Бренвен попыталась расслабиться. Похоже, это действительно была хорошая новость.
— Где в Европе? Он сказал тебе об этом?
— В Швейцарии. Он сказал, что сожалеет о том, что на протяжении стольких лет мы испытывали друг к другу враждебные чувства и что льстит себя надеждой, что я загляну к нему, когда окажусь в тех краях. Ну, разве ты не рада? Разве это не хорошая новость?
— Мне… кажется, да. Я чувствую больше облегчения, чем радости.
— Ну вот, а я думал, что ты будешь прыгать от радости, узнав о том, что он полностью исчез с твоего горизонта!
— Я думаю, он не сказал тебе, чем собирается заниматься в Европе?
— Нет, не сказал. Ты знаешь, он ведь всегда окружал свою вторую работу тайной. Я думаю, что это, в общем, то же самое.
— Да, видимо. — Бренвен была рада тому, что Джейсон будет теперь жить так далеко от нее, и тем не менее она вся похолодела и протянула руки к огню. — Когда я ожидала ребенка, он рассказал мне, что работает на новую группу людей, и что если он успешно справится с заданием, то мы сможем уехать из Редмунда и поселиться в любом месте, которое нам понравится. Должно быть, именно это и произошло, и он по какой-то причине выбрал Швейцарию. Но что-то у меня внутри ощущает опасность. Мне это не нравится. Я боюсь… О, Гарри, я сама не знаю, чего боюсь. Наверное, я просто превратилась в параноика. Возможно, я больше никогда не увижу Джейсона. И ты тоже, если, конечно, сам этого не захочешь. — Она встряхнулась и придала своему лицу жизнерадостное выражение. — Достаточно об этом! А что это за сюрприз, о котором ты говорил?
— Сюрприз, моя дорогая, происходит из того же источника доброжелательности, о котором я уже упомянул. Пожалуйста. — Гарри сунул руку в карман и вытащил оттуда ключи. — Это ключи от твоего «мустанга». Джейсон просил меня передать тебе, что он хочет, чтобы твой автомобиль был у тебя. Он у меня в гараже.
Бренвен медленно повернула голову. Она посмотрела на маленькие серебряные ключики, которые болтались на пальце у Гарри, со смешанным выражением отвращения и недоверия. Выражение ее лица не изменилось, когда она подняла глаза на Гарри.
— Ты, кажется, думаешь, что это просто великодушный жест со стороны Джейсона.
Гарри был озадачен. Да, он действительно полагал, что Джейсон Фарадей хотел совершить хороший поступок.
— Бренвен, я думаю, что Джейсон пытается уехать отсюда более достойно, чем он жил здесь на протяжении последних полутора лет. Ну что плохого в том, что он хочет отдать тебе твою машину? Этот автомобиль не сравнить с тем куском металлолома, на котором ты сейчас ездишь!
Бренвен вскочила с кресла. Взволнованная, она отошла в сторону, прижав руки к груди.
— Нет, спасибо, и тебе придется простить меня за то, что я не верю в добрые побуждения Джейсона. Насколько я его знаю, в этом «мустанге» лежит бомба, которая взорвется тут же, как только я сяду за руль!
— Дорогая, ты наверняка преувеличиваешь!
Бренвен тряхнула головой. Она обрезала свои волосы до плеч, но они все равно отлетали назад при каждом взмахе головы, как и раньше.
— Я не думаю, что преувеличиваю, и мне не нужен этот автомобиль. Я не хочу абсолютно ничего от Джейсона Фарадея!
— Бренвен, дорогая! — Гарри поднялся с кресла, засовывая в карман ключи. — Я не думал, что ты до сих пор так относишься к этому.
— Я отношусь именно так, Гарри. Джейсон уже уехал из Редмунда?
— Не думаю. Дом еще не продан, и мне кажется, что он пробудет здесь, пока не закончит с ним. Бренвен, о чем ты думаешь?
Она стояла посреди комнаты, сложив руки на груди, а ее сине-зеленые глаза метали молнии.
— Ты сам себя сделал посредником в этом деле, Гарри. Я отказываюсь принять этот так называемый благородный жест. Ты можешь вернуть машину прямо ему!
— Ммм. — Гарри сдвинул брови. — Я думал, что это было бы крайне неразумно. Предположим, именно в этом конкретном случае он действительно искренен? Ты ведь не хочешь… э-э… раскачать лодку, не правда ли?
— Я не доверю ему. И ты тоже не должен доверять.
— Хорошо, хорошо. Я продам «мустанг», и ты сможешь сделать с этими деньгами все, что захочешь. Хоть швырнуть их в Потомак — мне все равно. Джейсон никогда не узнает об этом. Это решение тебя устраивает?
— Я не знаю. Дай мне подумать минутку.
Бренвен подошла к камину и принялась рассматривать полено, пышущее жаром, по которому время от времени пробегали тонкие языки пламени. Может быть, она неадекватно среагировала? Ей так не казалось. Очень многое было неизвестно Гарри, например, то, что рассказывал ей Уилл и что она не должна никому пересказывать. Кроме того, существовали и ее сны, полные предупреждений опасности, и свидетельство рунических камней. И все же в чем-то Гарри был прав. В любых обстоятельствах было бы лучше не провоцировать Джейсона. Она повернулась.
— Я согласна, что было бы лучше продать автомобиль. Но у меня нет документов, хотя они и были оформлены на мое имя. Я оставила их в сейфе в банке.
— Джейсон сказал, что они лежат в машине, в отделении для перчаток. Мы можем взять их, и ты сможешь подписать все бумаги уже сегодня до отъезда. Я проставлю дату, когда найду покупателя.
— Гарри, — умоляюще сказала Бренвен, — я знаю, ты думаешь, что я веду себя глупо, но я не хочу, чтобы ты или я прикасались к этому автомобилю до того, как его тщательно обследует автомеханик. Ты можешь пригласить его сюда, сказать, что беспокоишься, что машина могла быть кем-то сознательно повреждена, внушить ему, чтобы он был осторожен, и попросить его полностью проверить весь автомобиль. Пожалуйста. Обещай мне!
— Обещаю. — Гарри обнял ее за плечи. — Обещаю. А сейчас давай не будем заставлять миссис Бичер и ее «Черный пирог» ожидать нас слишком долго!
В следующий вторник Гарри пригласил механика в Рейвен-Хилл. Ему казалось, что он выглядит смешным, что механик — и тот считает его слегка ненормальным, но он поступил именно так, как обещал Бренвен. В машине не было никаких бомб или взрывных устройств, но тормоза были испорчены, причем изумленный механик сказал, что они были испорчены специально, это не могло быть результатом обычного износа. «Мустанг» мог проехать не более нескольких миль прежде, чем тормоза отказали бы окончательно. Если бы это произошло на шоссе, то все непременно закончилось бы серьезной аварией. Механик только покачал головой, увидев свидетельство такого бессмысленного вандализма.
Ошеломленный Гарри согласился, что вандализм — это ужасно. Слава Богу, что механик оказался настолько глуп, что ему в голову не пришло ничего другого.
Гарри так и не рассказал об этом Бренвен. После починки тормозов он тихо продал автомобиль торговцу из другого города. Затем отдал деньги Бренвен и больше никогда не упоминал ни об этом автомобиле, ни о том, что было с ним связано.
После этого ему приснился сон. Хотя он и не знал этого, его сны были поразительно похожи на сны Бренвен: скользкие, темные, бесформенные существа окружали его, слепо наваливались, производя безумные неразборчивые звуки, которые рвали ему слух и скребли по нервам. Тактильное ощущение уродства и безобразия, возникавшее во сне, вызывало отвращение и чувство тошноты после пробуждения. И кроме того, убеждение в том, что Джейсон Фарадей был знаком с этими созданиями, и знаком очень близко.
Бренвен не отваживалась отъехать на большое расстояние от своего коттеджа, пока не уверилась в том, что Джейсон действительно покинул страну. После этого, ощущая себя птицей, выпущенной из клетки, она взяла первый настоящий отпуск в своей жизни и отправилась на поиски моря. Одна в своем старом «фальконе», ведомая только картой и своим собственным инстинктом, она была буквально опьянена ощущением свободы. Она пересекла Чезапикский залив по мосту вблизи Аннаполиса и отправилась вниз по восточному побережью Мериленда и в глубь виргинской части этого полуострова, иногда называемой «Дельмарва». Никуда не торопясь, разъезжала по узким проселочным дорогам, разрезающим однообразно низкий и болотистый ландшафт полуострова, береговая линия которого была сплошь изрезана небольшими бухточками и заливчиками. На островах Чинкотеагуа и Ассатеагуа задержалась, чтобы полюбоваться на диких лошадей, и провела пару ночей в небольшом домике, превращенном в гостиницу. Здесь пахло морем, здесь она ощущала его, хотя земля и пейзаж так отличались от Уэльса. Она добралась до самой оконечности полуострова, откуда предпочла добраться в Норфолк не по мосту, а паромом.
Из Норфолка Бренвен проехала по всему побережью мимо мыса Генри к вирджинскому пляжу, где остановилась на ночь в дорогом и современном отеле. Ее комната была более чем комфортабельной, и в ней был балкон, выходивший на море. Она просидела там несколько часов, прислушиваясь к голосам океана, глядя, как ночь опускает на него свой занавес темноты и превращает вечно бегущие куда-то волны из пурпурных в черные. На рассвете она прошлась босиком по пляжу. Пляж был широким и чистым, но все же это было не совсем то, чего ей хотелось. Она выехала из отеля и снова отправилась на юг. Проехав всего несколько миль, обнаружила небольшой поселок под названием Сэндбридж-Бич. Это место ей понравилось. Довольная тем, что больше никуда не надо ехать, она нашла агента по недвижимости в офисе, находившемся на центральной улице городка, и сняла половину двойного коттеджа прямо на берегу моря. Там Бренвен и провела остаток своего отпуска.
Одна и в то же время не одинокая, Бренвен дала возможность морю, песку и небу, лодкам, птицам и рыбам внести равновесие в ее жизнь. Она даже не писала ничего в своем дневнике. Она много фотографировала аппаратом, который купила специально для поездки, и прочитала три романа в мягких обложках. Ее первый отпуск прошел чрезвычайно успешно, и она поняла о себе то, что впоследствии могло стать необыкновенно важным: она любит путешествовать в одиночку.
Эллен Кэрью не была любопытной. Она всегда придерживалась взгляда, что каждый должен заниматься своим собственным делом. Поэтому, получив письмо от Уилла Трейси с вопросом, не переехала ли Бренвен в другое место из ее коттеджа и если переехала, то пусть Эллен пришлет ему ее новый адрес, забеспокоилась. Письмо от Уилла пришло, когда Бренвен еще была в отпуске, но несколько лишних дней для размыш