Глаза были повсюду: на гладких поверхностях антикварной мебели, на стеклах окон, в бутылке с виски… Нужно подождать. Места для Красавца сейчас нет. Беккер проглотил четыре кроваво-красные таблетки нембутала по сто миллиграммов, пентобарбитал, три, четыре, шесть зеленых капсул люминала по тридцать миллиграммов, фенобарбитал. За ними последовали пурпурный ксанакс, один миллиграмм, алпразолам. Слишком много? Он не знал, не мог вспомнить. Может быть, этого недостаточно. Он захватил с собой россыпь разных таблеток и глядел на них из-под прищуренных век, стараясь избегать блестящих поверхностей, а потом, поскуливая, забрался в шкаф, за рубашки и брюки, туда, где лежали туфли и пахло темнотой.
Сначала должен подействовать нембутал; Беккер почувствовал легкий напор, предвещающий появление Красавца. Он этого не хотел. Он рассчитывал на успокаивающий эффект. Давление действительно стало ослабевать, и пришло спокойствие. Следующим, примерно через час, вступит в дело люминал, который все сгладит до конца дня, чтобы он успел придумать план, как добраться до Друза. Ксанакс придаст ему хладнокровия…
И в его сознании зазвучал далекий голос рассудка: «Друз. Найди Друза».
Беккер посмотрел на свою руку, сжимающую таблетки. Он отыщет его, если лекарство будет продолжать действовать.
Лукас ждал.
Второй дом находился на небольшом холме, его окружала зеленая лужайка с аккуратными клумбами, на которых еще ничего не успело вырасти. Фургон «форд таурус» был припаркован возле дома — машина мужа. Он приехал через минуту после детективов. Слоун вошел в дом, а Дэвенпорт остался ждать в машине.
Таблетки Дела начали действовать, и Лукас чувствовал себя острым и твердым, как ребро стекла, и таким же хрупким. Он слушал песню Криса Ри о Дейтоне и пальцами отбивал ритм.
Слоун вышел из дома и пересек лужайку. В руке он держал лист бумаги.
— Все в порядке, — сказал он. — Женщина согласна. Но в какой-то момент мне показалось, что ее муж нам откажет.
— Получили разрешение — и слава богу, — сказал Дэвенпорт.
Механизм эксгумации был достаточно эффективным. Небольшой ковшовый экскаватор срезал первые пять футов фунта и вывалил на кусок брезента. Затем двое кладбищенских рабочих лопатами сняли последний фут и при помощи крюков вытащили гроб.
Детективы поехали за фургоном в центр, а пока гроб выносили, вошли внутрь, чтобы поговорить с экспертом.
Когда они отыскали Луиса Нетта, он надевал халат поверх уличной одежды.
— Что слышно о другом? — спросил Лукас.
Второй ребенок был похоронен в небольшом городке Кун-Рэпидсе.
— Его уже везут сюда, — ответил эксперт. — Если вы подождете несколько минут, я могу дать предварительное заключение. Впрочем, многое будет зависеть от состояния тела.
— И что вы думаете? — спросил Слоун.
— Покойником занимались братья Саломан. Они весьма аккуратны, да и погребение состоялось не так давно. Я думаю, у нас неплохие шансы, если гроб оставался герметичным. Но если он протекал… — Нетт пожал плечами. — Тогда рассчитывать не на что.
— Мы подождем, — сказал Дэвенпорт.
— Вы можете присутствовать, — предложил Нетт.
— Нет-нет, — покачал головой Лукас.
— Ну, если вы не возражаете, я посмотрю, — сказал Слоун. — Никогда не видел, как это делается.
Офис медицинского эксперта ничем не отличался от офиса клерка или аудитора, и было трудно представить, что здесь занимаются изучением тел умерших. Служащие сидели перед светящимися мониторами компьютеров, на каждом столе стояли забавные сувениры: фарфоровые лягушки, детишки с розовыми попками, крошечные ангелочки с руками, сложенными для молитвы; рядом висели отксеренные приказы начальства и картинки из комиксов.
А в задней комнате проводилось вскрытие давно умершей девочки-подростка.
Взгляд Лукаса задержался на карикатуре, вырезанной из «Ньюйоркера». На ней были изображены два одинаковых тучных скандинавских бизнесмена с усами щеточкой, в консервативных костюмах и шляпах. Они стояли перед письменным столом секретарши, очевидно, где-то на Манхэттене. Девушка говорила в интерком: «Миннеаполис и Сент-Пол готовы к встрече с вами, сэр…»
Он отвернулся от картинки, сел на диван и опустил веки, но не смог держать глаза закрытыми. Он открыл их, посмотрел на стену, после коротких колебаний взял со столика журнал месячной давности, посвященный охоте с луком, прочитал несколько предложений и бросил обратно.
Часы над столом секретарши показывали пятнадцать минут пятого. Нетт сказал, что работа займет всего несколько минут. В половине пятого Дэвенпорт встал и принялся расхаживать по офису, засунув руки в карманы.
Первым вернулся Слоун. Лукас остановился и молча посмотрел на него.
— Ты это предвидел, — сказал детектив.
Лукас почувствовал, что немного расслабился. Они его поймали.
— Глаза?
— Выколоты. Нетт говорит, что использован нож «X-акто»[24] или нечто похожее — я полагаю, скальпель. То, что можно глубоко вонзить.
— Они там что, делают фотографии или что-то еще?..
— Ну… они вырезают глаза, — сказал Слоун, словно Лукас должен был это знать. — А потом помещают в маленькие бутылки с формальдегидом.
— Боже мой…
Глава 30
День начался со споров.
— Я не для того стала психологом, чтобы давать тебе советы о том, как уничтожать разум, — резко сказала Элла Крюгер.
— Меня не интересуют вопросы этического характера. Я сыт по горло этой системой ценностей, — ответил Лукас. — Я хочу знать, что произойдет, мне нужно твое мнение. Если ничего не получится, так и скажи. А если сработает… мы рассказали тебе, что он делает. Ты хочешь, чтобы монстр продолжал рыскать по больнице и убивать детей? И все из-за того, что твоя католическая совесть пребывает в сомнениях?
— Ты только что меня оскорбил, — разгневанно сказала монахиня. — Я не стану это терпеть.
— Ответь на мой вопрос, больше от тебя ничего не требуется.
Они спорили еще пятнадцать минут, пока Элла не сдалась.
— Если ты не ошибаешься, то такие действия могут оказаться эффективными. Но если Беккер так умен, как ты думаешь, и способен ясно мыслить, то ему по силам разгадать твою игру. И тогда ты потерпишь сокрушительное поражение.
— Мы должны надавить на него, — сказал Дэвенпорт. — Нам необходимо взять ситуацию под контроль.
— Я уже высказала свое мнение: у вас может получиться. Нужно ограничиться короткой вспышкой, чтобы Беккер не был уверен в том, что видел. Нельзя позволить ему ощутить… материальность видения. Нельзя послать ему фотографию или что-то похожее. Если у него в руках окажется нечто реальное, он сможет сесть, все осмыслить и сказать себе: «Подожди, это настоящее. Как оно могло перейти из моего воображения в жизнь?» И тогда он атакует. Поэтому ты должен использовать образы, и чем более эфемерные, тем лучше. Тебе нужен блуждающий огонек.
— Блуждающий огонек, — повторил полицейский. — И этого будет достаточно?
— Ты же понимаешь, нет никаких гарантий, когда имеешь дело с человеческим разумом, Лукас. Ты и сам это знаешь после прошедшей зимы.
Они обменялись долгими взглядами, затем Лукас встал и направился к двери.
— Что ты намерен делать? — спросила Элла.
— Я собираюсь его подтолкнуть.
— Господи, мне необходима видеозапись, это невыносимо.
Карли Бэнкрофт сидела на пассажирском сиденье «доджа» Друза и работала с профессиональным набором для макияжа. В машине было душно, а они провели здесь уже немало времени. Запах пота пробивался сквозь аромат ее духов; Лукас не сомневался — от него пахнет не лучше.
— Ты сможешь об этом рассказать, — сказал Дэвенпорт. — Получится превосходная история.
— Я не работаю на проклятые газеты. Мне не нужны слова, меня интересуют картинки, — сказала она.
Лукас запретил ей брать с собой оператора. У нее на плече висел «Никон» с объективом диаметром тридцать пять миллиметров, но Карли твердила, что чувствует себя голой.
— Из этого даже не должно было получиться истории…
— Кончай болтать, пока я занимаюсь твоим ртом.
Лукас чувствовал себя ужасно глупо — он сидел, закинув голову назад, а журналистка работала над его лицом. Лукас повернул зеркало, чтобы посмотреть на себя, пока Карли раскрашивала его щеку, стараясь не задеть губы.
— Получилось довольно ярко, — осторожно сказал он, стараясь не двигать губами.
— Все отлично, — возразила Бэнкрофт. — Это не косметический макияж, а сценический. Тебе повезло, что я ходила на курсы. Сиди смирно, нужно укоротить тебе нос.
Она начала с того, что покрыла лицо Лукаса очищающим кремом, а затем почти все стерла бумажной салфеткой. Когда Карли закончила, кожа все равно оставалась жирной.
— Так и должно быть, — сказала она. — Именно на это мы и рассчитываем.
Его волосы стали такими же черными, как у Друза, но она добавила сине-серых тонов на подбородок и под носом, чтобы создать более темный фон. При помощи прозрачной пудры она рассчитывала удержать грим в течение определенного времени.
Дольше всего Карли наносила серию красных и синих тонов, чтобы получить эффект кожи, покрытой шрамами. При помощи косметики она сделала его лицо более круглым — не таким, как у Друза, но это было лучшее из возможного. Вокруг груди Лукас обернул полотенце, чтобы его плечи стали такими же массивными, как у актера. Весь процесс занял двадцать минут.
Теперь им оставалось только ждать.
— Едет, — сказал Слоун сквозь шум помех.
— Дай шляпу, — попросил Дэвенпорт.
Бэнкрофт передала ему фетровую шляпу с загнутыми полями, и он ее надел. Взяв в руки рацию, он нажал на кнопку передачи.
— Где сейчас Беккер?
— Он приближается. Две минуты. Ты готов?
— Да, — ответил Лукас и повернулся к журналистке. — Пересядь назад — вдруг произойдет какая-то неожиданность. Если ты попытаешься выглянуть из-за двери, я оторву тебе голову. И не выставляй свою проклятую камеру.