о это срочно.
— Хорошо. Благодарю вас.
— А последний вызов был личным.
Дэвенпорт посмотрел на имя. Кэсси Лаш.
Ему не хотелось звонить. Простой выход: пройдет время, и все разрешится само собой. Он вернулся домой, съел обед, подогретый в микроволновке, но все это время посматривал на стоящий рядом телефон. Прошел час, прежде чем он поднял трубку.
— Ты не позвонил, — сказала актриса.
— Я работаю. Подожди немного.
— Сколько времени требуется на то, чтобы позвонить? Где ты живешь?
— В Сент-Поле.
— Хочешь, я к тебе заеду?
— Но…
Лукас замер: ему захотелось оттолкнуть Кэсси. Он посмотрел на кухонный стол, заваленный газетами и нераспечатанной почтой, книгами, прочитанными и теми, что он даже не открывал, непочатыми пачками хлопьев, грязными тарелками…
Он не был занят. Он едва жил.
— Ты знаешь, где находится бульвар Миссисипи?
Глава 13
Кэсси оказалась сильной и энергичной, она буквально сражалась с ним в постели. Когда они закончили, она легла лицом вниз на подушку, а Лукас устроился на спине, чувствуя, как пот испаряется с груди, — ему даже стало холодно.
— Господи, — пробормотал он через некоторое время. — Получилось неплохо. А я немного тревожился.
Она повернула к нему голову.
— О чем?
— Прошло немало времени.
Она приподнялась на локте.
— Ах вот оно что! Небольшая депрессия?
— Что-то вроде, — ответил Лукас, с удивлением обнаружив, что готов говорить на эту тему. Он никому не рассказывал о своих проблемах с Дженнифер. — У меня имелись все симптомы.
Кэсси переползла через него и включила стоящую на тумбочке лампу. Он поморщился и отвернулся.
— Посмотри сюда, — сказала женщина, показывая ему свои запястья.
Он увидел две параллельные белые линии. Шрамы, которые читались так же легко, как следы от иглы.
— Что это? — спросил он, взял ее за запястья и провел большими пальцами вдоль шрамов.
— А на что это похоже?
— Ты пыталась резать вены, — сказал Дэвенпорт.
Она кивнула.
— Получи первый приз. Ложная попытка самоубийства — так говорят психиатры. Депрессия.
— Шрамы не кажутся мне фальшивыми, — заметил Лукас.
— Тут я с тобой согласна. — Она высвободила руки. — У тебя есть сигареты?
— Нет. Не знал, что ты куришь.
— Только после секса, — сказала она.
— Разрезы довольно глубокие. Расскажи об этом.
Женщина села, подтянула колени к подбородку и посмотрела на Лукаса.
— Это было пять лет назад. Мне не грозила серьезная опасность. Было много крови, а потом пришлось несколько месяцев посещать психиатра.
— Так что же фальшивого в твоих шрамах? — спросил Дэвенпорт.
— Я жила с парнем, у которого был пистолет, и я знала, где он лежит. Наша квартира находилась на седьмом этаже, и я могла выпрыгнуть в окно. И мне было известно, что мой парень скоро придет домой. Вот почему психиатр сказал, что я хотела жить, а это просто была попытка привлечь внимание к моим проблемам.
— Но порезы…
— Ну да. Психиатры настоящие уроды. Они могут посоветовать тебе, как разговаривать с другими людьми, как решать личные проблемы, но им не понять, что происходит у тебя в голове, пока что-то подобное не случается с ними самими. Да, я могла выпрыгнуть из окна. Да, я могла застрелиться. Но мне это даже не пришло в голову. У меня была…
— Навязчивая идея.
— Да. Именно так, — с улыбкой сказала Кэсси. — Гляди-ка, а ты понимаешь! Театр полон историй о самоубийствах, и почти всегда в них присутствует нож. У меня ничего не вышло, я все сделала неправильно. Нужно было резать вдоль, а не поперек, или возле локтя, но я тогда этого не знала. Я могла воспользоваться осколками стекла, они очень подходят для таких целей, но и это мне не было известно.
Дэвенпорт содрогнулся.
— Стекло. Однажды я это видел. Нет, даже не пытайся резать себя стеклом.
— На будущее буду иметь это в виду, — сухо сказала Кэсси.
— Итак, ты пыталась покончить с собой.
— Да. Я разрезала запястья, сидела и плакала, пока не вернулся мой друг. В больнице даже не стали делать переливание крови, — сказала Кэсси. — Мне повезло. Это было в те времена, когда запасы крови были заражены СПИДом. Впрочем, когда спишь с актерами, всякое может случиться.
— Боже, это меня обнадеживает…
Он опустил глаза и посмотрел на себя.
— Наверное, нужно окунуть твою штуку поглубже в лизол, — предложила Кэсси.
— Лизола у меня нет, есть только средство для чистки плиты, — сказал он и рассмеялся.
Женщина улыбнулась и погладила его по колену.
— А ты что собирался сделать? Использовать пистолет?
Дэвенпорт довольно долго смотрел на Кэсси и наконец кивнул.
— Да. У меня в подвале есть сейф, где хранится оружие. Иногда мне кажется, что оно испускает сияние. Или притягивает к себе, обладает магнетизмом. И где бы я ни находился, пусть даже на другом конце Миннеаполиса, я чувствую его присутствие. Я постоянно ношу с собой пистолет, но мне и в голову не приходило им воспользоваться. А вот оружие, запертое в сейфе, манит меня к себе.
— Ты когда-нибудь спускаешься вниз, просто чтобы посмотреть, потрогать его? Засунуть дуло в ухо?
— Нет. Я бы почувствовал себя глупо, — ответил Лукас.
Кэсси откинула голову назад и рассмеялась, но радости в ее смехе не было — она слишком хорошо понимала Лукаса.
— Мне кажется, многим удается избежать самоубийства потому, что они боятся почувствовать себя дураками. А еще они пытаются представить себе, как они будут выглядеть потом. Ну, если повеситься…
Она обхватила горло руками, скосила глаза и высунула язык.
— Господи, — сказал Лукас и снова рассмеялся.
Кэсси посерьезнела.
— Подобные мысли появились у тебя после того, как все вокруг стало причинять боль?
— Нет. Просто я был не в состоянии справиться с той бурей, что на меня обрушилась. Я не мог спать: в моем сознании крутились безумные эпизоды, девять миллионов мыслей стучали в голове, и мне не удавалось их прогнать. Всякая ерунда. Ну, ты знаешь, имена людей из твоего выпускного класса или фамилии игроков хоккейной команды и множество другой бессмысленной чуши, но ты сходишь с ума из-за того, что тебе не удается вспомнить всех.
— Да, знакомая картина, — кивнула женщина.
— Но больше всего я думал о пистолетах, потому что для меня не было никакой разницы, буду я жить дальше или умру. Как если бы орел означал жизнь, а решка — смерть. И если ты много раз подбросишь монету, рано или поздно решка обязательно выпадет.
Кэсси кивнула.
— В Нью-Йорке я была знакома с одним парнем — он играл в русскую рулетку с револьвером. Один раз в год он крутил такую штуку…
— Барабан.
— Да. Потом засовывал дуло в рот и спускал курок. Обычно он делал это на Рождество. И говорил, что это помогает ему прожить следующий год.
— И что с ним стало? — спросил Лукас.
— Не знаю. У нас были не очень близкие отношения. Но когда я в последний раз была в Нью-Йорке, он все еще был жив. И я никак не могла понять — везучий он человек или нет.
— Хм.
Кэсси закинула руки за голову и потянулась, и они с минуту лежали рядом в приятном молчании.
— А в твоем сознании звучал голос, комментировавший твои терзания? — наконец спросила Кэсси.
— Да. Наблюдатель. Словно рядом постоянно присутствовал критик. Мой личный журналист.
Она захихикала.
— Мне никогда не приходила в голову такая формулировка, но так оно и есть. Как будто большую часть моего сознания отрубают ножом для резки хлеба…
— Проклятье, хлебным ножом?
— Да, с зубцами.
— О господи…
— И хорошей марки, «Золинген».
— Господи, Кэсси…
— Так или иначе, но большую часть отрезают, а тихий голосок ведет репортаж, наподобие Си-эн-эн. Немного скептически.
— Господи.
Он погладил Кэсси от пупка до груди, а потом двинулся вниз, к внутренней части бедра.
— Жутко, правда? Но я рада, что тебе становится лучше.
— Я в этом пока не уверен.
— О нет, ты уверен. — Она похлопала по постели. — Ты здесь. А когда у человека депрессия, его сексуальная жизнь прыгает в машину и уезжает в Чикаго. Я участвовала в групповой терапии, и мужчины говорили, что все происходит именно так. Дело не в том, что они не могли, просто мысль о сопутствующих сложностях делала секс невозможным. Именно секс исчезает в первую очередь. А когда он возвращается, можно уверенно говорить об улучшении.
В одиннадцать часов зазвонил телефон. Лукас проснулся отдохнувшим, с ясной головой. Он начал перекатываться к краю кровати, чтобы снять трубку, и вдруг почувствовал, что рядом кто-то есть. Он крепко спал, ему что-то снилось, и он почти забыл…
Кэсси лежала на животе в чем мать родила, лишь бедра были прикрыты простыней. Волосы обрамляли ее лицо, и свет, пробивающийся сквозь щели в жалюзи, освещал чувственные изгибы спины от самой шеи и до проступающего под тканью копчика. Лукас протянул руку, отметив, что телефон звонит уже в четвертый или пятый раз, и осторожно спустил простыню к ногам.
Кэсси тут же натянула ее обратно.
— Ответь, — проворчала она, не поворачивая головы.
Лукас усмехнулся, направился на кухню и снял трубку после шестого звонка. Диспетчер.
— С вами хочет поговорить Майкл Беккер, — сказала она. — Вы будете с ним разговаривать?
— Да.
Послышался щелчок, и после короткой паузы раздался голос Беккера:
— Алло?
— Дэвенпорт слушает.
— Послушайте, Лукас, вы будете свободны поздно вечером? — Беккер говорил негромко, дружелюбно, тщательно произнося слова. — У меня сегодня лекции, потом обед, но я обнаружил в бумагах жены кое-что интересное, и мне бы хотелось это вам показать…
— Вы не могли бы рассказать по телефону?
— А почему бы вам не зайти ко мне? Меня бы устроил любой полицейский, но я предпочитаю разговаривать с вами. Другой офицер немного… туповат.
Он говорил о Свонсоне, который вовсе не был туповат, хотя многие нынешние обитатели Стиллуотера совершали аналогичную ошибку, думая так.