— Ты все еще любишь этого человека, Бренвен. Ты знаешь об этом, не так ли?
Она сказала:
— Да, но я недостойна его. Я причинила ему столько горя. Если бы только я не думала так высокомерно, что лучше знаю, как будет лучше для нас обоих, он был бы сейчас дома, жив и здоров. И по правде говоря, Ксавье, я не понимала своих чувств до тех пор, пока он не приехал в тот самый раз зимой. Я пыталась забыть его. Я уверена, что я смогла бы забыть, если бы только он тогда не вернулся.
— Ты ничего не забыла, ты только подавляла свои чувства. А истинные чувства имеют обыкновение от этого только расти, увеличиваться, а не исчезать. Они могут также искажаться. Гораздо лучше выпускать их наружу, как птиц — в конечном итоге это гораздо менее болезненно. — Он подмигнул ей и усмехнулся. — Ну, как тебе моя проповедь? По крайней мере, нас так учили в семинарии. Но сам-то я не большой специалист в этом деле.
Бренвен попыталась улыбнуться, и оказалось, что это вполне ей по силам.
— Я не думаю, что когда-либо в своей жизни слышала, чтобы кто-нибудь произносил слова «истинные чувства» с таким неподдельным пафосом. Ты, конечно же, прав. И кроме того, насколько я могу припомнить, до того как я разревелась, ты вполне прилично справлялся с тем, что выказывал мне свои истинные чувства.
— Да уж. — Он встряхнул банку с пивом и посмотрел поверх ее головы, не в силах глядеть ей прямо в глаза.
— Ксавье…
Он проглотил остаток пива одним глотком и встал, чтобы взять из холодильника еще одну банку. За спиной у него Бренвен сказала:
— Ты же понимаешь, мне всегда проще, если я знаю правду. Как ты сейчас себя чувствуешь?
— Вообще не чувствую, — сказал он глухо. Он вернулся и снова сел рядом с ней. — Я думаю. Думаю, что лучшее, что я могу сделать для вас обоих — это помочь тебе разыскать твоего… э-э… друга. Как только конгресс снова соберется на сессию, я смогу отправиться в Капитолий и поговорить с некоторыми людьми. У меня тоже есть кое-какие контакты. Так ты разрешишь мне помочь тебе? Неплохо было бы сообщить для начала его имя.
— Уилл Трейси. Он сын сенатора Уилбура Ф. Трейси. Сомневаюсь, что ты сможешь что-то сделать, Ксавье. У его отца гораздо больше влияния и связей, чем можно себе представить, а он так и не смог ничего разузнать.
Ксавье упрямо сказал:
— Я могу попробовать. Попытка не пытка.
Джейсон Фарадей двигался важными тяжелыми шагами из комнаты в комнату своего дома… дома, который стал его наградой от Когносченти за многие годы верной службы. Лучше сказать, результативной службы, подумал Джейсон; он не хотел быть верным никому, кроме себя самого. Какое это было роскошное место! Он чувствовал себя прямо лордом в этих комнатах. Он никогда не догадался бы, что Когносченти предназначил свой щедрый дар для того, чтобы он стал его тюрьмой. Он так никогда и не догадался бы об этом, если бы не решил вернуться в Вашингтон, чтобы заняться Бренвен.
В каждой комнате он проверил все установки, создающие иллюзию, что он никуда не уезжал: таймеры, включающие и выключающие свет, радиоприемники, телевизоры; магнитофонные записи разговоров, которые будут проигрываться по телефону и просто в пустых комнатах; шторы, задрапированные таким образом, чтобы пропускать утренний и вечерний свет. Он не мог довести свой обман до совершенства — для этого ему понадобилась бы чья-то помощь, а он не доверял никому. Конечно, долго обманывать Когносченти ему не удастся, но все, что ему было нужно — немного времени, чтобы отъехать на приличное расстояние отсюда, используя тот маршрут, который он давно подготовил. Как только он снова окажется в Соединенных Штатах, они не осмелятся коснуться его — он был слишком хорошо известен.
Предполагалось, что Джейсон вышел в отставку, и он действительно вышел в отставку, удалился от дел, о его участии в которых очень мало кто знал. На его счету в швейцарском банке было достаточно денег для того, чтобы дожить несколько жизней. Ему больше не нужно было работать. Ни на кого. Годами он ждал того дня, когда сможет заняться своими делами, важными только для него. И вот, как только он начал подготовку к тому, чтобы вернуться в США и заняться Бренвен — бум! — Они накинулись на него. Когносченти было бы абсолютно все равно, если бы он заманил Бренвен сюда, в Германию, так же как он сделал это с Гарри Рейвенскрофтом. Но это было нереально. Она не приедет. И он не станет устранять ее на расстоянии, хотя это можно было бы очень легко организовать. О нет. Он должен быть там, увидеть все своими глазами, приложить к этому свою руку.
Некто Аркон, который был его главным связным с Когносченти, явился к нему, и тогда выяснилось, что дом Джейсона прослушивается. Аркон напомнил Джейсону, что после того, как он выполнил несколько заданий, в результате которых приобрел определенную известность, он сам согласился больше никогда не возвращаться в США. Джейсон хмыкнул:
— Ну и что? Я солгал.
Аркон имел наглость сказать ему, что он не должен лгать Когносченти. Джейсон, расхохотавшись, спросил, чего же еще ожидали они от лучшего в мире лжеца? Однако Аркон вовсе не развеселился, и Джейсону пришлось сделать вид, что он готов подчиниться их требованиям, как ни противно ему это было. Он сказал, что просит прощения, мол, не понял, что это так важно, и так далее и тому подобное, до тошноты.
Затем последовали месяцы отсрочки, когда Джейсон изображал, что он со всем примирился. В течение этого времени он дал отбой одним приготовлениям и провел другие. Сейчас наконец все было организовано: изощренный путевой маршрут, билеты на разные виды транспорта под разными именами, смена имен в пути, и на другом конце маршрута его ожидал отличный взятый в аренду дом. Дом был самой сложной частью его плана, потому что у него были к нему весьма специфические требования. Он воспользовался услугами агента по недвижимости, заключил сделку по почте, а после того, как все необходимые бумаги были подписаны, с беднягой агентом произошел несчастный случай. Фатальный несчастный случай, из тех, которые Джейсон так умело организовывал.
Закончив обход комнат, Джейсон зашел в спальню и переоделся. Никаких маскарадных костюмов. Он может сменить имя, но никогда не сменит свою внешность — личность настолько поразительная, какой стал он, настолько впечатляющая и врезающаяся в память не может быть изменена. По крайней мере, он так считал. В его высокомерии ему никогда не приходило в голову, что он мог бы одеться рабочим, фермером, торговцем. Он разгладил на своей массивной талии итальянский костюм ручной работы и с гордостью посмотрел на свое отражение в зеркале. Он любил свою массивность, любил выглядеть полным и процветающим мужчиной, удалившимся от дел. Значительный мужчина величественных телесных пропорций — вот кем он был. Его лицо хоть и стало толстым и обрюзгшим, но все еще сохраняло львиный облик; волосы, все еще густые, превратились в слегка посеребренную красно-коричневую гриву. Он произведет впечатление на Бренвен. На любого человека.
Следуя своему хитрому, запутанному маршруту, Джейсон еще очень нескоро окажется в снятом в аренду доме в Сильвер Спринг. Но это его ничуть не беспокоило. Он был не только хитрее, чем любой из Когносченти, но и проворнее — ему удалось украсть у них один из их магических трюков. Так сказать, в качестве выходного пособия. Он никогда бы не воспользовался этим, если бы они не попытались превратить его в пленника в собственном доме. Они никогда не догадаются, что он сделал, потому что считают его неспособным проделывать их фокусы. Однако они ошиблись, теперь у Джейсона Фарадея был Хранитель. Очень плохо, что Хранитель не мог путешествовать вместе с ним, но ничего, Джейсон вызовет его, как только доберется до Сильвер Спринг. Он мог вызвать Хранителя в любой момент, и он будет делать то, что означало его имя — охранять Джейсона.
Любуясь собой в зеркале, Джейсон не замечал только одного. Он не замечал, как сильно изменились его глаза. Они остались карими, но, кроме цвета, в них не осталось больше ничего от глаз Джейсона Фарадея.
Телефон Бренвен зазвонил. Она взяла трубку и поначалу слушала вполуха, так как ее мысли все еще были поглощены сметой расходов на съемку документального фильма о бездомных. Она думала назвать его «Бессильные люди отца К», но она знала, что в конце концов название изменится — упоминание об отце К придется опустить. Нельзя использовать в названии имя, если это не имя какой-нибудь знаменитости.
Внезапно до нее дошло, что сказал голос по телефону, и она резко переключила на это все свое внимание.
— Бичер? Бичер Гарри Рейвенскрофта? — Она никогда раньше не слышала голоса этого мужчины и даже никогда не видела его вблизи. — С вашей женой все в порядке?
На другом конце провода Бичер сказал:
— Нет, мэм, вряд ли можно так сказать. Она просто потеряла голову из-за мистера Гарри, и она не может позвонить из дома, потому что боится, что он услышит. Поэтому она сказала мне: Бичер, отправляйся в магазин и позвони мисс Бренвен на телевидение, где она работает, и попроси ее сюда приехать, потому что мисс Бренвен — это единственный человек, который может привести мистера Гарри снова в чувство. И вот я звоню вам.
— Конечно, я приеду в Рейвен-Хилл. Подождите, не вешайте трубку! Что происходит? Вы хотите сказать, что Гарри там, в доме?
— Да, мэм. Он приехал сегодня рано утром на такси! Мы не ждали его, но он приехал. Моя жена говорит, что он ведет себя как-то странно, даже для мистера Гарри. Я не знаю точно, в чем там дело, но миссис Бичер не из тех, кто станет расстраиваться по пустякам, а она очень расстроена, это я могу вам сказать!
— Хорошо, Бичер, можете сказать вашей жене, что я буду у вас примерно через час. Не знаю, чем я смогу помочь, но я, конечно же, попытаюсь сделать что-нибудь. Вы правильно сделали, что позвонили мне.
Бренвен оставила по телефону сообщение Ксавье, что не сможет приехать в обычное время. Она также позвонила на студию и сказала секретарше, что вынуждена срочно уехать по семейным делам, а затем, словно подчиняясь какому-то невидимому импульсу, метнулась в комнату, чтобы прихватить с собой мешочек с руническими камнями. Она выехала очень быстро и меньше чем через час уже сворачивала на подъездную дорогу к Рейвен-Хилл. Пока она ехала, в ее голове постоянно чередовались только две мысли: что означает «ведет себя странно» по отношению к Гарри и сильное желание того, чтобы Эллен Кэрью, которая была теперь Эллен Харпер, прекратила бы разъезжать по свету вместе со своим новым мужем и вернулась домой в Маклин, туда, где было ее место. Бренвен была уверена, что Эллен справилась бы с Гарри гораздо лучше, чем она сама.