лений мало помогли Эллен. Она только разволновалась еще сильнее. Через час после того, как Бренвен вернулась из путешествия, Эллен вошла к ней в коттедж с кастрюлей в руках, все еще не уверенная, стоит ли ей рассказывать о письме Уилла. И если стоит, то в какой форме?
Эллен постучала в дверь коттеджа и, когда через несколько секунд Бренвен распахнула дверь, воскликнула:
— Бог мой, ты выглядишь замечательно отдохнувшей!
— Я и правда отдохнула. Отлично провела время. Входи.
— Я подумала, что тебе не помешает эта кастрюлька на обед. Ничего особенного, курица с рисом, но, по крайней мере, тебе не придется готовить. Когда я приезжаю домой с побережья, вся одежда мне кажется ужасно грязной, и мне хочется поскорее привести себя в порядок. И уж чего не хочется совсем — проводить драгоценное время на кухне!
— Какая ты предусмотрительная, — улыбнулась Бренвен, беря у нее из рук кастрюлю. — И ты совершенно права. Я просто суну эту кастрюлю в холодильник. Ты не можешь посидеть у меня недолго и немного поболтать? У меня такое ощущение, как будто бы мне нужно потренироваться в ведении бесед после двух недель одиночества и молчания.
— Еще бы. — Эллен села на плетеную кушетку в гостиной, которую она обставляла сама, и подумала, уже не впервые, что ей будет очень жаль, когда Бренвен решит переехать в собственную квартиру. Ее не было здесь больше двух недель, и Эллен скучала по ней.
Бренвен уже приняла душ, вымыла и высушила волосы. На ней был желтый махровый халат, потому что вся остальная ее одежда, как справедливо заметила Эллен, нуждалась в стирке. Цвет халата подчеркивал легкий загар, который она приобрела на побережье. Эллен сказала, что она выглядит отдохнувшей; Бренвен знала, что уже давно не чувствовала себя такой здоровой и свежей. Она устроилась в плетеном кресле, которое составляло пару с кушеткой.
— Итак, Эллен, я уверена, что, пока меня не было, ты заставила весь Вашингтон ходить на цыпочках.
— О, можешь быть в этом уверена! — Светлые кудряшки Эллен подпрыгнули. — Но все равно мне тебя не хватало. Ну, рассказывай, где ты была и что делала.
Эллен слушала ее рассказ, отметив про себя, что у Бренвен вырабатывается журналистский взгляд, замечающий каждую деталь. Когда та закончила, Эллен заметила:
— Знаешь, ты могла бы сделать великую, замечательную передачу для своей телестанции о своем путешествии. Ты замечаешь то, чего большинство людей не видит вовсе, ты знаешь об этом?
— Интересно, что ты это сказала. Сегодня на обратном пути я думала почти о том же. Не о том, конечно, что замечаю то, чего большинство людей не видит, а о том, что мне бы хотелось взять с собой оператора и снять небольшие фрагменты, которые были бы всем интересны. Ничего особенно амбициозного, просто пятиминутные куски в разных местах. Может быть, я даже предложу им это. Сначала мне нужна какая-то объединяющая тема, а я до сих пор не придумала, что это могло быть.
— Придумаешь, я уверена. Эта идея захватила тебя, я вижу это по твоим глазам! Все должно получиться здорово, и, может быть, ты наконец окажешься перед камерой?
— Не знаю. Все не так просто. Я ведь не репортер и, кроме того, действительно не хочу выступать перед камерой.
Эллен широко улыбнулась.
— Все будут просто потрясены твоей красотой!
— Спасибо за комплимент. Я думаю, просто некоторые люди никогда не видят себя так, как видят других, но давай не будем углубляться в это. Я знаю, что станция вряд ли предоставит мне и оператора, и репортера, поэтому, если мне удастся пробить эту идею, то, по всей видимости, придется появиться перед камерой самой, по крайней мере на какое-то время. Но что же мне делать с моим голосом, с моим акцентом?
— Твой акцент очарователен. Не думаю, что здесь возникнут какие-то проблемы, если только ты не будешь забывать, что у большинства из нас здесь южные уши и мы не поспеваем за тобой, если ты начинаешь говорить слишком быстро!
Бренвен задумалась. Эллен была права — идея действительно захватила ее. Возможно, это на самом деле сработает!
— Знаешь, Эллен, может быть, мой акцент сможет стать частью той темы, которая мне нужна. — Я — новый гражданин этой страны, и я пытаюсь узнать о своей новой стране как можно больше. Я могу назвать это «Открывая Вирджинию» или как-нибудь еще в этом роде.
— Очаровательно! Я — за! — Эллен подпрыгнула и захлопала в ладоши. — И по-моему, мы должны выпить за это. У тебя есть что-нибудь?
— Как насчет белого вина? Оно в холодильнике.
— Не вставай. Я принесу. В конце концов, я же знаю, где что находится.
Эллен поставила на поднос в кухне графин с вином и два бокала. Вернувшись в комнату, она увидела, что Бренвен уже что-то пишет в блокноте.
— Бог мой, да тебе действительно не терпится начать! Что ж, почему бы и нет? Я предлагаю тост: «За открытие Вирджинии вместе с Бренвен Фарадей!»
Бренвен рассмеялась, чокнувшись стаканами с Эллен. Затем подошла и импульсивно обняла ее.
— Знаешь, Эллен, я наслаждалась одиночеством, но мне правда не хватало тебя. Ты не представляешь даже, насколько важна для меня дружба с тобой.
— Я тоже скучала по тебе, Бренвен.
Они снова обнялись, а затем отошли друг от друга, и каждая из них была слегка смущена таким непривычным для них проявлением эмоций. Тишину, которая повисла между ними, пока они сидели и думали каждая о своем, прихлебывая вино, нарушила Эллен.
— Бренвен, дорогая, ты устала с дороги, или ты еще можешь выдержать несколько минут разговора? Мне нужно обсудить с тобой нечто э-э… серьезное.
— Я вовсе не устала. Что у тебя на уме?
— Я не совсем уверена: надеюсь, ты знаешь, что я не люблю совать свой нос в чужие дела.
— Никто не знает этого лучше, чем я. Ты, возможно, самый ненавязчивый человек в мире, Эллен.
Эллен с облегчением выдохнула:
— Я рада, что ты думаешь именно так, Видишь ли, я получила это письмо и забеспокоилась, потому что вы оба мне вовсе не безразличны. Мне кажется, я просто должна спросить у тебя: Бренвен, что-то случилось между тобой и Уиллом Трейси?
У Бренвен на лице тут же появилось тревожное выражение.
— Письмо, которое ты получила и которое тебя обеспокоило — оно от Уилла?
— Угу. Он спрашивает, не переехала ли ты и не дам ли я ему твой новый адрес. Значит, ты не писала ему, а я все это время думала… ну, думала, что у вас очень близкие отношения.
— Они действительно очень близкие. — Бренвен подтянула колени к груди и охватила их руками. — Я думаю, ничто и никогда не сможет изменить этого. Я не знаю, как тебе объяснить…
— О, — быстро сказала Эллен, — я не хочу, чтобы у тебя было такое чувство, будто бы ты должна мне что-то объяснять. У меня нет никакого права вмешиваться в твою жизнь. О Господи, я, наверное, и правда сказала все это довольно неуклюже.
Бренвен улыбнулась своей подруге.
— Я не против поговорить об Уилле. А происходит то, что я не собираюсь снова выходить замуж, и я сказала об этом Уиллу. Но когда он пишет мне, его письма так или иначе сводятся к тому, что он ждет, когда я переменю свое решение. Меня это беспокоит, Эллен. Я хочу, чтобы у Уилла была та жизнь, которой он хочет, а он хочет семьи. Следовательно, он должен найти другую женщину, не меня. Мне было очень трудно не отвечать на его письма, но около шести месяцев тому назад я решила, что так будет лучше. В последнем письме, которое я написала ему, я очень тщательно подчеркнула снова, что наслаждаюсь самостоятельной жизнью и очень высоко ценю свою независимость. Я не хочу, чтобы он думал, что я перестала писать потому, что влюбилась в другого мужчину.
Между бровями Эллен появилась маленькая озабоченная складочка.
— Это действительно трудная ситуация, не так ли? Я всегда думала, что вы с Уиллом любили друг друга, и что это была лишь трагическая ошибка, что ты встретила его после того, как уже вышла замуж за Джейсона.
— Да. Но с другой стороны, если бы я не вышла замуж за Джейсона, я бы никогда не встретила Уилла.
— О, Бренвен, даже не знаю, что и думать! Наверное, я должна просто закрыть рот и больше ничего не говорить об этом. — Эллен, расстроенная, поднялась с кушетки и рассеянно провела рукой по волосам.
— Не уходи. Посиди еще, пожалуйста, и помоги мне выговориться.
— Ты уверена? — Эллен нахмурилась еще сильнее.
— Да. — Бренвен налила второй стакан вина для Эллен и вручила его ей, а затем долила вина и себе. — Садись, пожалуйста. Вот так лучше. Эллен, ты должна лучше всех понимать мое желание быть независимой. Ты совершенно очевидно удовлетворена своим теперешним положением, и у тебя прекрасно получается жить одной. Знаешь, ты что-то вроде ролевой модели для меня.
— Я? Ролевая модель? — Эллен хихикнула, и ее напряжение слегка ослабело. — Силы небесные! Но если говорить серьезно, прости за то, что я это говорю, но между нами есть разница. Правда, мой муж был старше меня почти настолько же, насколько Джейсон был старше тебя. Но это был счастливый брак, и мне не кажется, что моя жизнь окончена, потому что мой муж умер, чувство, которое, кажется, возникает у многих вдов. Я просто не думаю, что когда-нибудь найду человека, которого полюблю так же, как любила своего мужа. До сих пор ни одного из моих знакомых нельзя было даже сравнить с ним. Иногда я жалею, что у нас с ним не было детей, а теперь лучшие годы для рождения детей уже почти позади для меня… О Боже, снова! Сегодня у меня явно проснулся талант говорить самые неподходящие вещи! Извини меня, Бренвен.
Глаза Бренвен застилала задумчивая дымка. Ее голос был тихим.
— Я люблю Уилла. Если бы я собиралась выходить замуж вообще, я, конечно бы, вышла замуж за Уилла. Я и сама не знаю, какую роль в моем решении больше не выходить замуж сыграла невозможность для меня больше иметь детей. Наверное, все же небольшую — я просто не могу вынести мысли о том, чтобы еще раз выйти замуж. Видимо, брак с Джейсоном действительно травмировал меня. Но я твердо уверена в одном: я уже причинила достаточно боли Уиллу Трейси. Понимаешь ли ты это, Эллен, что иногда, если ты действительно любишь человека, лучший путь доказать ему это — отпустить его к кому-нибудь другому?