Они быстро заснули и проснулись только часа через три, когда солнце уже палило, скупо пробиваясь через гущину листвы.
— Пойду поброжу, Хуан, — молвил Ариас. — Надо поискать хоть какой еды. А ты сиди тихо и не ходи кругом. Заблудиться раз плюнуть.
— Хорошо, Ар. Иди, но долго не броди. Мне не очень приятно тут одному сидеть. Кстати, сколько мы за ночь проехали, как ты думаешь?
— Миль около двадцати будет, я думаю. Далековато. Ещё бы столько незамеченными — и можно будет выходить на люди.
— Жаль, что я не помню карту острова. А смотрел её когда-то. Вот дурень!
— Что уж теперь сетовать, Хуан! И так разузнаем что-нибудь. На дороге обязательно встретим людей и расспросим. Ладно, я пошёл.
— Пистолет проверь на всякий случай, Ар, — посоветовал Ивась.
После захода солнца, изрядно голодные и злые, парни выбрались на дорогу. Отдохнувшие и насытившиеся мулы трусили мелкой рысью. Ветер с моря доносил характерные запахи. Они бередили воспоминания, заполняли нутро тоской, и говорить не хотелось. Сонные селения проезжали в сопровождении собачьего лая, но никто не выходил взглянуть на проезжающих.
— Хорошо, что никто не видит нас, — говорил Ивась, проехав одно из селений в несколько хижин.
— Не будь таким уверенным, Хуан. Здесь так редко встретишь путника, что пропустить наш проезд невозможно.
— Значит, о нас будут знать здесь? — Ивась с удивлением посмотрел на Ариаса. Тот усмехнулся, кивнул, но успокоил: — Только люди здесь не любят выносить из своих сел ничего лишнего. Дальше ничего, как правило, не выходит. Да и вряд ли в каждом селении могут разглядеть нас, тем более запомнить. Но быть готовыми к этому не помешает.
— Когда же мы добудем еды? Я уже сыт по горло кукурузой и сахарным тростником! Охота пожевать чего-то основательного, Ар.
— К полудню обещаю это, Хуан. Сам уже качаюсь от голода.
Поздним утром беглецы выехали на дорогу, немного передохнув в лесу. Впереди маячила одинокая двуколка, запряжённая мулом. Её догнали. В ней сидел пожилой мулат в широкополой дырявой соломенной шляпе, скорее колпаке, и мурлыкал монотонную мелодию.
— Буэнос диас! — приветствовал того Ариас, поравнявшись. — Куда едешь?
Мулат вскинул голову, удивлённо оглядел всадников. Ответил с боязнью:
— В Ла-Рубию, сеньоры.
— Так это совсем близко! — сделал вид, что знает, Ариас.
— Две мили, не больше, сеньор. Вы из Лас-Бонитас?
— Нет. Мы с гор, — и Ариас неопределённо махнул в северном направлении.
— Наверное, из Понсе, — с уверенностью проговорил мулат.
— У тебя нет ли для нас чего-нибудь пожевать, амиго? Забыли захватить еду.
Мулат молча порылся в корзине, протянул пару лепёшек и два яйца, сваренных вкрутую. Заметил с видимым сожалением:
— Больше ничего не могу предложить, сеньоры.
— Спасибо и на этом, амиго, — и Ариас бросил мулату три мараведи.
— Вы так добры, сеньоры! Спасибо! Да благословит вас Дева Мария!
Путники пришпорили мулов, обогнали мулата и с жадностью в момент проглотили скудный завтрак, только разжёгший аппетит.
В Ла-Рубио наши друзья зашли в крошечную таверну. Там в такой час никого ещё не было.
Хозяина нигде не было. Ивась сел за стол, постучал эфесом шпаги. Появилась молодая некрасивая девушка лет шестнадцати.
— Чего желают сеньоры? — спросила она с поклоном.
— Мяса побольше, овощей и фруктов, — ответил Ивась и получил от Ариаса зрительный упрёк. — И вина, лучшего, сеньорита, — улыбнулся юноша.
— Придётся подождать, сеньоры. А фрукты подам тотчас, и вино.
Юноши сдерживали себя от поспешности, грызли мякоть фруктов и неторопливо переговаривались.
Из разговоров хозяина с дочкой Ариас догадался, что дорога на Понсе ответвляется в миле на восток от селения. Они её видели, но не обратили внимания. А для путаницы, Ариас спросил хозяина:
— Сколько миль до следующего селения?
— До Кампо-Секо? Всего четыре мили, сеньор. И дорога прямая. Сбиться невозможно. Спасибо вам, сеньору, да будет благословение вам Всевышнего, — и принял плату с крохотной надбавкой.
— Поедем дальше, потом свернём на Понсе, — предложил Ивась.
— Это уже большой город, Хуан. Мы ещё удивлялись, видя, что строят у моря.
— В том месте, где была дорога на север?
— Слыхал, что там будет порт для Понсе. Город-то немного удалён от моря.
— На много? — спросил Ивась.
— Не знаю. Но вряд ли, если собираются строить порт. Поедем и узнаем.
К вечеру путники оказались в Понсе. Городок намного больше Гуаямы, расположенный в предгорье, окруженный зелёными горами, синевшими в лучах заходящего солнца.
— Тут наверняка имеется постоялый двор, Хуан. Поищем его?
— А есть возможность поселиться в частном доме? Хоть небольшом, но подальше от любопытных глаз. Нам это ни к чему.
— Если не очень перебирать, то это не составит труда. — И Ариас тут же стал расспрашивать местных ребятишек о такой возможности. И скоро им указали довольно ветхий домик под соломенной крышей, где проживала одинокая испанка с внучкой лет восьми.
Донья Корнелия, как звали испанку, была представительной женщиной с признаками былой красоты и знатности. Она без лишних слов предоставила юношам крохотную комнатку с одним окном, затянутым бычьим пузырём.
— Сеньор ляжет на топчане, а слуга может на соломенном матрасе. Белья предложить не могу, извините, — голос у неё был грубоватый, но правильное и чёткое произношение слов, показалось Ивасю интересным.
— Сеньора может не беспокоиться, — заверил её Ивась. — Мы люди не избалованные и вполне разместимся здесь. Плату внесу за неделю вперёд. Не возражаете, сеньора?
— С удовольствием принимаю ваше предложение, дон…
— Хуан, сеньора. Хуан де Варес, и без дона, пожалуйста. Слишком молод я для дона перед такой солидной сеньорой, — и Ивась приветливо улыбнулся.
— Я вижу, что вы не испанец, Хуан. Кто вы?
— Из Португалии, сеньора. Только недавно прибыл в Новый Свет. Ищу себе место под солнцем. А пока осматриваюсь.
— Деньги имеются, юноша?
Ивась смутился, а донья Корнелия заметила грубовато:
— Смущаться нечего, юноша. Без денег здесь вы ничего не добьётесь. Это говорю вам я, Корнелия. И ещё, юноша. Поостерегитесь выдавать себя за португальца. Вы на него нисколько не похожи. По акценту и поведению. Уж это я вам говорю со знанием дела.
— Но… сеньора… Я и не…
— Не оправдывайтесь, юноша. Это ни к чему. И меня совершенно не касается. Так что живите без страха. Я не любительница выдавать секреты других.
Ивась всё больше и больше присматривался к этой странной сеньоре. Она сильно его интриговала. Этот контраст с её поведением, говором, манерами и той бедностью, в которой она живёт.
А устроившись в комнатке, Ариас прошептал таинственно:
— Эта баба ведьма! Заметил, какие у неё глаза?
— Пусть так, да что нам до этого? Приняла она нас хорошо, что ещё нужно?
— Боязно, Хуан! Вдруг порчу наведёт?
— Не дури, Ар. С чего ей на нас порчу наводить? Спи, а то мы устали, а завтра необходимо разведкой заняться. Тоже устанем изрядно.
Донья Корнелия с внучкой встали рано. И к пробуждению юных путников у них уже готов был завтрак. Скудный, но, как заметила донья Корнелия, очень полезный.
— Меньше мяса ешьте, юноши. Господь велел больше овощами да злаками питаться. И поститься не забывайте, — и донья Корнелия пронзительно глянула на мулата. Тот немного поёжился. — А ты, Ариас, не больно труса празднуй. Я не съем тебя! — И она как-то странно закудахтала.
Девочка, её звали Эсмеральда, тихо прыснула смешком. Женщина строго на неё посмотрела и та тут же убежала.
— Строго держите вы её, донья Корнелия, — заметил Ивась.
— Нас, женщин, и надо так держать. Слишком мы вредничать любим и жадны до злата. Греховны по сути мы.
— Не все же погрязли в грехе, донья Корнелия, — со смущением молвил Ивась.
— Потому что не у всех семьях дают волю женщинам.
— А мужчины? С ними как?
— Мужчины воины, защитники, добытчики. Им необходима свобода. Они распорядители жизни, юноша.
— Вы мудрая женщина, сеньора. И мне сдаётся, что вы не из простых.
— Это не твоего ума дело, юноша! — в голосе прозвучало недовольство.
— Уверен, что вы перегружены опытом и знаниями жизни, сеньора. Не поможете ли вы мне подыскать хотя бы временное занятие, чтобы оплачивать текущие расходы на жизнь? Очень был бы благодарен вам, сеньора.
Она пристально глядела в его глаза, так, что юноша в большой степени забеспокоился, чем надеялся.
— У тебя смутно на душе, Хуан. Поговорим об этом позже. Эсмеральда! Где ты, паршивая коза? Убирай посуду и комнату сеньора!
— Нет, Хуан, что ни говори, а эту бабу я боюсь. Жутко становится под её взглядом. Но с тобой она говорит вполне приветливо.
— Что-то мне подсказывает изнутри, что она может быть нам полезной. Я в этом уверен, Ар.
— Дай-то Бог! Нам и так выпало слишком много неприятностей.
Юноши неторопливо обошли весь городок часа за два, познакомились с достопримечательностями, которых, правда, было совсем немного. И теперь довольно сносно ориентировались в переплетении узких грязных улочек.
В хибарку сеньоры они вернулись в сумерках, так ничего путного и не разузнав. Сам Ивась, помня предостережения сеньоры, не очень лез с разговорами, а на Ариаса смотрели с пренебрежением, как на раба.
Дни шли за днями. Ариас подрабатывал разными мелкими работами, что давало скудно прокормиться, но приходилось прибегать и к золотому запасу. А его было не так много. Продавать мулов не решались, надеясь, что они могут вскоре пригодиться.
Прошла неделя. Донья Корнелия бесцеремонно вошла в душную комнатку, где собирались отдохнуть юноши. Те встали, вопросительно устремив взгляды на женщину в чёрном платье.
— Отдохнули, юноши? Но вы ещё слишком молоды, чтобы переживать по этому поводу. — Она села на топчан Ивася. — Я обещала вам подыскать работу. Так вот, я её вам нашла.