– И что дальше? Напугать меня захотела? Не угадала! Слышишь, патлатая? Мне не страшно! – кричал он в воздух. – Не страшно, слышишь?! Не страшно!
Игорь постучал в дверь.
Она со скрипом отворилась. За крыльцом оказался небольшой тамбур, продолжающийся коридором. Горящие канделябры, висевшие на стенах, испускали мерцающее красное свечение. Игорь пошёл вперед. Каждый шаг сопровождался скрипом в полу. Не осмелившись заглянуть за угол, Игорь спросил:
– Здесь есть кто-нибудь? Лесники, охотники? Могу показать, где сидит жирная жаба.
Вместо ответа его толкнул вперёд сквозной ветер, с грохотом захлопнув входную дверь.
Перед Игорем была большая комната, отделанная деревом и полная горящих свечей. В центре был стол, на котором стояли подсвечник и графин, вокруг были расставлены стулья. За столом сидела старуха. На вид ей было около сотни лет: лицо морщинистое, как пень, губы скривлены в радугу, брови сведены. Из ушей и носа старухи росли седые волоски.
– Присаживайся, – произнёс низкий и старческий голос.
– Эм…
– Ты заблудился…хр... я поняла, – Между словами проскакивали похрюкивания, речь твёрдая и тихая. – Присаживайся. Отдохни, – Она взяла деревянный графин и протянула Игорю.
– Так, я всё понял, – Он попятился назад. – Я…я приведу к вам соцработника, вам, наверное, пенсию задерживают, автобусы сюда не ходят, вы в поликлинике давно не были, я сейчас вернусь, точно, я быстро, – Он резко развернулся и увидел знакомую нимфу.
– Не уходи, – пропела она жалобно, вытянула руку ладонью вверх и сдула золотистый порошок ему в лицо.
В глазах забегали искры, мир как будто немного замедлился. В голове пробудилось долгожданное спокойствие. На дурман это не похоже Он прекрасно понимал, кто он и где находится.
– Как тебя зовут? – спросил уже послушный Игорь.
– Лиди-я, – пропела она.
– А теперь выпей, – отчеканила старуха.
Он заслужил отдых. Работа выполнена, брикет закопан. Сейчас он поест, выспится, наберётся сил, поблагодарит хозяев за тёплый приём и поедет домой. Игорь взял деревянную плошку из рук старухи, начал пить. По вкусу как ключевая вода.
На улице загрохотало, сверкнув белым светом в окно. Собиралась гроза.
Последствия выпитого зелья не заставили себя ждать. Игорь сделал шаг, утопая в полу, который стал вязким, как зыбучий песок. Он опёрся рукой о стену: та поддавалась, как пружинный матрас. Казалось, его сознание, неуправляемое собственной волей, отделяется от тела, словно его что-то выталкивает. Канделябры на стенах извивались и тянулись вверх, словно ожившие змеи. Растянувшись в тонкую нить, они доросли до окна и коснулись ветвей берёзы. Игорь ощутил, как его разум вздёрнули рыболовным крючком и подсекли наружу из тела.
А через миг он услышал шёпот чужеродных мыслей в своём мозгу. Мысли влетали в голову, как бейсбольные мячи из пушки. Одна за другой, удар за ударом, слово за словом – и вот с ним говорит что-то живое, разумное и голодное. Неведомая сущность потянула Игоря к себе: по стволу и веткам к берёзовым листьям. Обнявшись, они улетели в корни и заплутали в лесном лабиринте.
Игорь очнулся утром, сидя на полу и опираясь о стену. В голове туман, во рту сухость, в желудке тошнота. К нему моментально подскочила бабка, прислонила к его губам графин и крикнула: «Пей!». Он даже не успел опомниться. Горло само сделало первый глоток.
В этот раз разум остался при нём, но тело отобрали. Руки и ноги парализовало.
– Следи за ним, – Бабка протянула два графина Лидии, – этот тебе, а этот ему. Проследи, чтобы выпил всё до последней капли, затем снеси …хр… его вниз к остальным.
Ведьма взяла два пустых ведра и ушла прочь из дома.
Узник сидел на полу и оценивал положение, в котором он оказался: старая ведьма свалила, пошевелиться он не может, патлатая осталась с ним. Лидия, гладя маленького крота, не сводила глаз с Игоря. Зверёк послушно лежал на руках и явно наслаждался поглаживаниями хозяйки.
– Попал, – с хрипом протянул он.
– Почему ты боишься? Боль – это не страшно, – Лидия была искренне удивлена его сопротивлениям.
– Да пошла ты! Клянусь, когда я смогу двигаться, ты сильно пожалеешь, что связалась со мной.
– Тебе предстоит переродиться и стать больше, чем ты сейчас.
– Лучше отпусти по-хорошему.
– Некуда отпускать. Есть только Лес. Всегда был только Лес. Лес будет всегда, – Голос Лидии окреп, она начала ходить вокруг Игоря, как по сцене. – Лес – наш отец и мать, он – наш дом и пища, – Она остановилась. – И мы должны кормить его в ответ.
– Завязывай с барбитуратом.
Ответ не последовал. Вместо этого Лидия села на стул, улыбнулась, откупорила графин и сделала несколько глотков.
– Что ты пьёшь?
– Л-е-с, – пропела Лидия.
– Всё ясно, – Игорь замолчал, посмотрел в сторону открытого окна и вспомнил, как пришёл сюда. – Таким же ненормальным меня сделаете? Ты – человек, а не какая-то лесная нимфа. Бабка таблетки не принимает, а ты на барбитурате. Я свалю отсюда. Ты не заставишь меня это выпить.
Лидия положила зверька на подоконник и взяла со стола брикет. Тот самый, который Игорь закопал в лесу. Она сорвала с него серую бумагу, под которой оказалась шкатулка из красного дерева. А зверька лапками схватил снегирь и унес прочь.
– Это твой крот принёс тебе?
– Разве это не прекрасно?
– Ещё как! Я надеюсь, он раньше не был человеком?
– Глупая человеческая головушка. Ты знаешь, что это? – спросила она, указав на шкатулку.
– Сердце лесной ведьмы.
Лидия убрала посылку, явно расстроившись отсутствием интереса своего пленника.
– Ты всегда говоришь нелепости, когда боишься?
– Кто боится, я?! Не угадала! Я тебя не боюсь, слышишь? – И на выдохе повторил, – Не боюсь.
– Всё будет хорошо, – улыбаясь, протянула Лидия. – Если пожелаешь, я могу быть твоим пением, твоим дыханием, твоим сном. Я пою для хозяйки, могу спеть и тебе. Когда хозяйка сердится, я рассказываю сказки, что нашёптывает Лес. Это её успокаивает. Может, успокоит и тебя.
– О, вы точно здесь слегка поехавшие, – Игорь сделал тяжёлый хриплый вдох. Он не думал, что всё закончится именно так – Дашь стакан воды?
– Ты можешь выпить Лес, – Она протянула графин.
– А нормальной воды нет? – Лидия молча поставила графин на место. – Ты можешь дать попить простой воды!?
– Я могу рассказать сказку.
– Дай воды!
Лидия не слышала его. В это время происходило перерождение. А чтобы оно не казалось таким тягостным, она расскажет ему историю.
– Давным-давно жила-была девочка. Она любила играть на окраине леса с диковинными зверями. Ими были: снегирь – Торопышка, что загонял охотников в непролазную чащу, крот – Брод, он выкапывал гигантские ямы, из которых не выбраться, а лягушка – Тонкопрядка ткала мешочки. Из них Торопышка доставал тела охотников.
Мама постоянно твердила, чтобы девочка не уходила гулять одна в чащу. Но однажды малышка услышала плач ребёнка. Она побежала в его сторону. Плач не становился ближе, но и не стихал, а девочка всё бежала и бежала вглубь леса. Наконец она сама не заметила, как заблудилась. Вдруг на неё напало огромное чудовище. Оно схватило девочку и уже собиралось съесть её, но крошка взмолилась и попросила отпустить её. Она пообещала, что каждый год будет приносить корзинку свежего мяса, если её пощадят. Чудовище согласилось, но предупредило, что если девочка не исполнит обещанного, то оно пожрёт весь её род. Малышка убежала.
В тот момент в кустах сидели её друзья: Тонкопрядка, Торопышка и Брод. Они всё видели и слышали и решили помочь девочке. Торопышка украл у охотников клетку, Тонкопрядка повесила клетку на деревья, а Брод принёс девочке свежее мясо, чтобы наполнить корзинку.
Через год девочка вернулась. Чудовище ждало её. Стоило ей появиться, как оно рвануло в её сторону. Через мгновение с неба упала огромная клетка и закрыла собой зверя. Но чудовище могло многое. Оно обратилось в прекрасного белокурого юношу. Девочка увидела его, забылась и вошла к нему в клетку. Юноша захотел обернуться зверем, но, посмотрев в её в глаза в обличии человека, влюбился. Так они и остались в клетке. Чудовище больше ни на кого не нападало. И все жили долго и счастливо.
Лидия отпила из графина.
– Отвратительная сказка. У меня папа писатель, он бы не одобрил.
– У тебя удивительные родители, мы можем их привести сюда.
– Приведи. Может, хоть в первый раз увижу их.
– Ты не видишь родителей?
– У меня их нет! Я вырос в детском доме. Единственное, что у меня есть, – это гора долгов из микрозаймов и неоплаченная коммуналка за несколько лет. Теперь мою квартиру могут разменять и забрать её часть в счёт долга. Мне нужны деньги. Вот я и согласился на эту проклятую работу. И теперь я здесь, а ты не можешь мне дать попить чёртовой воды!
Лидия встала со стула, взяла с полки маленький мешочек и высыпала из него золотой порошок себе в руку. Затем подняла графин и пошла в его сторону узника.
– Лидия, стой! Не надо! – Он сидел на полу, опираясь о стену и изо всех сил пытаясь пошевелить хоть какой-нибудь частью тела.
– Успокойся. Боль придётся тебе по вкусу.
Внезапно он понял. Её нужно отрезвить, она же всё время под барбитуратом.
– Лидия, просто не пей эту дрянь! Просто не пей, – Она подходит ближе. – Один раз! Пропусти хотя бы один раз! Ты всё поймёшь! Не пей! Не пей!
Игорь почувствовал, как пыльца разлетается вокруг него и уплыл навстречу зелёному свечению.
II
В подвале было сыро и пахло плесенью. Свет едва сочился через два маленьких окошка у самого потолка темницы. Лидия стояла над своей добычей и с жадностью смотрела на узника. Ей уже давно не приходилось наблюдать за перерождением.
У Игоря дёргаются руки и ноги, глаза открыты, зрачки бегают. Он то лежит, то встаёт, то трясётся, то снова лежит. Этот цикл состоит из судорог, бегающих глаз и вскрикиваний. Лидия наслаждалась. Она наблюдала. Ей хотелось растянуть этот момент, поэтому она специально не дала ему целый графин. Оставила на потом. Такая редкая возможность – понаблюдать за этим.