— Давно пора, — с легкой усмешкой отозвался Чача. — Честно тебе скажу, Алмаз, пока Хамзат в камере, я живу, как на вулкане. А ну как они его расколют и он выложит им про нас? Что тогда будем делать? В горы уходить? Не-ет. — Чача покачал головой. — В горы я не согласен. Хватит, налазался. Я городской житель. Да тут от меня и пользы побольше, чем в горах.
Алмаз Рафикович постукал сигаретой о край пепельницы, чуть склонил голову и весело посмотрел на Чачу.
— Интересный ты человек, Чача. Вроде за идею воюешь, а своего никогда не упустишь. Так как ты говоришь, Лобов должен говорить, а не ты. Это ему на нашу веру плевать, он этого и не скрывает. Может, тебе тоже на нее плевать?
Глаза Чачи сузились.
— Ты, Алмаз, говори, да не заговаривайся. Это я тебя в организацию привел. Это благодаря мне у тебя дорогие костюмы, уютная квартира и хорошая машина. Это благодаря мне у тебя на счетах…
— Ну хватит! — резко оборвал его Нигматзянов. — Я на тебя не наезжаю, но и ты за базаром следи. Не по душе мне эти твои «дела», как бы хорошо они ни оплачивались. Мы воины ислама, а ведем себя как простые наемники. Этот заказ мы, так и быть, выполним, но на этом остановимся. Понял меня?
Чача сидел, угрюмо уставившись в стол, и нервно сжимал и разжимал пальцы правой руки.
— Это твое мнение, Алмаз, — мрачно сказал Чача. Он поднял голову и покосился на Нигматзянова. — Сейчас я промолчу, но в следующий раз мы к этому вернемся.
— Согласен, — кивнул Алмаз Рафикович. — Ну а поскольку мы пришли к консенсусу, давай обсудим детали. Володя Большое Гнездо хочет, чтобы теракт устроила шахидка.
— Так в чем же дело? — поднял брови Чача. — Хочет шахидку — получит шахидку. Чего-чего, а этого добра у нас хватает.
Алмаз Рафикович скрипнул зубами, но промолчал.
— Ты уже связывался с Бариевым? — спросил Чача.
— Я звонил Мусе. Завтра Бариев выйдет на связь, тогда и переговорим.
Алмаз Рафикович отхлебнул пива и поморщился:
— Теплое. А твой сок совсем потемнел. Пей, пока не стал черным.
Чача задумчиво посмотрел на свой стакан и тихо сказал:
— Султан потребует свою обычную долю.
— Потребует — заплатим, — пожал плечами Алмаз Рафикович.
Некоторое время они сидели молча. Затем Чача вздохнул и встал из-за стола.
— Мне пора, — сказал он. — Как только переговоришь с Бариевым, введи меня в курс дела, хорошо?
Нигматзянов молча кивнул.
— Да, и еще… — Чача рассеянно почесал пальцем переносицу. — Дело, на которое мы собирались пойти с Сулейманом, остается в силе?
— Конечно. Придется перенести его на более поздний срок, но ничего страшного. У парня будет больше времени на подготовку.
— Что ж, тогда ладно. Кстати, как он там?
— Нормально. Учится. Султан говорит, что из него получится хороший боец.
— Хороший боец? — Чача усмехнулся. — Поглядим, какой он боец. Если он меня подведет, я его сам порешу. Ладно, пока. Не забудь рассказать мне о разговоре с Султаном.
Чача пожал Нигматзянову руку и пошел к выходу.
12
День спустя Бариев окликнул Асет, когда она шла с другими девушками с занятия.
— Эй, Асет, подойди-ка сюда! Мне нужно с тобой поговорить.
Асет послушно отделилась от группы девушек и подошла к Бариеву. Он взглянул на нее, лукаво прищурясь.
— А ты совсем уже взрослая, Асет. Надо же, как летит время. В твоем возрасте девушки вообще быстро взрослеют. А тем более здесь, в лагере. Да и пережила ты много.
Асет робко улыбнулась. Она не знала, что отвечать.
— О брате-то вспоминаешь? — спросил Бариев.
— Да, — тихо сказала Асет.
— И что ты о нем думаешь?
Асет нервным движением поправила черный платок, взглянула Бариеву прямо в глаза и сказала:
— Султан, зачем ты спрашиваешь? Ты ведь знаешь, что я о нем думаю.
— Раньше знал, — сказал Бариев. — Но мы с тобой давно не беседовали об этом. Раньше ты сама приходила ко мне в палатку поговорить, а теперь мы с тобой не разговариваем по нескольку дней. Что случилось, Асет? Ты по-прежнему хочешь помочь Магомету попасть в рай?
Взгляд Асет выразил удивление.
— А разве может быть иначе? — спросила она.
Бариев пожал плечами:
— Не знаю, Асет. Это ты мне скажи.
Асет нахмурила ровные черные бровки и сказала, пытаясь говорить твердо и четко:
— Да, Султан, я по-прежнему хочу помочь моему бедному брату попасть в рай. И помогу, если ты дашь мне шанс это сделать.
— Шанс будет, — сказал Бариев. — И очень скоро.
Асет недоверчиво посмотрела на Бариева:
— Ты правду говоришь, Султан?
— Конечно. А разве я когда-нибудь тебя обманывал, Асет?
Глаза Асет широко распахнулись. Она машинально подняла руки к груди.
— Когда? — спросила Асет дрогнувшим голосом.
— Через пару дней, — ответил Бариев, внимательно разглядывая ее лицо. — Что-то ты не очень обрадовалась, а, девочка?
— Что ты, Султан! Я рада! Я очень рада!
— Это хорошо. — Бариев усмехнулся, блеснув полоской белоснежных зубов. — Я знал, что ты так скажешь. Еще два месяца назад ты просила, чтобы я послал тебя на дело. Но тогда тебе рано было идти. Ты ничего Не умела, Асет, в тебе были только жажда мести и желание помочь брату-грешнику. Теперь ты умеешь много.
Лицо Асет осунулось и побледнело.
— Да, Султан, — спокойно сказала она, — с тех пор многое изменилось. Я уже не такая, как прежде.
Бариев поднял руку и нежно, по-отцовски погладил Асет по голове.
— Скоро ты увидишь Аллаха, — тихо сказал он. — Мне немного жаль, что ты попадешь туда раньше меня, но, видно, такова уж моя судьба. У меня здесь еще много дел, Асет.
Асет напряженно улыбнулась:
— Ничего, Султан. Когда-нибудь мы там встретимся. Мы и мой брат Магомет. Нам будет о чем поговорить, правда?
— Правда, Асет. — Он вновь погладил ее по голове. — Як тебе очень сильно привязался, девочка моя. Мне не хочется тебя отпускать, но ты должна исполнить свой долг. Как твои стихи? Ты все еще их пишешь?
Асет кивнула:
— Да.
— Почитай мне что-нибудь.
Асет замялась:
— Я не знаю, что тебе прочесть, Султан.
— Не знаешь? — Бариев прищурился. — А ты достань свою тетрадку, и мы вместе посмотрим.
Асет опустила взгляд.
— Я не могу, Султан, — тихо проговорила она. — Я ее потеряла.
— Потеряла! — воскликнул Султан. Он сделал грустное лицо и сокрушенно покачал головой. — Ай, какая беда! Ты потеряла все свои стихи. Ты, наверно, сильно расстроилась, Асет?
— Да, Султан. Но ничего страшного. Я помню все наизусть.
— Вот как? — Бариев провел ладонью по бороде. — Это хорошо, Асет. Хорошо, что ты помнишь. Тогда прочитай мне что-нибудь по памяти. Мне очень нравится, как ты рассказываешь стихи.
— Хорошо, Султан… — Асет задумчиво наморщила лоб, пытаясь вспомнить подходящие случаю стихи, но от пережитого волнения ничего не могла вспомнить. Тогда она стала читать первое пришедшее ей в голову стихотворение:
Звезда зловещая! Во мраке
Печальных лет моей страны
Ты в небесах чертила знаки
Страданья, крови и войны.
Когда над крышами селений
Ты открывала сонный глаз,
Какая боль предположений
Всегда охватывала нас!
И был он в руку — сон зловещий:
Война с ружьем наперевес
В селеньях жгла дома и вещи
И угоняла семьи в лес.
Был бой и гром, и дождь и слякоть,
Печаль скитаний и разлук.
И уставало сердце плакать
От нестерпимых этих мук.
Но знаю я, что есть на свете
Планета малая одна,
Где из столетия в столетье
Живут иные племена.
И там есть муки и печали,
И там есть пища для страстей,
Но люди там не потеряли
Души естественной своей.
Там золотые волны света
Плывут сквозь мрак небытия,
И эта малая планета —
Земля злосчастная моя.
Асет замолчала. Бариев стоял как вкопанный, глядя куда-то мимо Асет. Наконец он пошевелился.
— Вот шайтан… — тихо проговорил Бариев и вытер мокрые глаза ладонью. — Какие красивые слова. «И там есть муки и печали. И там есть пища для страстей. Но люди там не потеряли души естественной своей». Это ты сама написала?
— Нет, не я. Это русский поэт Заболоцкий.
Бариев расчувствованно шмыгнул носом и покачал головой:
— Вот это слова. Скажи, как людям приходят в голову такие красивые слова?
Асет пожала плечами:
— Я не знаю.
— А я знаю, — сказал Бариев. — Это Аллах посылает им эти слова. — Он еще раз вытер глаза и нахмурился. — Ладно, Асет. Иди к тете Хаве, она тоже хочет с тобой поговорить. И будь готова к отъезду. Скоро ты тоже окажешься на той планете и увидишь золотые волны света. И брат твой там будет. Я не мулла, но твердо тебе это обещаю.
13
Асет долго выкраивала момент, чтобы встретиться с Сулейманом наедине, и наконец этот момент ей представился. Сулейман пришел со стрельбища вместе с другими бойцами. Все пошли к палатке, а Сулейман направился к ручью. Асет знала почему. Он надеялся встретиться с ней. Думать о том, что Сулейман ищет с ней встречи, Асет было приятно.
Она подождала, пока он скроется за камнем, потом пошла за ним. Лучше, чтобы их не видели вместе. Султан и тетя Хава говорили, что ей не следует встречаться с Сулейманом. Конечно, они могли увидеть, что Асет тоже пошла к ручью, но это было лучше, чем если бы они шли вместе.
Когда она подошла к ручью, Сулейман стоял на коленях и умывался. Струйки воды сбегали по его смуглым, сильным рукам. Темные волосы, обычно аккуратно причесанные, были мокрыми и взъерошенными. Асет улыбнулась — таким он нравился ей еще больше.
Услышав за спиной шаги, Сулейман обернулся. Лицо его осветилось улыбкой. Он быстро вскочил на ноги и подошел к Асет.
— Милая, — сказал он и протянул к Асет руки.
Однако Асет отстранилась от его объятий.