Тим перебрасывает за борт якорь, присоединенный к бую крепким тросом. Шхуна медленно движется вперед. Первая наживленная хребтина яруса прикреплена одним концом к тонущему якорю. Крючки и наживка со свистом несутся за борт, щелкая о края направляющей. Удивительно, как при той скорости, с которой снасть проходит металлический желобок, наживка остается на крючках. На корме ждут своей очереди три следующие хребтины, связанные в один ряд. Когда последняя из трех начинает разматываться и скользить по направляющей в воду, один из членов экипажа наклоняется, чтобы привязать к ней конец следующих трех секций. При виде этого становится страшно. Помочь тому, кто запутается или зацепится за крючок, вряд ли удастся, он неизбежно получит серьезные травмы.
Угольная рыба обитает в основном на склонах континентального шельфа, примерно в 600 метрах от поверхности океана. Это довольно глубоко. Пройдет от 30 до 45 минут, прежде чем снасти, погружающиеся со скоростью около 0,3 метра в секунду, окажутся на дне. В течение часа, пока «Масоник» медленно движется вперед, тысячи крючков со свистом уносятся за борт, постукивая о край кормы, будто кроссовки в барабане сушильной машины.
В четыре часа утра Кел приносит нам большой противень риса с курицей и салат. Это скорее напоминает ужин, чем завтрак, хотя на рассвете, конечно же, принято завтракать. Очень скоро от еды ничего не остается. Я с осторожностью заталкиваю в себя пару ложек. А Мак тем временем преспокойно поглощает сразу несколько огромных порций риса.
Второй ярус команда устанавливает при бледном свете утренней зари. И теперь уже птицы, подобно рыбакам, которых влечет в эти смертоносные воды жажда богатого улова, готовы рисковать жизнью, только чтобы ухватить с крючка наживку. У нас в кильватере маячит приблизительно сотня глупышей и около десятка альбатросов – среди них только пара черноногих, а остальные темноспинные. У глупышей, некрупных – примерно с ворону – родственников альбатросов, оперение преимущественно серое; в верхней части их желтоватого клюва хорошо видны сросшиеся трубочки ноздрей. Им недостает присущей альбатросам легкости, и они усиленно машут крыльями, будто полет для них – это работа. Похоже, жизнь их не особо балует. Если бы морские птицы вдруг стали героями книг Чарльза Диккенса, то глупыши заняли бы в них место неотесанных трудяг из низших слоев общества. Альбатросам же удается сохранять невозмутимую элегантность и скользить по воздуху без видимых усилий, даже когда они выжидают момент, чтобы схватить кусок наживки или рыбьи потроха.
Крючок без наживки или с утонувшей на нем птицей не принесет улова. А значит, есть все основания утверждать, что и рыбаки, и птицы могут доставить друг другу немало проблем. А это еще один стимул для того, чтобы оградить птиц от крючков. Такое решение будет выигрышным для обеих сторон.
Тим и Марк привязывают к рее над наживочной машиной две длинные стримерные линии и забрасывают их в море – веревочная бахрома свисает до самой воды. Раскачивающиеся из стороны в сторону резиновые шнуры напоминают шевелящийся занавес из бусин, который становится для птиц непреодолимой преградой. Стримеры растягиваются за кормой примерно на 45 метров. На таком расстоянии ярус погружается достаточно глубоко, и птицы уже не могут схватить наживку. В этом вся суть. Туда же за борт отправляют два больших буя, привязанных к движущемуся судну канатами. Они c шумом скачут по воде. Отпугивающие птиц шнуры змеятся и извиваются в воздухе, будто сам океан заряжает их своим движением. От буев во все стороны летят брызги, приводящие птиц в смятение.
Сущая безделица, но птицам она явно не по душе. Их пугает плеск, и они, по всей видимости, боятся задеть за стримерные линии. Но они по-прежнему сопровождают нас, время от времени садятся на взбаламученную судном воду и жадно смотрят на тонущие крючки с наживкой. Несколько глупышей заплывают под стримеры. Они быстро выбираются оттуда, так и не сделав ни одной попытки ухватить наживку. Альбатросы летят за шхуной на безопасном расстоянии, стараясь держаться подальше от наших приспособлений. Надо сказать, что в этом году команда «Масоник» добьется нулевого показателя смертности птиц: в течение всего сезона ни один глупыш, альбатрос или чайка не утонет на сброшенном с этого борта крючке.
Система Марка отнюдь не уникальна, но его желание добиться ее эффективного применения во всей отрасли заслуживает особого внимания. Как известно, многое зависит именно от отношения. Схожие средства предписано применять, например, в водах Новой Зеландии. В этой стране действует постановление правительства об обязательном использовании стримерных линий, но, по словам официального представителя Департамента охраны природного и культурного наследия Новой Зеландии, большинство судов нарушают правила. «Постановления не более чем кипа бесполезных бумаг. Нужны еще образование, контроль и желание самих рыбаков». У коллег Марка по флотилии есть несколько причин соблюдать правила: это и страх запрета на добычу из-за гибели белоспинного альбатроса, и стремление восстановить подпорченную в прошлом репутацию, и искреннее желание вести улов щадящими методами без ущерба для птиц. Их мотивация – вот что главное.
Тим говорит, что пять лет назад у них во флотилии многие пренебрегали приспособлениями, отпугивающими птиц.
– Предписания и жесткий контроль все изменили, – говорит Марк.
– Как всегда, – вставляет Тим.
– Как ни крути, а без наблюдательных групп тут не обойтись, – добродушно продолжает Марк, которому в свое время природоохранные организации порядком потрепали нервы.
– Да, птицы еще не скоро восстановятся, – добавляет Тим.
Простая система, которую применяют на «Масоник», столь эффективна, что с ней ярусный промысел становится совершенно безопасным для альбатросов. Нечасто удается найти такое легкое и доступное решение сложных проблем.
Зная все это, особенно грустно думать о том вопиющем факте, что в большинстве стран мира ярусный промысел по-прежнему ничем не ограничен, а птицы тем временем все так же тонут и все так же сокращается популяция альбатросов.
Марк доказал: даже небольших усилий достаточно, чтобы защитить птиц от случайной гибели при ярусном лове. Эти методы работают.
– Все и правда довольно просто, но дело не только в стримерах, – объясняет Марк. – Не менее важно правильно распределить нагрузку по ярусу. Если вы закрепите на конце снасти одно большое грузило, то оно потянет за собой трос с такой силой, что при движении судна вперед ярус вытянется над поверхностью, словно накрытый для фуршета стол, и станет погружаться под воду лишь по мере удаления корабля. Но если вы распределите мелкие грузила по всей длине шнура, он затонет, как только попадет за борт. Главная трудность – сделать это так, чтобы снасть сохранила свои рабочие свойства. Мы закрепили стограммовые грузила с интервалом в двадцать метров, и, кажется, все работает.
Марк говорит, что приспособления для отпугивания птиц менее эффективны при промысле меч-рыбы, потому что ее добывают поверхностными ярусами – на глубине 20 метров, а не на дне, до которого гораздо больше, – такие снасти держатся на плаву благодаря легкому весу. C ярусным ловом тунца проблем меньше, потому что снасти обычно устанавливают глубже.
Но трудности есть даже здесь, на Аляске: хотя парные стримеры и грузила – если правильно ими пользоваться – снижают смертность морских птиц на 90 %, их применяет только каждый пятый капитан. Действующий на Аляске регламент предписывает рыбакам отпугивать птиц одним из следующих способов: вывешивать стримерные линии, буксировать на веревке буй или кусок древесины, выметывать ярусы под водой (для этого требуется дорогое и сложное оборудование) или же расставлять их по ночам. Проще всего бросить буй на веревке за борт, и требование соблюдено. Восемьдесят процентов шкиперов именно так и поступают. И вот результат: тогда как у Марка показатель смертности птиц упал до нуля, в целом он ничуть не снизился (и даже наоборот, немного вырос с тех пор, как регламент вступил в силу). В водах Австралии, где с середины 1990-х годов все рыболовные суда в обязательном порядке используют стримерные линии, гибель альбатросов сократилась на 99 %. Так почему же на Аляске рыбакам разрешено пользоваться неэффективными средствами и почему от них не требуют применять действенные способы, когда это так просто и во флотилии уже есть успешные примеры? Хороший вопрос. А все потому, что в Национальной службе морского рыболовства США не слишком часто получают жалобы от нас с вами, а на таких, как Марк, не особо обращают внимание. (К счастью, все это скоро изменится. Поскольку со стороны общества и самих промысловиков растет обеспокоенность происходящим, метод Марка со временем станет законом на Аляске, который затем распространится и на Британскую Колумбию в Канаде.)
К тому времени, когда мы заканчиваем установку третьего порядка, первый уже пять часов лежит в кромешной тьме глубин. Мы отправляемся на его выборку и держим курс на радиолокационный отражатель и оранжевый буй. Тим заправляет конец шнура в установленный на палубе ярусоподъемник, колесо которого долгие минуты крутится без остановки, выбрасывая ярус на палубу, где экипаж тут же принимается сматывать его метр за метром. Много времени спустя появляются первые крючки – они пусты.
Будто паучок, поднимающийся вверх по собственной паутине, наша шхуна медленно движется вперед, вытягивая из воды ярус, который бежит через борт на палубу. Для птиц наше судно как магнит. Все новые и новые полчища пернатых падальщиков без конца прибывают к нам. Вокруг нас уже собралась сотня-другая глупышей и еще столько же бургомистров (Larus hyperboreus) и серокрылых чаек. В жгучем нетерпении они приближаются к борту вплотную. Поодаль от них горделиво и как бы равнодушно плавают примерно полсотни темноспинных и четыре черноногих альбатроса. Марк говорит, что если отправиться на восток, то черноногие альбатросы станут встречаться чаще, а в районе Британской Колумбии темноспинных уже почти не встретишь.