Да, это были белоспинные альбатросы – они воскресли из мертвых.
В 1954 году сфотографировали уже 13 белоспинных альбатросов. Когда они вернулись вновь, их было около 40, включая оставшийся в море молодняк. Сорок. Если изначально их насчитывалось 5 миллионов, то выжила только одна птица из каждых 125 000. И даже если допустить, что численность белоспинных альбатросов составляла миллион особей, 40 – это меньше половины сотой доли процента, что статистически равно нулю. Но с биологической точки зрения разница между нулем и сорока – это разница между забвеньем и надеждой, между прошлым и будущим.
Когда в 1954 году вернувшиеся буквально из небытия белоспинные альбатросы отложили целых семь яиц, это случилось, по всей видимости, впервые за прошедшие 20 лет. В 1958 году Япония объявила белоспинного альбатроса «памятником природы». Персонал метеостанции относился к альбатросам с благожелательностью дворецкого вплоть до самого закрытия станции в 1965 году, к которому привели частые землетрясения и угроза нового извержения вулкана.
В 1976 году Торисиму впервые посетил доктор Хироси Хасегава. Вместо печального зрелища, которое он ожидал здесь увидеть, ученый обнаружил несколько десятков альбатросов, полных жизненных сил и энергии. С тех пор их благополучие стало для него делом жизни. Можно сказать, что, подобно альбатросам, прилетающим на родные острова после долгих лет странствий по морям, он ощутил вдруг родство с этим местом.
Хироси Хасегава был воспитан в буддистской традиции. Он считает Торисиму священным островом, чем-то вроде храма; да и может ли быть иначе, когда от этого места зависит существование целого вида живых существ? Поскольку Хироси осознает святость этой земли, он видит в ней перспективы. «Моя обязанность – сберечь этот вид», – сказал он однажды. На самом деле это обязанность каждого из нас, просто Хироси отчетливей, чем кто-либо в Японии, да и во всем мире, услышал зов и начал действовать.
Численность белоспинных альбатросов была так невелика, что с 1940 по 1991 год по всему океану от берегов Японии до Калифорнии их наблюдали всего один раз в год. И только одного белоспинного альбатроса обнаружили в период с 1975 по 1992 год во время полномасштабных обследований территории площадью 15 000 квадратных километров у берегов Аляски – там, где коренные жители по традиции охотились на птиц с каяков.
Хироси помогал птицам и поддерживал их. По словам Рика Стайнера, он в прямом смысле слова стал автором «одного из самых удивительных воскрешений в истории птиц». Поскольку крутые склоны вулкана покрывал мягкий слой пепла, по которому яйца скатывались вниз, Хироси пересадил на них кустики местной травы и построил десятки ровных насыпей, где птицы могли бы устраивать свои гнезда. Он спроектировал систему канавок и дамб, по которым потоки дождевой воды во время ливней и оползней обходили бы гнездовья, не смывая гнезд и не убивая птенцов. Он расставил макеты альбатросов и включал запись характерных для периода ухаживаний звуков на не заселенных птицами участках острова, где поверхность и растительность лучше подходили для безопасного гнездования. До того как в середине 1970-х годов Хасегава посвятил себя этой работе, потомство выводили всего 75 альбатросов. К концу столетия уже 400 взрослых особей (200 пар) высиживали по 75 птенцов ежегодно. Их общая численность вместе с молодняком превысила 1500 птиц и продолжает увеличиваться на 7 % в год. Честь и хвала вам, Хироси!
В 1987 году, ровно через 100 лет после того, как заготовители пера высадились на берег в самую гущу птичьего базара, Хироси взобрался на склоны островного вулкана, чтобы совершить небольшой обряд, который Рик Стайнер охарактеризовал как «нечто среднее между извинением и молитвой». Собрав немного костей альбатросов, которые были разбросаны повсюду на земле, он аккуратно сложил их на большом валуне рядом с двумя пирамидками из камней, зажег свечи и благовония и преклонил колени. В качестве подношений душам миллионов умерших альбатросов он налил на камень соленой воды и разложил сушеных кальмаров и летучую рыбу.
Согласно буддистской философии, каждое действие влечет за собой последствия, и не только для тех, на кого оно направлено, но и для самого исполнителя. Если мы относимся к окружающему миру без почтения и уважения, то и в ответ получим то же самое. Как однажды сказал Стайнеру Хироси, «наша обязанность – создать новый мир». По-моему, отличная мысль.
Для белоспинных альбатросов надежды на будущее почти полностью связаны с Торисимой; правда, в начале 1970-х несколько птиц вернулись на острова Сенкаку недалеко от Тайваня, и теперь там тоже есть небольшая колония. Тем не менее факторы риска до сих пор слишком высоки. Несмотря на чудесное воскресение из кажущегося небытия, белоспинные альбатросы по-прежнему крайне уязвимы. Торисима остается действующим вулканом, в котором теплится лава, и извержение, вероятно, случится вновь. Но, может статься, после длившихся полвека тяжких испытаний вулкан смилостивится над Хироси и альбатросами и не станет пока нарушать их покой.
Хасегава с надеждой пишет о том, что «эта внушительная птица когда-нибудь вновь будет с завидной регулярностью попадаться на глаза в прибрежных районах своего обширного морского ареала», включая «прекрасные длинные гирлянды островов, простирающиеся вдоль западного края Тихого океана». Полное восстановление популяции займет около двух столетий. Хироси Хасегава уже не увидит этого. Но я загадал желание: пусть, завершив очередной жизненный цикл, он переродится и вернется в мир, чтобы посмотреть на шумные колонии альбатросов. И подобно тому как множится птичье племя, пусть процветает и родственная им душа Хироси Хасегавы, пусть ради нашего общего блага появляется больше таких людей, и тогда общими усилиями мы и правда построим новый мир.
С 1981 года белоспинные альбатросы время от времени наведываются на Северо-Западные Гавайские острова. Одна из птиц даже высиживала потомство на атолле Мидуэй, а двух других заметили за исполнением брачных танцев, что подарило нам отрадную надежду на возникновение новой колонии.
И тем не менее белоспинный альбатрос все еще в опасности, поэтому в Службе охраны рыбных ресурсов и дикой природы постановили, что если от уполномоченных наблюдателей поступают сообщения о гибели двух и более птиц в рыболовных снастях аляскинских промысловиков, то они закрывают сезон для всей флотилии. Коммерческое рыболовство наносит немалый ущерб дикой природе, но по иронии судьбы ничто так не довлеет над промысловой флотилией, как проблемы этих птиц, возникшие в результате погони за их перьями. В субантарктическом поясе Южного океана, где популяции альбатросов неуклонно сокращаются как раз из-за ярусного рыболовства, эффективного контроля над промыслом нет.
Марк Ландстен все это понимает, но здесь, в гавани Сьюарда, на палубе своего судна «Масоник» он говорит мне, что «перестал бороться и научился любить белоспинного альбатроса».
В лице Ландстена белоспинный альбатрос обрел еще одного сторонника и ревнителя своих интересов. На Аляске Марк был в числе первых, кто ратовал не только за разработку методов ярусного лова, но и за принятие регламента, направленного на снижение смертности морских птиц. Я благодарен ему за усилия, потому что, во-первых, это сильно облегчает жизнь белоспинным, темноспинным и черноногим альбатросам; во-вторых, аляскинская флотилия стала единственным в мире сообществом промысловиков, которое инициировало принятие мер по предотвращению случайной гибели птиц; и, наконец, он остановил войну с природоохранными организациями. Из-за гибели птиц флотилия, в состав которой входит судно Ландстена, оказалась между молотом и наковальней. Все шло к тому, что ограничения наложат извне. Поэтому Марк помогал искать решения, которые будут одинаково выгодны и птицам, и рыболовам. Теперь же он хочет показать всем, что ярусный лов отнюдь не всегда представляет угрозу для птиц. В качестве подтверждения он предлагает любому желающему лично удостовериться в действенности его усилий по решению проблемы и отправиться с ним в рейс, чтобы своими глазами увидеть, как все устроено. И я здесь именно для этого.
Промысловые суда используют два вида ярусов: поверхностные и донные. Оба они представляют собой многокилометровые шнуры, к которым крепятся сотни поводцов с крючками и наживкой. Длина поверхностных ярусов может составлять от 50 до 130 километров; на борту они хранятся намотанными на огромную катушку. Такие ярусы дрейфуют вслед за судном. Ими ловят меч-рыбу и тунца. Их использование основательно истощило по всему миру популяции меч-рыбы и марлинов, а вместе с ними и многих видов акул. Кроме того, их случайными жертвами зачастую становятся мелкая рыба, редкие виды черепах и морские птицы.
Марк использует донные ярусы, которые обычно намного короче поверхностных и крепятся ко дну якорями. Побочный улов таких ярусов ниже, и, в отличие от донных тралов, которые разрушают дно, соскабливая с него все живое, они относительно безопасны для экосистемы моря, если, конечно, на дне не растут ветвистые кораллы. При их использовании птицы гибнут в основном из-за того, что пытаются ухватить наживку перед тем, как ярус уйдет под воду.
В северной части Тихого океана под флагом США работают две флотилии ярусников: гавайские суда ловят меч-рыбу и тунца, а аляскинские промысловики вроде Марка добывают донные породы рыб, среди которых угольная рыба, белокорый палтус и тихоокеанская треска (Gadus macrocephalus). Трудно себе представить, но на Аляске за борт ежегодно закидывают около 170 миллионов крючков. Гавайская флотилия, которая в 1990-е годы обходилась 15 миллионами крючков в год, сильно отстает от аляскинской, но соотношение погибших альбатросов к количеству крючков там в 25 раз выше.
Различия в показателях объясняются тем, что поверхностные ярусы легче по весу и погружаются под воду достаточно медленно. До недавнего времени, когда гавайским ярусникам не требовалось предпринимать что-либо, чтобы избегать гибели птиц, они убивали примерно 1800 черноногих и 1400 темноспинных альбатросов в год. В начале нового тысячелетия природоохранные группы обратились в суд с требованием защитить альбатросов и находящихся под угрозой исчезновения морских черепах; разбирательство закончилось ограничениями на использование рыболовных снастей и закрытием для промысловой флотилии значительной части акватории (в дополнение к введенному ранее запрету, связанному с защитой тюленя-монаха). После этого некоторые владельцы ярусников решили покинуть Гавайи и направились в гавани Калифорнии, унося с собой неприятности.