Sphyrna) подплывает к нам и тут же исчезает.
Дальнейшие старания ни к чему хорошему не приводят: мы ловим еще одного большого Ono, два желтоперых тунца срываются с крючка, а третий достается акуле. Дэйв Итано сокрушенно качает головой. Обычно его операции проходят более гладко и продуктивно как для него, так и для рыбы.
Мы замечаем новую группу птиц, которые кружат на одном месте. Все те же виды, что и раньше, включая обоих альбатросов, которые, вопреки активному участию, едва ли рассчитывают на добычу. Нам попадается тунец с обмотанным вокруг хвоста поводком. Он довольно упитанный, но леска врезалась в неудачном месте, и рана обильно кровоточит. Нам искренне жаль его.
Дэйв говорит, что отпускать его нет смысла. Он перерезает ножом горло прямо под жабрами, чтобы спустить кровь. Рыба начинает паниковать и трепыхаться, кровь брызжет во все стороны. Дэйв просит передать ему багор и вонзает его рыбе в голову. Она выгибается дугой и обмякает.
Когда нам попадается точно такой же тунец и мы вытаскиваем его на борт без повреждений, метим и отпускаем – именно так, как это и должно быть, как это обычно бывает у Дэйва, – возникает ощущение, что нам крупно повезло.
Прошло пять часов с момента нашего прибытия. Теперь мы рыбачим в компании десятков кружащих в воздухе темных и белых крачек, нескольких буревестников, пяти или шести темноспинных альбатросов и парочки красноногих олуш. Вдруг все они начинают слетаться в одну точку. Мы приближаемся к ним, стоя на палубе в напряженном ожидании.
Ничего не происходит.
Такое впечатление, что рыба затаилась. После бессонной ночи меня одолевает дрема.
В полдень один из альбатросов подлетает к леске и хватает ее клювом. И тут же оказывается в воде. Леска плотно сидит у него в клюве и не хочет отпускать, несмотря на его отчаянные попытки высвободится. Все происходит так быстро, что у нас нет времени помочь ему, и если он сам не выпутается, то скорее всего попадет на крючок. Потом вдруг конец лески проскальзывает сквозь клюв, приманка врезается в птицу, но крючок отскакивает в сторону. Птица цела и невредима.
После этого мы метим двух небольших тунцов, а двух таких же оставляем себе, потому что они сильно повреждены крючками. Еще одну намного более крупную рыбу, которую нам так и не удалось увидеть, съедает акула.
Пора возвращаться. Дэйв считает, что поездка вышла неудачной. Он хочет пометить еще одного тунца напоследок. Клюют сразу две рыбы. Одну из них мы метим. Но когда немного сдаем назад, чтобы предотвратить нападение акулы, вторая толстая леска наматывается на винт. Так что тунец все равно достается акуле.
Один из винтов заблокирован. Если толстый шнур туго обовьет его, то может сильно повредить уплотнитель гребного вала. Его необходимо снять, прежде чем отправиться в долгий путь. Когда мы даем задний ход, чтобы освободить винт, на нем застревает еще одна небрежно оставленная нами в воде снасть.
Теперь нам предстоит срезать с гребного вала целых две лески. А это значит, что придется нырять. Перспектива спуститься за борт к голодным встревоженным акулам никого особо не прельщает.
– Сейчас под нами несколько больших акул, – сообщает нам со своего мостика Вулф.
Я поднимаюсь к нему, чтобы посмотреть сверху в темную воду, которая отсюда выглядит почти черной, вижу плавные движения желтоватых тел и насчитываю семь крупных акул. Но они не просто крупные: за последние несколько часов они успели привыкнуть к мысли о том, что наш катер то и дело предоставляет им возможность без особых усилий раздобыть лакомый кусочек. Мы им определенно нравимся. Для них наш катер – символ чего-то хорошего, возможно даже лучшего из того, что происходило в их жизни за долгое время.
– Никто не хочет понырять, а заодно освободить винты от лески? – спрашивает Дэйв.
– Я готов! – вызываюсь я.
– Вас я не пущу, – заявляет он.
Я прошу его не смешить меня, ведь я просто пошутил.
Он говорит, что у акул свирепый нрав…
Я говорю, что понимаю это. И хотя сегодня хороший день, чтобы умереть, кто знает – может быть, завтра будет лучше? Хотелось бы знать наверняка. Происходящее напоминает мне одну из карикатур Гари Ларсена из серии «Дальняя сторона»: на ней испуганный мужчина сидит в лодке, окруженной акулами, которые говорят ему: «Послушай, почему бы тебе не сдаться? Иначе все грозит закончиться безумием, а этого никто не хочет». Раньше я с удовольствием посмеялся бы над ним.
Дэйву удается вытянуть одну из лесок. Но вторая застряла намертво.
Над головой откуда ни возьмись появляется облако – не наше ли мрачное расположение духа привлекло его сюда? А вот терпеливо стерегущим нас акулам ничто не портит настроения. Дэйв отправляется в каюту и приносит оттуда маску и трубку для подводного плавания.
– Я просто перегнусь за борт и посмотрю, – говорит он Майку. – Пожалуйста, подержи меня за ноги.
Воображение живо рисует картину: Майк вытаскивает назад одни только ноги Дэйва.
Дэйв ложится на живот на транец и наполовину высовывается за борт. Он пока не готов к заплыву, но по пояс исчезает в воде, а Майкл тем временем придерживает его за лодыжки. Когда он выныривает обратно, то сообщает, что все не так уж плохо:
– Леска намоталась на крепящий гайку шплинт, и приманку хорошо видно. Я могу ее срезать.
Он опять погружается под воду, но теперь уже с ножом. Но тут же выныривает назад.
– Все не так просто, как я думал, – говорит он. – Леска намоталась довольно сильно. Нужно сначала отрезать проволочный поводок приманки и только потом саму леску. Но там внизу полно акул.
Так или иначе, его последние слова никого не удивляют.
– Ну и нервотрепка! – шепчет мне Нэнси.
Мы медленно отплываем от этого места на несколько сот метров, надеясь таким образом оторваться от акул. Я не особо верю в успех нашей затеи, потому что движемся мы очень медленно. Акулы поживились, преследуя нас целое утро. Дэйв вновь наполовину исчезает за кормой, Майк держит его за лодыжки. Он отрезает приманку и возвращается к нам.
– Придется нырять, – говорит он. – Слой лески очень толстый. Я готов это сделать, но сначала нужно отплыть от подводной горы, потому что здесь много акул.
Вулф заводит катер. Раздается тревожный звук. Капитан опасается серьезной поломки. Он несет ответственность за судно, и к тому же вокруг нас на многие километры ни души. Поэтому он спускается с капитанского мостика, надевает маску, хватает нож и исчезает под водой.
– Акула! – кричит во все горло Майк. – Тащите его назад.
Дэйв берет шест и постукивает им Вулфа по спине. Тот выкарабкивается к нам в безопасность. Вулф, к которому от страха моментально вернулась способность здраво мыслить, предлагает:
– Давайте отплывем от подводной горы на одном двигателе. Куда-нибудь подальше от всех этих акул.
Отличная мысль. Так мы и поступаем.
Все находящиеся на борту испытывают разные чувства: кто-то (отнюдь не я) преисполнен бравады, кто-то – профессиональной ответственности за судно и оборудование, плюс этот кто-то торопится доставить Дэйва обратно, чтобы он не опоздал на свой самолет.
Вулф надевает акваланг. Нырять будет он.
– Помимо акул есть еще одна проблема, – говорит Майк. – Работать надо в непосредственной близости от винтов при качающемся из стороны в сторону судне. Большой волной катер может отшвырнуть в вашу сторону, и если винт ударит вас по голове или нанесет глубокую рану, это грозит большими неприятностями.
В воде сейчас и без того опасно, а с кровоточащей раной и подавно!
Далеко уплыть на судне, у которого винт обмотан толстой леской, не получится, потому что монофиламентное волокно расплавится, заклинит сам вал и повредит резиновый уплотнитель, отчего судно даст течь. Вулф сообщает, что часть лески уже расплавилась и просочилась к уплотнителю. Плохая новость. Но есть и хорошая: похоже, нам удалось оторваться от акул.
В небольшом отдалении от нас проплывает косяк тунца – пенные всполохи под летящими над синей гладью воды птицами. Я рад, что мы не рядом с ними.
Вулф делает новую попытку и возвращается со словами: «У меня получилось!»
Скоро мы без потерь пускаемся в обратный путь.
Все мы: и люди, и животные – пользуемся благами переоборудованной под мирные цели военной базы. Сейчас на атолле проводится большая исследовательская работа, многие имеют возможность побывать здесь, потому что налаженное авиасообщение позволяет быстро и безопасно доставить сюда специалистов, отдыхающих, волонтеров, а вместе с ними и оборудование. И все это по большей части благодаря одному человеку, с которым мало кто знаком лично.
Встречайте: Марк Томпсон, скрывающийся за занавесом волшебник с Мидуэя. Марк опрятен, подтянут и сдержан в выражении эмоций, он родом из Джорджии и принадлежит к поколению тех, кто родился на закате беби-бума. Марк производит впечатление человека жесткого и требовательного. Примерно год назад он получил множественные переломы, попав в аварию на автогонках, отсюда некоторая скованность движений.
– Когда вам приходится за считаные секунды сбросить скорость с трехсот километров в час до нуля, последствия бывают катастрофичны. Это произошло не по моей вине. Я просто попал под раздачу. Так-то вот…
Мы сидим на веранде его ресторана «Клипер Хаус», разговариваем и любуемся, пожалуй, самым красивым побережьем из всех, что мне довелось повидать. У Марка темные густые волосы и тонкие угловатые черты лица. На нем белоснежная рубашка-поло и спортивные солнцезащитные очки. Даже в обычной дружеской беседе он говорит решительным, не терпящим возражений тоном.
– Армейская лотерея 1969 года[27] стала единственной, где я что-то выиграл, – говорит он. – Мне достался номер один. Ни больше ни меньше.
Следующие три года он служил пилотом вертолета во Вьетнаме – и говорить об этом решительно не желает.
Но его интерес к военной авиации после окончания войны не угас. Затяжные прыжки с парашютом стали для Марка любимым развлечением. Для работы же он избрал весьма незаурядную отрасль авиации: управление специализированными воздушными судами, которые оказывают особые услуги правительств