принятый для этого завхоз, из местных, материалы принимал на склад, чтобы весной пустить в дело. Последними прибыли сборные вагон-дома и столовая. Два домика разгрузили на отдаленном от лагеря, зато близком к морю, земельном участке и сразу же собрали. Получились свинченные из двух половин уютные двухкомнатные домики с кухней, ванной и санузлом. Подключай все коммуникации и живи. Зато те, что разгрузили рядом со школой, так и оставили до приезда специальной строительной бригады, которая должна будет обустраивать лагерь вплоть до его открытия и заезда детей.
Между тем, строительная бригада собиралась, как говорят, «с бору по сосенке». На распоряжение треста направить для строительства лагеря по три лучших специалиста, начальники стройуправлений отреагировали, как это всегда бывает, с точностью «до наоборот» — собрали всех малопригодных на своих объектах, в основном почему-то плотников из числа условно освобожденных — спецконтингента. Попались между ними и вольные, но опять же или сильнопьющие или в который раз холостые. Когда кадровик, ответственный за комплектацию бригады для лагеря, посмотрел кого ему прислали, то схватился за голову, но поздно — билеты заказаны. Предполагалось, что и стройкой и бригадой будет руководить завхоз лагеря: подумаешь сложность — не станция перекачки. По прибытию бригады, завхоз, то ли по по собственному недомыслию, то ли, наоборот, в точном соответствии с полученными инструкциями, почти всех задействовал на отделке коттеджей и возведении вокруг них глухого трехметрового забора, все тщательно построганные доски для которого прибыли прямиком из Тобольска. И только после завершения этого этапа, перебросил людей на возведение столовой для лагеря при школе.
Время шло, полученные при отправке командировочные у рабочих кончались, а новых денег никто и не думал высылать из-за неразберихи. Лагерь в тресте числился объектом неплановым и финансирование на него не открывалось. Не планировались ни командировочные, ни фонд зарплаты, как не было и сметы на объект и, из-за отсутствия прораба, не оформлялись наряды на оплату. В то же время, деньги у треста были, но никто не знал на каком основании работу оплачивать. Продлить командировки трест тоже не мог, так как рабочие числились в разных стройуправлениях, прибыли в Сукко со всего севера и перед своими бухгалтериями по истекшим командировкам не отчитались. Со всеми вопросами по оплате, рабочие обращались к завхозу, тот обещал связаться с трестом и все решить, но ничего не двигалось. Голодный рабочий — не работник. И давно бы уже мужики этот южный объект бросили, будь у них деньги на обратный билет. Но их-то и не было: безнадега и тоска зеленая, хоть вой.
Овечкин о реальной обстановке на объекте, примерно, догадывался и ответственность перед членами профсоюза за обещанное чувствовал. Поэтому, давая наставления на дорогу Миронову, он снабдил его деньгами на телеграммы и телефонные переговоры, чтобы Антон Аркадьевич профком обо всем подробно и ежедневно информировал: до обещанного открытия лагеря оставался какой-то месяц, и путевки детям уже распределялись. Еще он завел Миронова к главному инженеру треста, технарю и работяге, не в пример управляющему, который в этот день как раз находился в отлучке на одной из пусковых станций. Немало повидавший людей, главный сразу раскусил, что перед ним не обычный работяга-водитель, а личность сильная и грамотная. «Там, в лагере, у нас всеми делами завхоз заправляет. По его отчетам, дела у него идут как положено по графику. Только я в этом сильно сомневаюсь, а самому убедиться некогда — плановые объекты не отпускают. Поэтому, как приедешь, разберись во всем и сообщи нам. Если что — принимай бригадирство на себя и вызывай прораба — мы подберем толкового», — наставлял его на дорогу главный. «Чтобы веселей работалось, мы думаем для рабочих прямо в лагере питание организовать. Пищеблок там готов, поваров вышлем. Нынче, говорят, на Кубани с картошкой напряженка, так м