Хоть настроение юноши было отвратительное, но общество Мунталы оказалось очень приятным. Девушка не отходила от юноши, и он смог предположить, что у неё общества практически не было, а юная кровь играла, требовала своего. У взрослой сеньоры Эстер был вид радушной и любезной хозяйки.
Дон Мигель устало слез с коня, раб отряхнул его штаны, увёл лошадь.
— Что, дон Хуан, вы проголодались? Я смертельно хочу есть. Идите к столу, а я умоюсь и переоденусь. Как провёл наш гость время?
— Должен признаться, дон Мигель, что я сильно обеспокоен. Я даже послал слугу в город за советом и предупредить, что я задерживаюсь.
— Вот это правильно, мой юный друг! Надеюсь, моя Мунтала вам не наскучила? У нас редко бывают гости и ваш приезд можно считать счастливым событием. Используйте его, дон Хуан, ха-ха!
Ивась неопределённо пожал плечами, покраснел, чем вызвал прилив веселья у хозяина. Но тот спешил, скоро удалился, а Ивась погрузился в приятные и волнующие мысли. И они крутились вокруг девушки с её весёлыми разговорами, игрой глаз и жеманными уловками. Всё это Ивась воспринимал не совсем благосклонно, но общество привлекательной молодости слишком волновало, возбуждало, плодя мысли одна другой греховнее и красочнее.
Наконец после сиесты дон Мигель соизволил перейти к делу.
— Следуйте за мной, юноша. Я покажу свой товар, и мы приступим к его оценке.
Они прошли шагов двести через рощу, заросшую кустарником. Перед ними открылся целый посёлок низких бараков из жердей, покрытых пальмовыми листьями и стеблями кукурузы.
— Вот сюда, прошу вас, — дон Мигель указал на полуразвалившийся сарай с прохудившейся крышей.
В полумраке, пронизанном тонкими лучами солнечного света, Ивась увидел лежащих и сидящих негров и мулатов. Все они были сильно измождены, больны, смотрели обречённо и уже без страха.
— Здесь полтора десятка рабов, дон Хуан, — широко показал рукой хозяин. — Вы просили десяток. Выбирайте.
Ивась прошёлся по сараю, устланному грязной вонючей соломой. Вонь от рабов была жуткой. Редко кто выглядел хоть немного прилично. Многие в язвах, ранах, с исполосованными спинами. И все находились на цепях, на одном длинном, во всю длину сарая, железном штыре. Зрелище было жуткое.
— Но они, дон Мигель, все больные и вылечить их вряд ли удастся, — проговорил Ивась убитым голосом.
— Немного свежего воздуха, еды — и они опять будут здоровыми и работящими. Этот товар необыкновенно живуч и вынослив, дон Хуан. Не то, что индейцы. Потому они и вымерли так быстро. Хлипкий народец, я вам скажу!
— Вы давно здесь живёте, дон Мигель?
— Я здесь родился, юноша. Мой отец прибыл сюда в числе одних из первых. И всё это, — он обвёл рукой вокруг, — приобретено его усилиями.
— Простите, дон Мигель, — растерянно говорил Ивась. — Я вряд ли свои деньги смогу вложить в это дерьмо, простите, дон Мигель.
Хозяин откровенно засмеялся. Он был весел и тогда, когда Ивась под конец заявил, волнуясь:
— Я сожалею, что потратил столько времени и всё впустую, сеньор де Тояда!
Голос Ивася дрожал, он старался держаться достойно, это ему не удавалось, а хозяин без тени смущения, со смешком, говорил:
— Молодой мой друг! Кто же вам продаст хороший товар, когда такая нехватка рабочих рук? Берите, хоть половина будет жить и работать, а так вы останетесь вовсе без рабов. Отдам по песо золотом за штуку. Не прогадаете. Это бросовая цена, уверяю вас, юноша! Только из сочувствия к вам и расположения моих девочек. Берите!
— Мне неохота без совета брать на себя такие расходы, сеньор де Тояда.
— Берите! Но не думайте, что я сбавлю цену. Пусть лучше подыхают!
— Я подожду, пока приедет мой слуга, дон Мигель, простите.
— Что ж, юноша. Ваше дело, но для начала, и эта сделка могла бы вам принести приличный доход.
— Я всё же подожду, дон Мигель. И подумаю. Хорошо бы знать, что за болезни у этих черномазых рабов?
— Ничего страшного, дон Хуан! Простое недомогание и лень! Больше ничего!
Всё же Ивась, сильно нервничая, отказался от сделки. Проклинал себя за столь опрометчивое решение связаться с этим сеньором. А тут ещё Ариас из города не возвращается! Что может его задерживать там? Что-то тревожно стало на душе, беспокойно.
Дон Мигель тем временем, будто ничего не произошло, предложил: — Хотите посмотреть других рабов в работе? Сами убедитесь, что эти скоты лишь жрут, а работать не хотят.
— С удовольствием, дон Мигель, — тут же отозвался Ивась, стремясь побыстрее покинуть это кладбище живых.
Им оседлали по лошади. Дон Мигель не переставал говорить, расхваливая своё хозяйство, превозносил Его Величество и могущество Испании. И между прочим дал понять собеседнику, что Португалия под властью Испании сможет поправить свои пошатнувшиеся позиции в мире.
Только теперь Ивась сообразил, что Португалия теперь во власти Испании. Это даже обрадовало его. Стало легче говорить и рассуждать. И поведение его могло быть вполне оправдано, хоть и достаточно подозрительно.
Они за полтора часа объехали несколько плантаций. Везде под неусыпным наблюдением надсмотрщиков трудились рабы. Их частенько били, вид их говорил о непосильных условиях жизни, и ни один не показался Ивасю достаточно крепким и здоровым.
— И сколько стоят эти рабы, дон Мигель? — скромно, но настойчиво, спросил Ивась, кивая в сторону троих негров с мотыгами в руках.
— Не менее двадцати песо, мой юный друг. Так что та мизерная цена, которую я назначил за больных, ничто по сравнению с этими.
Ивась ужаснулся дороговизне рабов. И подумал, что его денег и на пятерых рабов не хватит. Сильно захотелось вернуться на корабль. И ещё сильнее — увидеть Ариаса с его новостями.
Мулат появился лишь в сумерках. Мул был весь в испарине, конюх сокрушённо покачал головой и поспешил увести измученное животное подальше от придирчивых глаз хозяина.
Ариас почтительно застыл в дверях, ожидая, когда Ивась обратит на него внимание. При свете канделябра юноша пытался играть в кинолу и был особенно сосредоточен. Рядом сидела Мунтала, всячески отвлекала его. Донья Эстер играла серьёзно, но слегка проигрывала, а дон Мигель легко выигрывал, был в приподнятом настроении, разговорчив. Он легко манипулировал картами, Ивась проигрывал, и этот проигрыш уже достигал золотого песо. Но отказаться от игры он не решался. И лишь заметив Ариаса, вскочил, пробормотав:
— Извините, сеньоры! Я немедленно должен поговорить со слугой. Это для меня очень важно, простите!
Он поспешно поклонился и удалился, толкнув мулата к выходу.
— Что так долго, Ар? Рассказывай!
— Плохи дела, Хуан, — шептал мулат. — Про судно догадались. Они вынуждены были перейти на внешний рейд. По городу ходят слухи, что должны послать к нему флотилию шлюпок с людьми и захватить его.
— И что же? Ты ездил на судно?
— Куда там, Хуан! И ялика больше нет. Хорошо, что меня никто не признал! Но поговаривают и про нас. И очень страшные кары нам сулят. Завтра могут появиться здесь.
— Вот влипли, так влипли, Ар! Что же делать?
— Хорошо бы пробраться в город, там найти лодку и доплыть до судна. Я так думаю, что при таком малом количестве людей на судне, его легко захватят. Но они и сами могут отойти от бухты и вернуться на остров.
— Это будет слишком тоскливо, Ар! Куда нам тогда деваться? Здесь нас в считанные часы изловят. А мы ничего де знаем об острове. Куда податься?
— Едем в город, Хуан! Это единственное, что может спасти нас.
— На чём ехать? Кто нам даст животных?
— Ты тут гость и довольно важный. Все это знают. Пройдём в конюшню, и никто не откажет тебе в муле. Хоть одного, но добыть надо. Иди, Хуан, не теряй времени!
— А чёрт с ними, с хозяевами! Пошли, поможешь!
Они быстро дошли до конюшни. Конюх с удивлением встретил их, попытался возразить.
— Ты как разговариваешь с белым человеком? Раб вонючий! Немедленно двух мулов оседлать! Хозяин приказал!
Этот довод помог. Конюх вывел мулов, их быстро оседлали и два незадачливых пирата вскочили в сёдла.
До города доехали за полчаса. В порту было пусто. Гавань погружена в темноту. Ни один огонь не светился в ночной темноте.
Ивась остался с мулами, а Ариас пошёл искать кого-нибудь для расспроса. Вскоре он вернулся. Был озабочен и испуган.
— Что? Дела плохи?
— Наше судно ушло, Хуан! Час назад подняло паруса и удалилось. Как раз, когда я отъехал к тебе.
— Почему так поспешно, Ар?
— Целая флотилия шлюпок с сотней вооружённых людей собралась атаковать «Миньон», Хуан. Что им оставалось делать?
— А что теперь делать нам? Куда податься? Тюрьма по нам уже плачет!
— Пока не поздно и нас не хватились, хорошо бы подальше улизнуть, — не очень уверенно ответил Ариас. — Лучше всего на запад. Туда ведёт дорога, и за ночь мы сможем покрыть большое расстояние.
Ивась машинально поправил шпагу и пистолет за поясом. Долго раздумывал, пока в отчаянии не махнул рукой, бросив Ариасу:
— Погнали, раз ты уверяешь, что так лучше! Садись!
Они быстро покинули городок, углубились в прибрежные заросли, где петляла довольно наезженная широкая тропа. Она позволяла ехать рядом, так как здесь часто проезжали повозки и двуколки. Ехали не торопясь, экономя силы мулов. Каждый думал свою думу, молчал, боясь спугнуть друг друга.
До утра миновали три крохотных селения, останавливались только для того, чтобы напоить животных и дать немного пощипать травы. Сами в спешке не захватили ни еды, ни воды, и только мечтали где-нибудь раздобыть еды и вина.
— Надо потерпеть, Хуан, — говорил Ариас на предложение зайти в селение и купить еды. — Пусть подольше никто не видит нас. На день лучше укрыться в лесу и отдохнуть. Может, чего и добудем перекусить.
— Эх! Дураки мы с тобой, Ар! Ни о чём не подумали! Опытный человек до этого не дошёл бы. Но делать нечего. Не привыкать. Обойдёмся!
Ещё до рассвета продрались через сплетение лиан и густого кустарника. Шагах в двухстах от дороги расседлали животных, сами улеглись отдохнуть.