Амелия следует вдоль хребта подводной гряды, чьи отделенные друг от друга большими расстояниями вершины пронзают поверхность океана, тем самым формируя некоторые из островов архипелага. Она пролетает над банкой Сен-Рогасьен, скрытые склоны которой поднимаются с глубины 5000 метров и заканчиваются всего лишь в 20 метрах от поверхности воды. Здесь, огибая крутой перепад рельефа, течение создает протяженные участки кружащихся на поверхности водоворотов и бурную зыбь с белыми шапками пены. Амелия пристально всматривается в сверкающую рябь волн, прокладывая путь между зеленоватыми водами мелководья слева от нее и темной синевой моря справа. Она ищет все, что вынесло наверх глубоководными течениями. Выбор у нее невелик. Она обнаруживает одного мертвого анчоуса и замечает несколько кусочков пемзы, дрейфующих на волнах. Пемза имеет вулканическое происхождение, и зачастую в ней так много пузырьков воздуха, что она не тонет. Может, свежей такую пищу и не назовешь, но сегодня ее съедят на обед, потому что к ней прилипли икринки летучей рыбы. Амелия садится и глотает икру вместе с твердым комочком пемзы. То тут, то там с интервалом в несколько километров она подхватывает медузу или новую порцию икры. Спустя шесть часов полета точно на северо-запад птица снижает скорость.
Амелия все еще находится над скрытым под водой длинным горным хребтом. За пределами видимости, примерно в 80 километрах к западу отсюда, прибой бьет о скалы Гарднер – одну из вершин этой цепи. А почти в 130 километрах на юго-восток от нее возвышается другой пик – Френч-Фригат-Шолс.
Старые воспоминания, которые накрепко связали для нее север с пищей, начинают побуждать к действию. В ветре уже не чувствуется намека на присутствие здесь еды, на приближение новых водных масс или какие-либо иные перемены, кроме ухудшения погоды. Похоже, надвигается ненастье. Ей не раз приходилось летать в отвратительных условиях. Но тогда добыча была рядом, а сейчас на нее ничто не указывает. Приближающаяся череда плотных облаков и резкий встречный ветер заставляют ее принять решение. Проделав 120 километров пути на северо-запад, Амелия совершает резкий разворот и мчится напрямик домой на День святого Валентина.
Вполне логично предположить, что она осталась недовольна результатами предыдущих поисков, потому что спустя всего день после возвращения она вновь отправляется в полет, но теперь уже в противоположном направлении – в ту часть океана, куда почти никто из альбатросов не летает.
Из сотен тысяч ее сородичей, населяющих эти острова, лишь единицы летают на юг. Но по какой-то причине в этот раз Амелия улетает от дома далеко на юго-восток. Установленные американскими правительственными организациями буи, которые мониторят температуру воды в океане, рассказывают космическим спутникам следующую историю: Амелия пересекает границы района более теплых вод, где температура поднимается на 3 ℃ выше – до 24 ℃. Ближе к рассвету ее нюх улавливает тонкие струйки запахов сталкивающихся течений и косяков рыб.
Бороздящие тропики рыболовные суда старательно измеряют температуру воды. Они преодолевают сотни километров, отслеживая изменения температуры, которые обозначают границу водной зоны и наличие в ней живности. Наряду с имеющимися на борту измерительными приборами они руководствуются составленными на основе спутниковой съемки картами температуры поверхности воды, которые получают по факсу или загружают в бортовой компьютер. Альбатросы и капитаны промыслового флота считывают подсказки разными методами, но говорят они на одном языке.
Амелия отклоняется от маршрута на 40 километров к западу. Она описывает круг и возвращается назад под палящими лучами тропического солнца поближе к зыбким струйкам аромата. Ей попадается изрядное количество летучих рыб, но поймать не удается ни одной. Чтобы ловить на обед летучую рыбу, нужно быть таким же искусным ныряльщиком, как масковые олуши, или таким же непревзойденным воздушным акробатом, как красноногие олуши и фрегаты; и еще нужно крутиться рядом с хищными рыбами вроде марлина или тунца, которые вытолкнут вам рыбу из воды. В списке навыков и умений альбатросов ничего подобного не значится – этот эволюционный вызов они не приняли. Поэтому им приходится довольствоваться мертвой летучей рыбой, которая попадается им время от времени. Морские птицы, атакующие живых, проворных жертв при свете дня, – мастера горнолыжного слалома. Альбатросы, напротив, показывают лучшие результаты на длинных дистанциях. Но возвращаются они все-таки на одну и ту же перевалочную базу, хоть и разными маршрутами.
Амелия двигается в обратном направлении на северо-восток около сотни километров, пока солнце не начинает клониться к закату. Тут ее путь резко поворачивает вспять, и следующие 65 километров она летит по прямой на юго-восток. Скорее всего она повстречалась с промысловым судном, которое добывает большеглазого тунца (Thunnus obesus) и чей ярус растянулся на те самые 65 километров – на глубину погрузились тысячи крючков. Она пускается вдогонку. Начинается опасная игра: попытки ухватить кальмаров с крючка раньше, чем они уйдут под воду, и при этом не зацепиться самой и не утонуть.
С приходом темноты хватать тонущую наживку уже не так легко, и на этом погоня за судном прекращается. Она летит дальше и натыкается на стайку нерестящихся летучих рыб, с беспечной забывчивостью предающихся страсти у самой поверхности ночного океана. Две из них расплачиваются жизнью за то, что были недостаточно внимательны к опасностям, которые таит в себе мир.
Когда Амелия чувствует, что ее влечет к птенцу и пришла пора возвращаться, она ловит крыльями попутный ветер и держит путь на остров Терн, от которого ее отделяет около 500 километров. В течение следующих суток траектория ее полета представляет собой безупречную прямую. Она появляется в гнезде 17 февраля. За два дня птица преодолела почти полторы тысячи километров пути.
Амелия вернулась и покормила птенца, поэтому ее избранник получает возможность отправиться в полет. Их малышу почти две недели. При нормальной погоде постоянной родительской опеки ему уже не требуется. Если исключить аномальную жару и продолжительное похолодание после проливных дождей, он вполне может сам поддерживать температуру тела. А кроме того, он способен пережить более длинные периоды между кормлениями. С тех пор как птенец вылупился, Амелия теряет вес. Поэтому она полагается на удачу и делает ставку на то, что погода в ближайшее время останется в пределах нормы. В тот же день голод вынуждает ее вновь отправиться на поиски пищи. Ее птенец впервые остается дома один.
Полет в южном направлении не оправдал себя, и на этот раз Амелия решительно движется в направлении северо-востока, преодолевая за первую ночь больше 160 километров. Она летит вдоль гребня скрытого под водой горного хребта – там же, где искала пищу несколько дней назад.
Косые лучи утреннего солнца застают Амелию в 250 километрах к северу-западу от острова Терн. К середине утра она пролетает вдоль подводных склонов еще 80 километров, но путь ее теперь петляет и извивается вслед за целым сонмом ароматов. Струи широких тихоокеанских течений, которые огибают острова архипелага, образуют на поверхности воды длинные полосы, и косяки анчоусов лакомятся планктоном, сосредоточенным в пограничных зонах столкновения течений с локальными водными массами. Стайки темных крачек и олуш начинают охоту наперегонки с рассредоточенными группами молниеносно атакующих желтоперых тунцов (Tunnus albacares), хватая анчоусов, которых те преследуют. В этом месте будет чем поживиться.
Амелия попусту тратит время, направляясь сначала на северо-запад, потом пролетая еще несколько километров на северо-восток, а затем сворачивая на север. Такая охота не ее конек, в ней она уступает более ловким соперникам, пытаясь ухватить одного-двух анчоусов, раненных острыми зубами тунца и отчаянно кружащих на поверхности. Ее пожива скудна, дело того не стоит. Затраченные усилия не окупаются.
Внезапный шквалистый ветер и необычайно сильный дождь, пришедшие с севера, взбалтывают пограничные зоны, и сосредоточенные в них запасы пищи рассеиваются. Альбатросу здесь больше нечего искать. Это не принесет пользы ни самой птице, ни ее птенцу.
Поэтому Амелия резко меняет курс и направляется на северо-восток, преодолевая за сутки 558 километров. Маршрут ее полета подсказывает нам, что в ней борются два противоречивых желания: остаться поближе к дому в тропических водах, чтобы добыть пищу для птенца, и полететь в более изобильные, но очень отдаленные северные районы, откуда она вернется уже не так скоро.
Тем временем на острове Терн настоящие бедствие. Необычайная жара вынудила многих альбатросов покинуть гнезда. Спасаясь от теплового удара, птицы сидят, раскрыв клювы и топорща перья. Им очень нелегко. Альбатросы не приспособлены к жизни в такой среде. Обычно они остаются в гнезде и оберегают птенца первые две или три недели его жизни, прежде чем он сможет самостоятельно противостоять солнцу и переносить холод проливных дождей. Некоторые из птенцов уже достигли этого возраста. Но дискомфорт от жары толкает многих родителей оставить малышей без присмотра раньше положенного срока. Партнер Амелии с облегчением покинул гнездо. Их птенец, который все еще мал, впервые оставшись без родителей, страдает в оцепенении от палящего солнца.
Всего два дня спустя на заре отец птенца возвращается. В тот же день, 19 февраля, когда утренняя духота только набирает обороты, происходит настоящее чудо – начинается дождь.
Задрав кверху головы, изнуренные жарой взрослые птицы и их обезвоженные птенцы ловят клювами капли дождя, давая струйкам воды смочить пересохшее горло. Сверкающие капельки скатываются по спинам, оперение которых непроницаемо даже для вод бурных морей. Не мучаясь больше от жары, партнер Амелии остается с птенцом и нависает над ним, не давая промокнуть. Тяжелые пуховые шубки птенцов, которых некому укрыть, пропитались теплой водой. Дождь отбивает свой размеренный ритм до самого вечера.