– Некоторые приманки выглядят заманчиво, – шутит она.
Хотя в небе видна только четвертинка луны, мы добрались до своего собственного Моря Спокойствия. Мы над подводной горой Лэдд – затонувшей возвышенностью, чья вершина скрывается примерно в 70 метрах от поверхности океана, притом что подножье находится на глубине в 4,5 километра. Несколько десятков миллионов лет назад мы назвали бы это место Гавайями и развернули бы здесь бойкую торговлю футболками и досками для серфинга, только вот находилось бы оно в паре тысяч километров к востоку отсюда. Теперь у него более высокое предназначение.
На востоке заря окрашивает облака в золотисто-розовые тона. Хотя чистое небо над головой не предвещает дождя, у горизонта все же теснятся низкие тучки. Итано смотрит на приборы и повторяет то, что нам уже успели сообщить альбатросы и другие птицы: мы на месте.
Ветер дует со скоростью десять узлов – беззаботно парить на таком у альбатросов не получится. Они пытаются задействовать прослойку воздуха, отделяющую их от воды, но им все равно приходится активно работать крыльями. Интересно, за какой добычей они сюда прилетели?
Я удивлен, что здесь, вдали от суши, так много белых крачек. Несколько клинохвостых буревестников (Ardenna pacifica) вьются над самой поверхностью воды. Десятки птиц летают вокруг нас поодиночке.
– Понаблюдайте за ними, они вот-вот начнут сбиваться в стаи. Скоро им предстоит поохотится, – сообщает нам Дэйв.
Тем временем сам он готовит две крепкие удочки с большими катушками и две толстые донки без удилищ. Леска везде очень прочная: разрывная нагрузка до 180 килограммов. Чтобы работа шла быстрее, он установил на корме гидравлическую лебедку наподобие тех, что обычно используют для подъема ловушек с лангустами. Дэйв рассказывает, что во время первого плавания к этой подводной горе они не успевали достаточно быстро вытаскивать рыбу на борт, из-за чего она часто доставалась акулам, – отсюда и прочная леска с гидравлической лебедкой. Похоже, акул здесь много. Путешествуя, нередко приходится слышать, что акул в морях стало куда меньше, чем в былые годы. Но в этом месте дела, судя по всему, обстоят иначе. Либо дерзкие и наглые хищницы действительно водятся здесь в изобилии, либо Дэйв решил прибегнуть к любимому риторическому приему всех рыбаков – преувеличению. Посмотрим, так ли их много и так ли уж они голодны.
Восходящее солнце едва показалось над краем моря и теперь готовится насквозь прожигать облака на своем пути. Мы так и не вздремнули, но темные крачки кричат нам: «Проснись! Проснись!»
– Пора ловить тунца! – объявляет Дэйв.
Втроем, вместе с Майком, мы забрасываем приманки за борт. Распускаем леску на 15–20 метров, и пластмассовые рыбки выпрыгивают из воды и мечутся за кормой, будто и вправду удирают от хищника. Дэйв ставит катушки на регулировочный тормоз: теперь леска не размотается ни на сантиметр до тех пор, пока рыба не потянет за другой конец с усилием по меньшей мере в 20 килограммов. Две внешние лески тянутся от удочек к горизонтальным шестам, так называемым выстрелам, которые выносят их подальше от борта, тем самым не давая им запутаться. К выстрелу леска крепится зажимами, которые внешне напоминают бельевые прищепки и перемещаются по всей его длине, как флаг на флагштоке. Центральные донки выкидываются прямо с борта. Так что теперь мы буксируем четыре приманки и смотрим, как они скачут у нас в кильватере. Мы плывем довольно быстро, со скоростью 20 километров в час, но рыба, ради которой мы здесь, может делать это в пять раз быстрее. Это самая проворная рыба на просторах Земли.
Неподалеку от нас возбужденно трепещет крыльями крачка, а после из воды пару раз выпрыгивает тунец. И тут же к этому месту со всех сторон слетаются стаи птиц. Вы моментально понимаете: здесь выживают сильнейшие. Это высшая лига. Четыре миллиарда лет испытаний и усовершенствований привели к появлению на свет существ, которые не знают себе равных: непревзойденных пловцов и асов высшего пилотажа. А еще – мы искренне в это верим – превосходных рыбаков.
Темные крачки слетаются к правому борту и принимаются нырять. Дэйв окликает капитана Вулфа, который сидит у себя в рубке, и показывает ему на шумную стайку. Вулф направляет судно прямо на птиц. Я оглядываюсь назад на вспененный след за кормой и на пляшущие по воде приманки.
– Глазам своим не верю! – кричит вдруг Нэнси. – Только посмотрите, сколько там рыбы!
Я поворачиваюсь и вижу впереди силуэты рыбок, которые выскакивают из воды и проносятся в воздухе со стремительностью футбольного мяча. От гибкости не осталось и следа. Теперь это пули, ракеты, бомбы.
Рыба хватает приманку по правому борту, но срывается, едва зажим, которым леска крепится к выстрелу, звякает об ограничитель. Спустя полминуты слева доносится новый щелчок, леска натягивается, и катушка начинает крутиться. Но и эта рыба быстро уходит.
Прыгающая рыба исчезает. Птицы в небе рассеиваются.
Через несколько минут одна из донок туго натягивается под чьим-то весом: нам наконец-то повезло. Итано хватает леску и протягивает ее конец в лебедку. Вскоре в бурлящем потоке за кормой показывается рыба – само совершенство в блеске серебра, переливах белых и желтых оттенков. Дэйв открывает дверцу в транце и вручную вытягивает ее на заранее подготовленную подстилку. Это желтоперый тунец, или Ahi по-гавайски, эффектный и яркий, отполированный и красиво оформленный скоростной болид.
На губах у Нэнси играет улыбка. Как большинство живущих на планете, она никогда не видела живого тунца. Он производит на нее впечатление своим великолепием. Она восхищается иссиня-черным цветом спинки и изумрудной линией с металлическим отливом, бронзовыми полосами по бокам и перламутровым брюшком, зеркальным блеском жаберных крышек, большими глазами с нежно-голубой радужной оболочкой, чуть заметным вертикальным орнаментом из сплошных и пунктирных черточек, веретенообразной формой его тела от кончика рыла до жестких лучей серповидного хвоста, крыльями грудных плавников и ярко-желтым зазубренным спинным, рядами маленьких желтых плавничков, которые обрамляют спинку и брюшко в хвостовой части и служат чем-то наподобие судового руля, а также его способностью плотно прижимать большие плавники к телу, чтобы снизить трение во время умопомрачительных скоростных заплывов.
Дэйв вонзает метку – нейлоновый ярлык – рыбе в спину. Она свисает, будто крошечный вымпел. Каждая бирка содержит название исследовательского проекта и серийный номер. Дэйв аккуратно сталкивает рыбу за борт.
– Метка номер восемьдесят девять, желтоперый тунец, восемьдесят сантиметров, – записывает он на диктофон, который висит у него на шее в водонепроницаемом чехле.
Не успевает Дэйв договорить, как на одну из донок вновь попадается рыба. Он втаскивает ее через дверцу, вынимает из нее крючок и забрасывает приманку обратно в воду, так что лов продолжается еще до того, как он вонзит метку в спину очередного тунца.
До сих пор нам попадается довольно мелкая рыба – не более семи килограммов. Справляться с ней легко. Ни одна из них не проводит на палубе дольше 15 секунд. Итано вполне может увеличить нагрузку. Поэтому он просит Майка добавить еще одну донку. Теперь мы буксируем целых пять приманок.
До меня снова доносится щелчок зажима на выстреле, и над ухом начинает со свистом разматываться катушка. Рыба на этот раз попалась крупная. Катушка просто надрывается. Несмотря на стопор, который установлен на нагрузку не меньше 20 килограммов, наша добыча буквально срывает леску с катушки. Дэйв подставляет под визжащую струну руку, и та моментально рассекает ему перчатку. Длины лески, которой, предположительно, достаточно для любого из обитателей местных вод, не хватает, и теперь нам предстоит смотать всю ее обратно.
На одну из лесок попадается рыба поменьше – около восьми килограммов, – и Дэйв тут же снабжает ее меткой. Теперь моя обязанность – следить за тем, чтобы леска на удочке всегда была в натянутом состоянии, но крупная рыба хорошо справляется с этим и без меня. Дэйв хватает мою леску рваной перчаткой, заправляет ее в подъемник, и через несколько минут мы достаем из воды желтоперого тунца весом 27 килограммов. При своих весьма умеренных размерах эта особь оказалась на редкость сильной; мы ждали, что наш улов будет значительно крупнее. Мне не терпится узнать, с каким усилием тянет рыба весом в 100 килограммов.
Мы рыбачим только 15 минут, а уже успели пометить четырех тунцов. Неплохо!
Наш безбилетный пассажир, бонинский тайфунник, неожиданно выглядывает из-под рабочего стола, но тут же прячется обратно.
Еще две рыбы подплывают к приманкам, вонзают свои острые зубы в мягкий пластик и чувствуют укол стального крючка. Два маленьких тунца: большеглазый и желтоперый. Первый весит около 11 килограммов. Его брюшко ближе к хвосту покрывает чуть заметный узор вертикальных линий, голова больше и крепче, туловище массивнее – недаром на латыни этот вид называют obesus. Он совсем еще малыш: его взрослые собратья весят десятки килограммов.
Капитан Вулф направляет катер к очередному скоплению птиц, которые охотятся за выпрыгивающей из воды рыбой. В ту же минуту еще два тунца атакуют приманки. Но на этот раз наши лески спутались. Теперь на расстоянии вытянутой руки от нас плещется и выскакивает на поверхность рыба, а возбужденные стайки темных и белых крачек, клинохвостых буревестников и темноспинных альбатросов хлопают в воздухе крыльями и ныряют в воду. Все эти птицы, за исключением альбатросов, почти полностью зависят от тунца, который гонит добычу к поверхности, где они могут легко поймать ее. Избыточный промысел грозит в том числе и им, потому что, когда тунец исчезнет – или его останется мало, – эти пернатые начнут голодать.
Десятка два темных крачек устремляются вниз к пляшущим по воде приманкам, чтобы получше изучить их. Я внимательно слежу за происходящим и вдруг замечаю резкий всплеск за кормой. Несколько секунд спустя тунец затаскивает приманку по