Мулат задумался. Ему было лет восемнадцать, и он своим юным забитым мышлением никак не мог уразуметь, чего хочет этот белый парень от него. Он в этой жизни только начал жить, и жить лучше, чем у хозяина. Поэтому недовольства не ощущал. И подумал, что надо бы поговорить со старым мулатом Педро. Он-то сможет растолковать, чего хочет этот Хуан.
Вечером Ивась стоял на румпеле. Было около десяти часов. Матросы спали, вахтенные резались в карты и негромко спорили.
— Хуан! — Услышал Ивась голос Ариаса. — Можно к тебе?
— Что ты хочешь, Ариас? Сюда без дела нельзя!
— Хотел тебе что-то сказать.
— Иди спать, Ариас! Я через два часа сменяюсь и зайду поговорить с тобой. А сейчас не мешай мне! Получишь по шее от помощника. Вон, он возвращается, иди отсюда!
Помощник Барт спросил, подходя:
— Какого чёрта надо этому черномазому? Гони их всех.
Ивась не стал отвечать, поняв, что Барт и не требовал этого. Просто в молчании уставился на компас, подсвечивая себе фонарём.
Ночью юноша нашёл на палубе спящего Ариаса, но будить не стал, и сам побыстрее устроился у наветренного фальшборта, укрывшись куском старой парусины. Он заставил себя не думать, чтобы заснуть. Это ему удалось.
На следующий день Ивась забыл про Ариаса, но тот сам подошёл и сказал:
— Хуан, что ты хотел мне разъяснить вчера? Я долго и много думал, говорил с Педро. Он много мне рассказал, но мне неясно, чего хочешь ты?
— Что-то я запамятовал, про какие дела мы с тобой говорили? — прикинулся Ивась. — Напомни, Ариас.
— Ты всё говорил, что нас, негров и мулатов обсчитывают и используют.
— А-а! Вспомнил! Ну и что? До чего вы с Педро договорились?
— Он говорит, что ты прав, Хуан.
— Я и так это знаю! Дальше что?
— Может, ты хочешь, чтобы мы это сказали капитану?
— Зачем? Он вас просто накажет линьками. А матросы вряд ли заступятся. Сам знаешь, что вы тут неполноценные люди, Ариас.
— Так что ж ты хочешь, Хуан?
— Я? А чего мне хотеть, Ариас? Просто говорил, что вас обсчитывают и, что это очень плохо, несправедливо. Я бы обиделся.
— Сам говорил, что это только послужит нам наказанием линьками.
— Обижайся молча, Ариас. Или ищи тех, кто может заступиться за тебя. И за остальных, конечно!
— Разве белые могут заступиться за цветных? — В голосе мулата слышалось недоверие, и даже страх.
— Могут, Ариас! Если это белым выгодно.
Ариас долго думал, впитывая слова юноши. Но в лице ничего просветлённого не появилось. Ивась продолжал:
— Даже тут могут оказаться люди, которым выгодно иметь вас в союзниках, — тихо и со значением проговорил Ивась. — Сколько вас тут? Семеро? Это что-то да значит, если что произойдёт, Ариас.
Мулат явно ничего не понимал, Ивась же не хотел разжёвывать свои слова. Пусть сам или с помощью Педро доберётся до истины.
И Ариас уже через день, на подходе к Рио-де-ла-Аче спросил Ивася:
— Хуан, Педро говорит, что в твоих словах много здравого смысла. Но он боится, что белые могут дознаться до таких слов и строго наказать нас.
— Зачем же трепать языком раньше времени? Вы решите между собой как вам быть. А если придёт время что-то делать, у вас будет готово решение.
— Тебя трудно понять Хуан! Ты и так плохо говоришь, а тут ещё твои загадки! Ты можешь говорить просто и коротко?
— Что ж я скажу, коль сам ничего толком не знаю, Ариас? Погоди немного. Может, и я что узнаю и тогда поделюсь с тобой. Ты только попытай у своих, что они думают по поводу вашей кабалы. Скажешь мне, а я тогда постараюсь и тебе пояснить. Только будь осторожен, Ариас. С этим шутки плохи. Я уже предупреждал тебя.
Мулат ушёл ошарашенный, так и не поняв до конца, на что намекал белый парень.
Город Рио-де-ла-Аче славился добычей жемчуга. Сюда свозили большие запасы этих драгоценностей и поживитьсябыло чем.
Почти пересыхающая в сухой сезон река Аче сейчас неторопливо текла по каменистому ложу, где ребятишки целыми днями бултыхались в довольно грязной воде.
Более двадцати судов эскадры Дрейка заполнили гавань города. Жители в ужасе бросились спасаться, пытаясь укрыться в заросляхкактусов и жёстких кустарников.
Дрейк это предвидел. Он послал отряд в восемдесят человек, чтобы сдержать этот поток. Окрестности огласились воем людей и животных.
— Дрейк потребовал выкуп с города больше пятидесяти тыся дукатов! — рассказывал Том матросам.
— Это же какая гора золота! Боже, уму непостижимо! И что испанцы?
— Взмолились пощадить их, — усмехнулся Том. — Да разве такой морской волк, как сэр Френсис согласится на такое?
— И что ж будет?
— Слышал, завтра город будет разграблен и сожжён.
— Вот будет потеха! Повеселимся на славу! Потешимся над католиками!
Ещё до рассвета десятки шлюпок ринулись к городу. Матросы получили приказ сносить к пристани всё ценное, беря себе лишь незначительное из одежды и еды.
Две шлюпки с «Миньона»" были в стае этих коршунов. И пока было прохладно, матросы с воем и воплями, бряцая оружием, бросились грабить беззащитный город.
В нескольких местах задымили пожары. Жители с воплями и молитвами носились по городу, ища спасения от этих ужасных варваров, убивающих и насилующих без разбору.
Ивась старался не отбиться от своих. Ему было жутко от вида стольких убитых и растерзанных. Кровь пятнала мостовые городка, а охваченные азартом матросы хватали всё, что бросалось в глаза, тащили к пристани. Там, в пыли и гвалте, росла гора вещей и отдельно горка драгоценностей й жемчуга. Его были целые корзины, но матросы не осмеливались взять хотя бы одну горошину. Это была смерть!
Вечером, утомлённые и оглушённые событиями дня, матросы переговаривались между собой, делясь своими женскими трофеями.
Ивась был зол на себя безмерно. Он так и не осмелился снасильничать ни одной девушки и теперь ругал себя самыми отборными ругательствами.
Слушать рассказы про это ему было невмоготу, и он отошёл на площадку у основания бушприта, где и устроился, глядя на догорающий городок.
Вскоре к нему подсел Ариас и долго сидел молча. Потом спросил:
— Ты чего такой хмурый, Хуан? День был такой весёлый! Меня ублажили аж две негритянки! Здорово! А ты как?
Ивась хотел выругаться, прогнать мулата. И всё же не сделал этого. Но и говорить ни о чём не хотелось. И Ариасу вскоре надоело сидеть молча. Уходя, он проговорил обиженно:
— Ты, наверное, боишься крови, да, Хуан?
— Пошёл к дьяволу! Отстань!
Мулат пожал плечами и удалился. Ивась ещё посидел с минуту и опять ощутил пустоту в груди. Вспомнились родные места, мать, другие родные. Тоска охватила его всего. Хотелось заплакать, но он сдержал слёзы, украдкой даже оглянулся.
На следующий день, запасшись провиантом и водой, эскадра покинула порт.
На судах обсуждали предстоящий делёж добычи, но напоминать об этом адмиралу никто не решился. И продолжали судачить и строить предположения.
Вечером подошли к небольшому городку Тапия. Судя по всему, слух о пиратах уже достиг и сюда. Часть горожан покинула свои дома. Остались самые бедные и рабы со скотиной.
— Всё спалить! — орал Дрейк, узнав о таком повороте дела. — Обыскать город, что нельзя увезти — спалить, уничтожить!
Как потом говорили матросы на кораблях эскадры, в Тапии собрали всего на две тысячи дукатов. Это было слишком мало, в Рио-де-ла-Аче награбили на более чем сто тысяч дукатов.
Задерживаться в Тапии Дрейк не стал. В туже ночь приказал уходить дальше в Санта-Марту, один из старейших городов на материке. И боясь, что и в этом городе не получится с добычей, Дрейк направил четыре судна, наиболее быстроходные, вперёд, чтобы остановить бегство и укрытие ценностей.
Среди этих четырёх кораблей оказался и "Миньон".
— Ребята, — обратился Мак-Ивен к матросам, — нам следует прибыть туда первыми! Вы должны знать, что это нам сулит. Потому поработаем на вёслах! Пока другие суда вытянутся на рейд, мы будем уже в море. За работу!
«Миньон» довольно скоро вышел в море, опередив ближайшее судно на целую милю с небольшим. Удачно схватив струю ветра, корабль споро пошёл на запад. Луна, поздно взошедшая, уже не позволила заметить отставшие суда эскадры Дрейка.
Близился рассвет. Ветер почти стих. Мак-Ивен и Барт стояли на полуюте, всматривались в тёмный ещё берег.
— У меня мысль появилась, Барт, — проговорил капитан. — Хочешь послушать?
— Хорошую мысль не грех и послушать, капитан. Говори.
— Мы опередили остальные суда миль на шесть, не меньше. И вот с какой задумкой я подхожу к Санта-Марте.
— Это интригует, капитан. Продолжай.
— Ветер слабый и суда раньше чем через час не подойдут. А за это время мы минуем город, высадим десант и запустим его в тыл. Когда суда подойдут, жители бросятся спасать самое ценное и потянутся на юг, за город.
— Кажется, улавливаю, капитан!
— Тем лучше, Барт. Мы будем перехватывать их, отбирать ценности, остальное пусть сами решают. Ну как мыслишка?
— Вроде подходящая, если так и получится на самом деле, — с сомнением ответил помощник. — Надо ещё принудить жителей бросить дома и пуститься за город.
— Это просто. В городе наверняка ходят слухи про английских пиратов. Мы слишком долго проторчали у Сан-Хуана. А мы, проходя, пальнём из двух пушек по городу. Это и побудит жителей собирать манатки. Пойдёт?
— Можно попробовать, Бен. Только боюсь, что звук выстрелов будет услышан на судах.
— Вряд ли, Барт. Ветер дуетсюда, расстояние достаточно большое. Не услышат, а если и так, то вряд ли поймут, что это такое. Рискнём?
— Хорошо! А что дальше?
— Что, не понимаешь? Дальшенам не по пути с эскадрой. Вряд ли нам с тобой перепадёт достаточно, а так мы снимем сливки — и до свидания!
— Ох и рискованно, Бен! Я сам на это не пошёл бы. Но с тобой…
— То-то, Барт! Иди поднимай людей, готовь десант. Пойдёшь с Солтом. Я останусь здесь с пятью-шестью матросами.
Матросы едва успели перекусить, как судно вошло в гавань и, не бросая якорей, сделало три выстрела из кулеврин. Ядра, было видно, ничего не разрушили, но этого и не добивались. Зато паника поднялась тотчас.