Команда специалистов по тюленям состоит из Митча, Мелиссы Шоу, Мэри Донохью и Джейсона Бейкера. Возглавляет полевые работы Митч. Скоро 15 лет, как он ездит сюда, и за это время через его руки прошли сотни тюленей-монахов. В исследовательском центре на материке Джейсон – начальник Митча, но здесь в полевых условиях он новичок и поэтому подчиняется более опытному товарищу. Джейсон – высокий смуглый красавец с вьющимися волосами и трехдневной щетиной на лице. В новинку такая работа и для обладательницы мелодичного голоса Мэри, биолога с докторской степенью по физиологической экологии. Чтобы волосы не мешали ей во время работы, она собирает их в тугой хвост на затылке. Миниатюрная 30-летняя Мелисса – опытный ветеринар, она трудится здесь уже несколько сезонов. Ее белокурые волосы тоже собраны в хвост, на ней купальник с цветочным орнаментом и бусы из мелкого бисера.
Мэри и Джейсон приехали в тропики впервые, но у них богатый опыт работы с тюленями на Аляске. Их связывают не только профессиональные, но и личные отношения, равно как и Митча с Мелиссой. Джейсон и Мэри познакомились на островах Прибылова на Аляске: он исследовал особенности пищевого поведения тюленей, а она изучала этапы роста детенышей. Мелисса встретила Митча благодаря работе с тюленями-монахами.
Мы грузим оборудование в тележку. В основном оно разложено по ведрам. У нас есть различные шприцы, иглы и пробирки для анализов крови. Есть тампоны и зонды для тестов на бактерии, вирусы и паразитов. Кроме того, есть большие полые иглы для биопсии, которая нужна для исследований на питательные вещества и загрязнители. Все члены команды должны облачиться в одноразовые белые синтетические комбинезоны и простерилизованные сапоги и вооружиться стерильными штангенциркулем и сачком.
– Зачем такие меры предосторожности? – спрашиваю я у Джейсона. – Разве на лежбищах тюлени не могут заразить друг друга?
– Могут, но тюлени-монахи не сбиваются тесными группами в отличие от других видов. Обычно они лежат разрозненно по всей территории пляжа. Нам совсем не хочется случайно стать для них дополнительным источником заразы. Например, когда мы накидываем сачок на голову тюленя, прямо поверх его морды, на ней остается слюна и носовая слизь. Нельзя допустить, чтобы все это попало на другое животное.
Мэри с Мелиссой катят нагруженную доверху тележку по взлетно-посадочной полосе. Митч шагает впереди с круглым (около метра в диаметре) сачком на плече. У Джейсона в одной руке самый большой штангенциркуль из всех, что мне доводилось видеть, – для измерения длины тюленей, вес которых порой достигает двухсот с лишним килограммов, – а в другой ведро и две небольшие емкости. Еще не успев привыкнуть к месту, он смотрит по сторонам на олуш, фрегатов и альбатросов и делится своими мыслями:
– Стоит попасть в такое неземное место, где мы, люди, в меньшинстве, как тебя охватывает странное чувство. Мир словно переворачивается с ног на голову. Когда крачки слетаются сюда, кажется, будто на каждые десять метров этой короткой полосы приходится по тысяче птиц. Не то чтобы я вдруг ощутил себя песчинкой или проникся необъятностью вселенной или чем-нибудь еще в этом роде, но все это изобилие помогает понять, как выглядела наша планета когда-то давно.
Главная задача команды – повторно взять образцы материалов у нескольких внешне здоровых тюленей, чьи тесты на морбилливирусную инфекцию в прошлый раз выявили незначительное присутствие патогена. С такими показателями результат может оказаться недостоверным, поэтому требуется повторить анализ. Ведь последствия заболевания этим типом вируса крайне серьезны. Морбилливирусы повсюду наносят серьезный урон популяциям морских обитателей: они вдвое сократили численность обыкновенного тюленя (Phoca vitulina) в Северном море, погубили тысячи каспийских нерп (Pusa caspica) и огромное количество дельфинов как в Средиземном море, так и в других частях света. Считается, что именно этот род вирусов стал причиной высокой смертности средиземноморского тюленя-монаха (Monachus monachus). У людей они вызывают корь, а у собак – чумку. Завезенные в Антарктику ездовые собаки заразили чумкой тюленя-крабоеда (Lobodon carcinophagus), а в Сибири это же заболевание передалось от лаек байкальской нерпе (Pusa sibirica). В предшествующие годы на Северо-Западных Гавайских островах собаки, принадлежавшие персоналу военных баз, вполне могли стать переносчиками опасных для тюленей заболеваний, но, к счастью, случаев передачи инфекции от собаки тюленю не замечено. Сохраняется вероятность, что зараженные морские млекопитающие из других районов – например, приплывающие сюда из разных мест дельфины – могут стать источником морбилливирусов для местных тюленей-монахов. Отсюда и стойкое желание вновь осмотреть животных и взять у них образцы на анализ, чтобы либо подтвердить присутствие вируса у этих особей, либо окончательно исключить такую возможность.
В некоторых районах смертоносность вирусов усиливается присутствием таких токсичных химических веществ, как полихлорированные дифенилы, или ПХД (на острове Терн, например, их применяли военные). Случаи массовой гибели от морбилливирусной инфекции чаще встречаются в тех популяциях морских млекопитающих, которые находятся под сильным воздействием загрязняющих факторов. Европейские ученые провели эксперимент, во время которого одну группу содержащихся в неволе тюленей кормили сельдью из загрязненных вод Балтийского моря, а другую – из более чистой Атлантики. У тех животных, которых кормили балтийской рыбой, происходило угнетение функций Т-клеток и подавление работы NK-клеток – и те и другие играют важную роль в защите организма от вирусных инфекций. В Европейском регионе у популяций диких тюленей, пострадавших от массовой гибели, уровень содержания ПХД в организме был даже выше, чем опасные для здоровья показатели, зарегистрированные во время лабораторных исследований. В итоге те особи, чьи организмы раньше могли успешно противостоять вирусам, теперь заболевают из-за того, что ПХД и другие химические загрязнители ослабили их иммунную систему.
Мы продолжаем идти по взлетно-посадочной полосе, высматривая тюленей на берегу лагуны. Два крупных животных и одно помельче, скорее всего, годовалое, мирно дремлют на песке на расстоянии друг от друга. Митч прежде всего старается отыскать тех, у кого нужно взять повторный анализ на наличие заболевания, а потом уже обращает внимание на одиночек, к которым легче подобраться, не беспокоя остальных.
Один из них – то, что нам надо. Похоже, это крупный самец. Митч подходит к уступу, оценивает тюленя издалека и возвращается.
– Этого мы уже однажды брали. Просто так он нас к себе не подпустит. Попробуем подкрасться незаметно. Возможно, он и не спит вовсе. Я возьму сачок. Мэри и Джейсон, вы следите за мной. Карл, отойди чуть подальше Мелиссы и говори ей оттуда, какая она молодец. Приготовьтесь делать все быстро, особенно пока не подействует лекарство; если тюлень начнет сопротивляться, мы все сразу отходим назад.
Я спрашиваю у Митча, заметил ли он идентификационную бирку у тюленя на ласте.
– Да, но узнал я его по шрамам. Видишь вон тот рубец справа от крестца? Наверное, заживший след от укуса акулы. Это пожилой самец, он постарел по сравнению с прошлым годом: уже не такой гладкий, крепкий и упитанный.
– Ты каждого из них можешь узнать вот так, по отметинам и шрамам?
– Вообще-то у многих взрослых особей нет ярлыков, потому что они старше нашей программы – им по двадцать лет и больше. В таких случаях я полагаюсь на шрамы. Но могу почти всех узнать по отметинам на теле. Вот этому, например, семь лет.
Мы надеваем белые одноразовые комбинезоны и продезинфицированную обувь. Внутри ботинок носки пропитываются остатками отбеливающего средства, поэтому ступни тоже подвергаются обеззараживанию. На каждом из нас респиратор, а на Митче еще и защитные очки. Все в белых перчатках. Мелисса натягивает медицинские резиновые перчатки и достает из тележки оранжевый ящик с пробирками и хирургическим инструментом.
Мы медленно подходим к краю уступа через занятую птичьими гнездами территорию. Все ждут указаний от Митча. Он дает сигнал «вперед». Шум ветра, плеск волн и птичий гомон помогают скрыть наше приближение. Мимо проносится низко летящий альбатрос.
Митч, Мэри и Джейсон приближаются к источающему резкий запах тюленю и останавливаются в нескольких метрах от него. Животное лежит мордой к лагуне. Они быстро совещаются, и Митч показывает жестами, что Джейсон и Мэри должны преградить тюленю путь к воде, а затем приблизиться к нему. Но прежде, чем они успевают занять свои позиции, животное просыпается, поднимает голову и предостерегающе разевает пасть. Затем тюлень, который сначала отвлекся на Мэри и Джейсона, вдруг понимает, что Митч быстро приближается к нему сзади, и начинает поспешно двигаться в сторону моря.
Когда Митч с сачком в руках подбирается ближе, тюлень задирает вверх голову и издает рев. Он увиливает от преследователя и делает резкий выпад вперед, заставляя того проворно отскочить в сторону. Тюлень продолжает отступление. Митч пускается вдогонку. С неожиданной ловкостью животное поднимает переднюю часть туловища высоко над землей, чуть ли не подпрыгивая в воздух, – при этом двигается оно гораздо быстрее, чем можно было бы предположить. Митч старается набросить на него сачок, но тюлень отражает атаку, закусывая обод. Наконец Митчу кое-как удается набросить сетку на голову животного. Тюлень сопротивляется, переворачивается на спину и делает попытку укусить обидчика. Тот ловко отдергивает руки. Как только зверь перекатывается обратно на живот, чтобы убежать, Митч полностью надевает кольцо сачка ему на голову и затягивает все его тело в сеть. Оказавшись в мешке, тюлень вертится вправо-влево и не оставляет попыток укусить. Джейсон отскакивает от него. Натянув сеть потуже, Митч садится на животное верхом в районе плечевого пояса и крепко сжимает его ногами. Тюлень по прежнему сопротивляется, и Джейсон с Мэри наваливаются ему на спину. Они прижимают его к земле при помощи все той же сетки. Зверь пофыркивает, старается высвободиться и мотает головой из стороны в сторону. Затем покорно затихает.