е. Вкупе с круглым, плоским лицом, на котором вечно блуждала безмятежная улыбка, все это скорее напоминало изваяние придорожного божка, чем известного своей смертоносной быстротой воина. Если бы Токе не видел Фламму на тренировках, он бы ни за что не поверил, что этот увалень может справиться с Демо, которого жребий определил, его сегодняшним противником.
Пара Фламма — Демо завершила жеребьевку. Под вопли неутомимых зрителей колонна гладиаторов покинула арену. Вскоре Токе и его товарищи снова оказались в помещениях, отведенных Танцующей школе. Новобранцев отделили от остальных массивной решеткой, не только ограничившей их передвижения, но и лишившей их возможности видеть происходящее на арене. О течении и результатах очередного боя новички могли узнать только от ветеранов, наблюдавших поединки через узкие зарешеченные оконца в стене, обращенной внутрь Минеры.
Как помнил Токе, пара, открывающая программу, и еще две за ней состояли из гладиаторов, не принадлежащих Танцующей школе. За ними была очередь Смальты — мало знакомого ему молодого «ловца», впервые выступавшего в Минере, а потом… Потом на арену должен был выйти Слепой.
Из далеких отдушин до новобранцев донеслись аплодисменты и свист: первый поединок начался. Товарищи Токе сгрудились у решетки, жадно внимая комментариям Волка и Пера — двух ветеранов, занявших выгодные позиции у ближайшего оконца. Тут же был и Джамшин, добровольно взявший на себя труд переводить их эмоциональные реплики для Вишни. Горец мало прислушивался: забившись в темный угол, он размышлял, как бы начать с Каем тот разговор, который он столько раз прокручивал в голове за последние дни. Он даже заготовил более или менее сносную речь, и теперь настало время произнести ее — иначе, возможно, будет уже поздно. Казалось очень важным, чтобы товарищ выслушал его. Но сейчас, когда наконец они могли остаться одни, Токе охватила внезапная робость.
Он медленно подошел к решетке, там, где оставалось свободное место у ее соединения со стеной. Бормоча про себя слова своей заготовки, новобранец прижался лбом к прохладным прутьям. Он рассеянно наблюдал, как массажист разминает плечи Смальте, а рядом несколько ветеранов убивают время, бросая кости. Неожиданно Токе почувствовал, что кто-то стоит рядом с ним.
— Страшно? — спросил Кай, глядя мимо товарища туда, откуда доносился голодный рев толпы, почуявшей кровь.
— Кому? Мне? Ни капельки! — категорически отрезал Токе.
— Это хорошо, — кивнул Кай. И, чуть помолчав, добавил: — А вот мне страшно. Я боюсь, что не смогу быть с тобой рядом в этом бою, не смогу прикрывать твою спину. Странно, правда? — Он как-то по-собачьи склонил голову набок, разглядывая собеседника в упор. В зеркальных глазах отражался кто-то очень маленький и растерянный.
— Ничего странного, — смущенно пробормотал Токе. — Я тоже боюсь за тебя. Боюсь, что вот за тобой придут, и ты уже никогда… Слушай, я должен тебе что-то сказать, что-то важное!
— Какое совпадение, — усмехнулся Кай, — я тоже хотел тебе что-то сказать.
— Можно, я первый? Пожалуйста, я быстро! Правда!
— Ладно, валяй, — согласился Слепой, выглядевший заинтригованным.
— Э-э, — Токе чуть замялся, вспоминая свою речь, складные фразы которой вдруг совершенно вылетели у него из головы. — Я тут думал… Над тем, что сказал Яра, помнишь, в тот вечер после присяги: «Забудьте, чем вы были раньше. Ваше прошлое, каким бы оно ни было, не имеет значения. Важно только настоящее. Все вы теперь — равные, братья-гладиаторы. Вы — одна семья». — Он перевел дыхание и опасливо покосился на Кая: не смеется ли он? Но тот внимательно, без улыбки слушал, не сводя с лица Токе непроницаемых глаз. — Так вот, я хотел сказать… Твое прошлое больше не имеет для меня значения. Я принимаю тебя таким, какой ты есть, каким я знаю тебя. Для меня не важно, откуда ты пришел. Важно — хочешь ли ты идти дальше рядом со мной?
Парень замолчал, с надеждой глядя на товарища, который стоял перед ним в той же позе с каменным выражением лица. Вдруг в чертах Слепого что-то дрогнуло:
— Токе… — Голос Кая был чужим и хриплым. Почувствовав это, он неловко кашлянул и осторожно продолжил: — Это очень… благородно с твоей стороны. Прекрасная речь, достойная лучшей публики. — У Токе вытянулось лицо: это был совсем не тот ответ, которого он ожидал. — Но признайся самому себе… Ты все это мне сказал не потому, что уверен: это наш последний разговор?
Прошло несколько мгновений, прежде чем до парня дошла двусмысленность вопроса, и вся краска отлила с его щек. Токе замахнулся, но Кай нырнул под занесенный кулак и, извернувшись, прижал его к прутьям решетки своим телом, больно заломив ему руку за спину. Занятые происходящим на арене товарищи ничего не заметили: в полумраке подтрибунного помещения казалось, будто Слепой и Горец дружно болеют вместе со всеми за «черепаху»-дакини.
— Успокойся! Драки нам еще только не хватало! — прошипел Кай на ухо Токе, усиливая захват на запястье в ответ на его беспомощное барахтанье.
— Чья бы корова мычала! — пропыхтел Токе, не оставляя попыток освободиться. — Пусти, садист!
— Лунатик! — не остался в долгу Кай. — Только такой псих, как ты, мог выбрать себе в друзья такого, как я!
— В друзья?! — пискнул парень, расплющенный о решетку в наказание за пинок, которым он только что угостил собеседника. — Да я был бы действительно психом, если бы…
— Эй, у вас тут все в порядке? — неожиданно прозвучал встревоженный голос откуда-то из-за спины Горца. С трудом вывернув шею, он различил Аркона, пытающегося заглянуть Слепому через плечо.
— Все в порядке, мы тут просто болтаем. — Кай чуть ослабил хватку на запястье, и Токе, воспользовавшись моментом, отлепил от решетки щеку и развернулся к Аркону лицом. Но тут же почувствовал острый локоть под ребрами:
— Да, болтаем… — прохрипел он, выжимая кривую улыбку, — о животных.
— Во-во, о сельском хозяйстве, — подтвердил Кай.
— А-а, ну тогда ладно, ребята, — Аркон выглядел чуть озадаченным, но расслабился. — Простите, если помешал. Я тут было подумал… Так, ерунда. Не берите в голову. — И Шустрый исчез в полумраке зала, хлопнув напоследок Слепого по плечу.
Токе тут же дернулся было на свободу, но Каева хватка была не менее крепка, чем сталь решетки за его спиной:
— Теперь моя очередь, помнишь? У меня тоже есть что тебе сказать.
— Пусти, маньяк! Не хочу ничего слушать!
— Э-э, такого уговора не было! Быть может, это будут мои последние слова, а ты мне рот затыкаешь.
— А вот это — удар ниже пояса! — Токе мотнул головой вперед, целясь лбом в горбатый нос, но его обладатель легко уклонился от удара и прижал подбородок парня плечом так плотно, что тот едва мог вздохнуть.
— Тогда я посоветовал бы тебе целиться пониже.
— Псс-ти, тролль! — из последних сил выдавил Токе.
— Пущу, — кивнул Кай. — Если пообещаешь больше не драться и выслушать то, что я скажу.
Горец еще немного повозился, попыхтел, но, признав бесполезность дальнейшего сопротивления, буркнул:
— Ладно. Обещаю.
Железные тиски разжались, и он смог наконец вздохнуть полной грудью. Кай плюхнулся на грубую деревянную лавку у стены и похлопал ладонью рядом с собой. Токе опасливо уселся на краешек скамьи. Слепой улыбнулся:
— Прости, если я тебя помял.
— Да у меня просто не было места, чтобы размахнуться как следует! — Горец гордо скрестил руки на ноющих ребрах. — Ну, что там у тебя?
Кай вздохнул, и с его лица исчезла улыбка.
— Две вещи, — Токе изобразил принужденное внимание. — Во-первых, если я переживу сегодняшний день, я хочу, чтобы ты знал… Твое доверие для меня великий дар. Но я не могу принять его. Только не когда ты даешь его вслепую. Ты заслуживаешь того, чтобы знать, кому ты протягиваешь руку.
Парень хотел прервать Кая, сказать какую-нибудь колкость, но что-то в размеренном, тяжелом голосе сказало ему, что эти слова надо принимать всерьез.
— Ты спросил, кто я. Так вот… Не думаю, что я человек. Возможно, когда-то я был им, но я чувствую: человеческого остается во мне все меньше и меньше.
Токе сидел молча, вцепившись в край скамьи так крепко, что занозил себе палец. У него не оставалось сомнений: Кай спятил! Он безумен, как мартовский заяц! Сидит и пялится на него пуговичными глазами: ожидает реакции на свое откровение.
— Ага. Хорошо. То есть чего же тут хорошего… Я имею в виду… Кто же ты тогда?
— В том-то и дело. Я не знаю.
— Не знаешь? — Токе отчаянно огляделся по сторонам в поисках помощи на случай, если собеседник вдруг впадет в буйство. Как назло, новобранцы в полном составе висели на решетке, оглашая восторженными воплями низкие своды: очевидно, дакини только что выиграл поединок.
— Я не знаю, кто я, но знаю, зачем я, — пояснил Кай.
— И зачем? — тоскливо спросил Токе, соображая, что лучше: тянуть время, подыгрывая сумасшедшему, или как следует тряхнуть психа за плечи и надеяться, что он придет в себя.
Кай наклонился к Горцу, облокотившись локтями на колени, так что два озера тьмы, бывшие его глазами, поглотили зыбкий свет ламп:
— А вот тут мы подходим к пункту номер два. То, что я сейчас скажу тебе, должно остаться между нами. Это знание может навлечь на тебя опасность, поэтому поклянись, что ничего не расскажешь ни Аркону, ни Лилии, ни Тачу — вообще никому.
«Нет, похоже, Кай в себя уже не придет», — подумал Токе, а в слух произнес, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно:
— Ладно, ладно. Клянусь. Моего слова достаточно или мне плюнуть и растереть?
— Плевать не надо, — заверил его Слепой. — Если меня сегодня убьют… — Токе открыл было рот, но Кай жестом остановил его. — Если меня убьют, я хочу, чтобы ты запомнил то, что я тебе сейчас скажу. Возможно, моим словам будет трудно поверить, но они могут спасти твою жизнь. — Горец с трудом сдержал нервный смешок: «Возможно?» — Грядет война. Токе. Великая битва, которая охватит весь мир. Последние Волшебные Войны не были последними. Темные маги не были полностью уничтожены. Некоторые из них спаслись, бежав за Драконий Хребет и основав там новое государство — Анклав. Долгие годы они копили силы, готовя ответный удар, мечтая вернуть утраченное: земли, могущество, власть… И теперь время пришло. Я не знаю, сколько еще осталось — месяцев, в лучшем случае лет, — прежде чем все это, — движением подбородка Слепой охватил гладиаторов, полутемный зал, невидимые за его стенами арену и Церрукан, — будет сметено, как фигуры с игровой доски.