Рекордные показатели температуры поверхности воды фиксируются по всему миру, а не только в восточной части Тихого океана, где эти изменения можно отнести на счет Эль-Ниньо. За последние годы ртутные столбики в водах тропиков не раз поднимались до самых высоких отметок за всю историю наблюдений, и этот фактор становится причиной массового вымирания кораллов на всем земном шаре. Объемы 16 % рифов на планете сокращаются чрезвычайно быстрыми темпами. В отдельных районах Индийского океана почти все кораллы – а некоторым из них не одна сотня лет – гибнут или выцветают добела, что обычно предвещает их скорую смерть. Лабораторные исследования показали, что при повышении температуры на 5 ℃ размножение кораллов сокращалось на 60 %, а два дополнительных градуса полностью гасили их репродуктивную функцию. Государственный департамент США заявляет: «Географический охват и возросшая частота массового обесцвечивания кораллов, вероятнее всего, являются следствием устойчивого повышения морских температур, вызванного происходящим по вине человека глобальным потеплением».
Перенести свои гнездовые территории поближе к прохладе альбатросы не могут, и, чтобы остаться в живых, им приходится отказываться от выведения очередного потомства. И даже если все это временно, такое снижение воспроизводства не преминет сказаться на будущем популяции.
В XX столетии температуры в Новой Зеландии повысились на 1 ℃. Даже такая, казалось бы, ничтожная перемена привела к гибели альбатросов. Палящий зной и полное отсутствие ветра погубили взрослых птиц, гнездившихся на мысе Таиароа. При низкой влажности мембрана в треснувшем яйце пересыхает, и птенцы уже не могут быстро выбраться из скорлупы. Кроме того, тепло создает благоприятные условия для размножения мясной мухи – паразита, который нередко убивает едва вылупившихся птенцов. Поскольку земля закаменела, птицам теперь труднее строить гнезда. Такие вот на первый взгляд неуловимые и притом весьма печальные последствия небольших климатических перемен.
Бывший научный обозреватель газеты The New York Times Уильям Стивенс написал: «Ничто так бесспорно не свидетельствует о глобальном потеплении, как подъем уровня моря». Он называет такой рост «измерительным стержнем климатических перемен». На острове Терн, как и во множестве других мест по всему миру, считаные метры отделяют сушу от моря. Это стало ясно после того, как в 1969 году под покровом ночи громадные океанские волны накрыли Френч-Фригат-Шолс, полностью перехлестнув остров Терн, основательно повредив станцию и находившееся на ней электронное оборудование и загнав напуганных до смерти военных на крышу, откуда позже их вместе с тремя собаками снял вертолет, присланный с новозеландского корабля. По самым пессимистическим прогнозам, за следующие 100 лет уровень моря поднимется на полметра; его минимальный прирост оценивают в 15 сантиметров. Если эти ожидания сбудутся, то обитатели примерно трех десятков маленьких островов однажды обнаружат, что большую часть их территории поглотил прожорливый океан. Многим миллионам людей, проживающим на низменностях и островах, придется спасаться бегством. Возможно, они переселятся в другие страны. Но птицы – что делать им? Все высокие острова будут плотно заселены беженцами с затопленных земель и станут еще менее пригодны для гнездования морских птиц, чем сейчас. Куда же они отправятся? Не найдя подходящего места, альбатросы, вероятно, поступят как обычно – не станут выводить птенцов. Но на сей раз в массовом порядке. А что ждет их популяцию в будущем, после долгих лет отсутствия потомства? Великолепные колонии морских птиц на Гавайях с их грандиозными скоплениями альбатросов бесследно рассеются по просторам морей.
Серьезно пострадают даже те альбатросы, что обитают на высоких островах и в самых безлюдных областях планеты. Антарктический криль составляет основу питания китов, пингвинов и чернобровых альбатросов, населяющих Южный океан. Личинки криля пасутся в подледной зоне, питаясь растущим там фитопланктоном; без этого они начинают голодать, и их жизненный цикл прерывается. Но лед, который им так необходим, тает с катастрофической скоростью. Есть и еще одно неожиданное обстоятельство: как стало известно, с приходом Эль-Ниньо над бескрайними далями океана не только устанавливается жара, но и ослабевают потоки воздуха. Изменение розы ветров – один из непредвиденных сюрпризов глобального потепления. В ближайшие годы ветра стихнут там, где раньше дули постоянно, а в относительно спокойные районы, наоборот, придут ураганы. Пять главных специалистов по альбатросам сошлись во мнении, что, «используя потоки воздуха для передвижения, эти птицы выработали исключительную стратегию полета, которая могла развиться только в самых ветреных регионах планеты. Преобразование ветрового режима, которое, судя по прогнозам, произойдет в будущем наряду с другими климатическими изменениями, неизбежно скажется на биологических видах, чья способность добывать пищу сильно зависит от предсказуемости воздушных потоков». Более двух веков назад Сэмюэл Кольридж уловил, насколько тесно альбатросы связаны с ветром, и объяснил произошедшую на заштилевшем море катастрофу убийством птицы, «что ветер принесла». Но теперь, может статься, мы гасим ветер, что носит птицу. В согретом парниковыми газами мире будущее ветра стоит под вопросом, а вместе с ним и будущее альбатросов.
Глобальное потепление, которое мы сейчас наблюдаем, вызвано главным образом использованием углеводородного топлива. Каждый из нас вносит свою лепту в создание тех трудностей, с которыми вынуждены сталкиваться альбатросы, кораллы и прочие обитатели морей, – страсть к огню заставляет нас жечь ресурсы ради собственного выживания, нужд производства и развлечений. И, конечно, чем нас больше, тем больше мы сжигаем. В мире уже более 6 миллиардов человек, и, если верить оценкам, наша численность продолжит расти, пока не достигнет 10–11 миллиардов. Каждый год нас становится на 90 миллионов больше. Все равно, как если бы за одно десятилетие на планете появилось 100 новых Нью-Йорков.
Уже сейчас на Земле заканчиваются необходимые для поддержания жизни запасы пахотных угодий, рыбы, воды, истощаются ресурсы атмосферы – и это не считая тех бед, что происходят с дикой природой. Каким образом мы собираемся удовлетворять потребности – да и прихоти – всех тех людей, которые вскоре присоединятся к нам за обеденным столом и которые тоже будут претендовать на достойные стандарты жизни? Объемы культивируемой человеком почвы столь велики, а занятые им площади столь огромны, что сельское хозяйство и урбанизация ежегодно поглощают 35–40 % всего растительного потенциала планеты. Что же ждет дикую природу, у которой мы постепенно отнимаем и территорию, и средства к существованию?
Самым серьезным воздействием, которое может оказать на окружающую среду каждый из нас, является рождение ребенка. Особенно если вы американец, потому что именно США в переизбытке потребляют и энергию, и природные ресурсы. Но и в других странах, богатых и бедных, рождаются миллиарды детей, и все они должны что-то есть и пить, а потом где-то строить свои дома и чем-то заправлять автомобили. У них тоже появятся мечты и стремления. Лучшее, что можно сделать из сострадания к собственным детям, – показать, что их ценят и любят, что о них заботятся и что их численность позволит им благополучно сосуществовать в унаследованном от родителей мире и поддерживать его гармонию. Но даже такое благое начинание, как сознательное планирование семьи, оказалось не так уж просто реализовать: бедные регионы не могут осуществлять его из-за отсутствия доступной информации и образовательных программ, политические и религиозные идеологи превращают его в поле боя, поборники гендерного равенства искажают его смысл, а многие вообще относятся к нему как к скрытой попытке классового геноцида. Это большая трагедия и огромная моральная ошибка, потому что перенаселение Земли оказывается причиной буквально каждой проблемы, с которой сталкивается человечество, от болезней до войн. Мы еще только начинаем расплачиваться за отсутствие прозорливости, но ближайшие поколения людей и других обитателей нашей планеты в полной мере ощутят на себе все издержки такого подхода.
К концу сезона только половина птенцов черноногих альбатросов и десятая часть темноспинных останутся живы и встанут на крыло. Природные условия столь беспощадны к птицам, что естественный отбор идет полным ходом. Но правильно ли списывать все только на погоду, когда речь идет о происходящем по вине человека глобальном потеплении?
В такой ситуации возраст и опыт имеют большое значение. К счастью, у Амелии и того и другого в достатке. Она знает эту часть Тихого океана так же хорошо, как кончики своих перепончатых лап. Не каждый альбатрос накопил столько же опыта для выживания. Ее птенец сидит у крыльца в окружении брошенных птицами гнезд, в которых выгорают на солнце остывшие яйца.
Но то, что кто-то из птенцов выжил, уже само по себе чудо. Эти счастливчики даже не представляют, как им повезло. Им ведом только голод, и они ждут, что вдруг из ниоткуда появится определенная взрослая птица и накормит их, но о ее теперешнем местонахождении они вряд ли догадываются.
Впрочем, не догадываемся о нем и мы. Но у нас есть спутники.
Последний полет Амелии – самый протяженный и самый богатый на улов с момента появления на свет птенца – помог ей остановить потерю веса и придал сил. В следующий раз она отправляется в море всего на два дня и не удаляется от Терна больше чем на пару сотен километров.
Такого ритма она станет придерживаться в течение всех последующих месяцев кормления птенца: сначала довольно продолжительное путешествие, чтобы позаботиться о себе самой, а потом короткое для птенца, во время которого сама она теряет в весе. Для альбатросов, воспитывающих потомство, чередование коротких и длинных полетов – вполне обычная практика. Когда птенцы еще совсем маленькие и не могут запасать пищу впрок, их необходимо часто кормить, иначе они умрут от голода. Поэтому родители отлучаются из гнезда ненадолго. Затем они вдруг – часто совсем неожиданно – начинают улетать далеко. Короткие путешествия хороши для птенцов. А их родителям выгоднее продолжительные странствия, во время которых они отправляются туда, где пища водится в избытке и где они могут набрать вес.