Ивась поднял голову, разлепил глаза потире, ответил:
— Это очень далеко, сэр. На востоке. Украина называется, Русь. Она под властью Польши. Пока, — улыбнулся юноша.
— Никогда не слышал. Польшу знаю, Русь, а… как там?
— Украина, сэр. Река Днепр.
— Не припоминаю. Но реку где-то слышал. А как это ты ещё в состоянии работать? Такой худой, маленький!
— Я жилистый, сэр, — улыбнулся Ивась. — У нас все в роду были выносливые. А спать мне очень хочется, сэр.
— Джон, ты не обязан называть меня сэром, это не военный и даже не торговый корабль. Здесь у нас равноправие. Вроде товарищества. Скоро мы в какой-нибудь укромной бухточке заключим договор-соглашение, где все наши права и обязанности будут оговорены.
— У нас в Сечи, есть на Днепре такое войсковое образование, тоже что-то похожее на то, что вы только что сказали. У нас друг, Демид, был сечевиком. Он и полковнику, где мы были в плену, всё рассказывал этому немцу. Он даже всё записывал в книгу. Я видел сам.
— Ты умеешь читать, Джон?
— Нет, что вы! Откуда?
— Да, Джон, пути Господни неисповедимы! В такую даль ты со своими друзьями залетел. И это ещё не всё, Джон.
Ивась улыбнулся благодарной улыбкой, что этот разговор отогнал наваливающийся на него сон.
На траверзе острова Гваделупы судно оказалось застигнутым полным штилем. Паруса безвольно повисли, жара и духота давили на матросов. Зато у людей появилась возможность отлично отдохнуть. Только вода в бочках не позволяла наслаждаться её прохладной влагой. Она уже воняла, но другой на судне не было.
Течение медленно сносило судно к северу. На второй день на горизонте забелел парус. Видно оба судна находились в разных струях течения.
В каюте капитана оба помощника уже час вели неторопливый разговор. У капитана было много вопросов, особенно к Солтеру, дальнему родичу самого великого Хокинса.
— Я не помню, что ты, Солт, говорил о планах Дрейка и Хокинса. Это настолько серьёзно, что мы опять должны оговорить все наши планы. Нам необходимо точно знать, куда прежде всего направится эскадра. Мы должны их опередить. В этом все наши надежды. Мы не можем, затратив столько средств, оказаться у разбитого корыта. Сами понимаете, что мы должны что-то предпринять. И не ошибиться.
— В последний день перед отплытием, я узнал, что эскадра намерена преждевременно напасть на Пуэрто-Рико. Там они рассчитывают захватить наибольший куш, капитан.
Мак-Ивен надолго задумался. Потом вдруг встрепенулся, оглядел помощников пытливыми глазами, хотел сказать что-то, но вдруг остановился, усмехнулся, словно погрузившись в свои сокровенные мысли, что было недалеко от истины, промолчал, оставив собеседников в недоумении.
— Капитан, вы что-то придумали? — поинтересовался Барт.
— Нет-нет, Барт! Пока ничего. Одни намёки, о которых не стоит пока говорить. Скажи, Солт, как скоро можно ожидать ту эскадру в этих водах?
— Думаю, что месяца через два они появятся здесь, капитан.
— Отлично, Солт! Это время мы используем во благо себе. Барт, тебе отыскать укромное место неподалёку от Больших Антил. Нужно осмотреть корабль, подремонтироваться, а по пути, если повезёт, пополнить запас звонкого металла. Это нам может вскоре сильно понадобиться. Барт, я жду твоего совета завтра утром. Можете идти пить вино, оно ещё осталось у нас?
Утром Барт доложил капитану свои соображения:
— Значит, поищем место у острова Кулебра, — в задумчивости произнёс капитан, выслушав помощника. — Это надо посмотреть по карте. Принёс?
Барт молча развернул старую карту, разгладил ладонью очень аккуратно, ткнул пальцем восточнее Пуэрто-Рико.
Мак-Ивен сосредоточенно рассматривал карту, водил по ней пальцем.
— Не слишком ли близко, Барт? — Поднял он голову на помощника.
— В самый раз, капитан, — уверенно ответил помощник. — Близко, островки изобилуют коралловыми рифами. Укрыться будет легко. «Миньон» у нас облегчён, пройдём в самых опасных местах, капитан. И всё поблизости. День-два хода — и мы у цели.
Мак-Ивен ещё подумал, посмотрел на молчащего Солта. Вот кивнул.
— Решено, — тихо, но жёстко подвёл капитан обследование карты. — Курс проложен, Барт?
— Как положено, капитан, — бодро отрапортовал помощник.
— Солт, иди командуй. Барт, следи за морем.
На четвёртый день осторожного плавания «Миньон» подошёл к островам.
Здесь вся ответственность легла на Барта. Он неотступно стоял у румпеля, марсовые сидели наверху, высматривая мели и рифы. Постоянно бросали лот, выкрикивая глубины.
Ещё день потратили на поиски подходящего места стоянки. Подходя к берегу, спустили шлюпку и она шла впереди, исследуя дно и рифы фарватера.
Глубины были очень непостоянны. Иногда днище судно скребло кораллы. Вода мутнела от крошева, страх врывался в груди моряков, и всё же судно удалось ввести в закрытую бухточку, окружённую нагромождением рифов и укрытую высокими пальмами, среди которых были и кокосовые.
— За работу, ребята! — прокричал в рупор капитан. — Приготовить всё для ремонта! Команду на берег собирать плоды! Шлюпку отправить на рыбалку, а самых глазастых и шустрых — наблюдать море!
Матросы были рады тверди земной. Работали дружно, весело, сбросив почти все одежды. Горячее солнце тут же опалило их обветренные шкуры, но не смогло остановить их рвения.
— Вот никогда не думал, что могут быть такие красивые места! — не раз восклицал Ивась, всё оглядываясь по сторонам. — И постоянная жарища! Даже в дождь редко зябнешь.
— Хлопчик словно жеребёнок взбрыкивает от восторга, — улыбнулся Демид.
— Да что там, Демид! — защищал друга Омелько. — Пусть порадуется. Не так часто нам это выпадает на долю. А ты, Джон, — он лукаво усмехнулся, — не обращай внимания на этого брюзгу.
— Вот бы пожить здесь, ребята! Блаженные места!
— С красоткой темнокожей, да, хлопец? — хохотнул Демид.
— Не мешало бы, Демид. Сам бы не отказался, верно?
— Боязно как-то с этими негритянками, хлопцы, — признался Демид. — Слишком они непривычны нам.
— А я бы не отказался хоть сейчас, — мечтательно молвил Омелько. — Они такие же бабы, как и наши. Может, ретивей, но это ещё проверить надо, ха-ха!
Ивась слушал со жгучим любопытством, волновался. В душе он соглашался с Демидом. А любопытство всё ж будоражило его юную плоть.
— Вот бы наши начальники соизволили набег сделать на городок здешний! Можно было б позабавиться и с темнокожими!
— Во наш Ивась! — удивился Демид. — Аппетит разыгрался! Губа не дура! И мысль совсем недурственная, ха! Я согласен с хлопцем!
— Кто ж отказался бы, — и Омелько опять загрустил. — А всё ж охота бы взглянуть хоть одним глазком на наши родные места. Соскучился я!
— Нагадал, негодник! — Демид сердито бросил брус на палубу и сплюнул за борт.
— Не плюй в море, Демид, — предупредил Омелько. — Примета плохая. Ещё беду накликаешь. Особенно сейчас, когда кругом испанцы рыщут.
— Я слышал, что лет десять назад эти самые адмиралы, что собрались сюда повоевать испанцев, уже грабили здесь. — Ивась вопросительно глянул на друзей, продолжающих неторопливо работать на палубе.
— И много нахапали? — тут же спросил Омелько.
— Едва увезли домой. Хотя этот самый, Дрейк, годами ещё раньше столько натаскал на своё судно, что серебро больше не брали, швыряли в море, а суда топили. Во дела!
— Жаль, меня там не было, — вздохнул Омелько.
— А мне не жаль, — возразил Ивась. — Вернулось четверть людей, а то и меньше. Кто их считал. Трудное это занятие, Омелько.
— Думаешь, многие из вернувшихся разбогатели? — ввернул Демид. — Пропили, прогуляли да пораздарили девкам по разным портам. Слышал, как один об том походе баил друзьям.
— Я бы не стал всё спускать, — уверенно ответил Омелько. — Бабы могут и обождать. Я бы осмотрелся, всё прикинул и завёл бы своё дело. Или землю купил бы и хозяиновал на ней. А спустить, что потом и кровью добыто… Для дураков только.
— Говоришь, пока у тебя нет этих денег, Омелько, — не успокаивался Демид.
— А я стою за Омелька, — усмехнулся Ивась. — Хорошо быть богатым! Я бы на многое пошёл для этого, Демид.
— Нет, хлопцы, редкое дело — разбогатеть, даже, когда и привалит случаем, — и Демид безнадёжно махнул рукой. — Тут хватка нужна, жестокость. Мало кто честным трудом нажил себе то богатство. Смотри на наших старшин. В любом полковнике хапуга сидит. Что ему простой люд, бедолага? Он с него последнее готов высосать себе на хуторок.
— Того мы не ведаем, Демид, — ответил упёрто Омелько. — Тебе лучше знать.
Тем временем судно разгрузили, по высокой воде вытащили на берег и в спешном порядке принялись чистить, конопатить, смолить и красить. Работы двигались споро. Матросы уже немного знали о готовящемся нашествии на столицу Пуэрто-Рико Сан-Хуан. Они наслушались рассказов о былых успехах английских пиратов. Теперь мечтали сами вкусить азарта и богатства. К тому же провиант ещё не кончился, и жить было легко с мыслями, возбуждающими воображение и вожделения.
Особенно ликовал рыжий Пэйтон. Он всем надоедал расспросами о былых походах прославленных британцев.
Капитан Бульбочка был постоянно сосредоточен, строго следил, чтобы все работы выполнялись добросовестно. Не забывал о военной подготовке. Матросы сильно выматывались всеми подобными обязанностями, но были всё же довольны.
Прошло полтора месяца и судно удалось спустить на воду, дождавшись полнолуния и высокой воды.
— Гляди, ящики разбивают! — указал Омелько на канониров. Они возились с теми длинными ящиками, которые грузили ночами.
— Это пушки, дурни, — пояснил Демид. Вон две длинные кулеврины, остальные две двадцатичетырёхфунтовые, обычные. А старая, что мы уже видели, то у них называется «бас». Пуляет картечью. С близкого расстояния может одним выстрелом десяток солдат положить.
— Капитан готовится, — протянул Омелько. — Жарко будет нам, ребятки.
— Я подслушал, стоя на руле, как Барт жаловался Солту, что испанцы по его сведениям после последнего набега англичан, сильно укрепили свои города. И флота прибавили в этих морях. Как бы нам не залететь с этими адмиралами.