его ждать. Когда мы впервые отправлялись следить за тигровой акулой у пляжей Вайкики, мы представляли себе, что будем весь день курсировать вдоль берега и любоваться бикини. Мы и подумать не могли, что тут же покинем Оаху и проплывем восемьдесят километров до самого Молокаи.
– Сегодня было много интересного, – довольным голосом говорит Брэд. – Ничего подобного мы раньше не видели. У главных Гавайских островов акулы плавают в более глубоких водах. А эта чуть ли не весь день провела на отмели. Мы впервые видим, чтобы тигровая акула проделывала такое. Раньше я считал, что на мелководье их нечего бояться, но эта особь подплывала прямо к рифу.
Нам пора возвращаться.
– Ну что ж, акула, завтра мы снова попробуем догнать тебя, – кричит Крис. – Смотри, не ешь тюленей, а то испортишь себе репутацию.
Сегодня мы твердо решили начать пораньше: еще нет и восьми, а мы уже стоим на якоре у острова Ист и прислушиваемся к нашей акуле. Команда National Geographic Channel присоединится к нам позже – и, возможно, с какой-нибудь наживкой посвежее – в надежде заснять, как мы скармливаем передатчик еще одной акуле.
Брэд, кажется, настроен на язвительный лад. Как только мы бросаем якорь, он говорит:
– День обещает быть длинным.
– Даже хороший день в Ориндже ничто по сравнению с плохим на Френч-Фригат-Шолс. К полудню акулы будут здесь. Верь мне.
Десять минут спустя он замечает что-то.
– Вот, посмотрите. – Он пристально вглядывается, сложив обе руки козырьком над глазами. – Скат-орляк.
Из приемника доносится только слабое монотонное шипение. Он не ловит сигналов передатчика. Крис, который наблюдает в бинокль за местностью, замечает что-то на отмели.
– Там, где светло-зеленый становится чуточку темнее… Двигается быстро, что бы это ни было… Ну вот, это всего лишь черепаха.
– В желудках тигровых акул находят целых морских черепах. Здесь для них по-настоящему есть чем поживиться в это время года. Может быть, акулы приплывают сюда издалека, как и другие животные. А может, они живут тут постоянно. Поэтому есть целый ряд вопросов. Откуда приплывают акулы? Они мигрируют или живут здесь всегда? Сколько их здесь? Какое влияние они оказывают на уязвимые виды и на всю экосистему?
Какое-то время спустя мы замечаем двух больших спаривающихся черепах, за которыми наблюдают два самца поменьше. Самец, который участвует в спаривании, намного превосходит всех остальных размерами. В бинокль мы видим, как когти на передних ластах позволяют ему уверенно и крепко обхватить самку и как при помощи толстого хвоста он поддерживает ее сзади. Он такой старый и потрепанный, что на панцире у него растет несколько морских уточек.
Вспомнив о заданных Брэдом вопросах, Крис говорит:
– Мы проанализировали данные о содержимом желудков тысяч тигровых акул, собранные за то время, что на главных Гавайских островах работает программа по отслеживанию этих хищников. И, вопреки всеобщим ожиданиям, черепах там оказалось не так уж много. В тех краях они в основном питаются лангустами и угрями, которых достают со дна, а вдобавок еще морскими иглами, флейторылами и всякими медлительными созданиями вроде иглобрюхов. В Австралии они едят много морских змей, во Флориде – мечехвостов. При всем разнообразии их рацион заметно отличается от того, каким мы его себе представляли. Рыбаки говорили, что они съедают большое количество промысловых видов рыбы. Но это не так.
– И то, что мы узнали об их передвижениях, тоже сильно отличается от наших прежних догадок, – говорит Брэд. – Расхожее мнение опять оказалось неверным. Во многих местах люди день за днем видят «одну и ту же акулу на одном и том же пляже». Но стоит пометить их, как вы обнаруживаете, что это разные акулы. Рыбаки говорят: «Да, это она, это та самая акула, она – царица морей, мы постоянно с ней сталкиваемся». Потом кто-нибудь убивает эту самую царицу морей, а через неделю она возьми да и появись снова. Когда вы начинаете метить их, то понимаете, что это разные акулы. Они не плавают в одном месте. Это огромные животные, которые патрулируют большие территории.
Крис рассказывает, что их передвижения не носят регулярного характера. Среди тигровых акул, за которыми они с Брэдом наблюдали, были те, что покидали район исследований на целые недели, потом появлялись на несколько дней, снова исчезали на месяц, затем возвращались на пару дней. Все происходило непредвиденно.
– Раньше, еще до нашего исследования, если акула совершала нападение, то власти посылали кого-нибудь в море, чтобы убить виновницу. Выловив хищницу, они печатали ее фотографии в газетах, показывали по телевизору. Увидев мертвую тигровую акулу, люди чувствовали себя в безопасности. У правительства, отвечающего за благополучие жителей и особенно туристов, появлялся повод сказать: «Мы принимаем меры!» Некоторым совсем не важно, поймали они преступника или нет, главное – показать, что они реагируют.
Крис подводит итог:
– В целом обширная программа наблюдений за акулами на Гавайях никак не повлияла на число нападений. Ярусные суда, которые годами вели промысел вблизи островов, вытаскивали из воды тысячи акул. Сотни тысяч долларов ушло на то, чтобы истребить их. Спустя пять месяцев после окончания программы в том самом районе, где убили тридцать три тигровые акулы, вновь произошло нападение.
После завершения программы акулы нападали с той же периодичностью, что и раньше.
– На Гавайях от их укусов страдает в среднем по два человека в год, – продолжает Крис. – Но за последние сорок с лишним лет здесь произошло только два подтвержденных нападения с летальным исходом: по одному в 1991 и 1992 годах. В 1991 году произошло четыре нападения, одно из которых привело к гибели пострадавшего. Акула атаковала женщину, которая совершала свой ежедневный заплыв у берегов Мауи, и убила ее. Это стало первым нападением со смертельным исходом с 1958 года. После смерти женщины в 1991 году зазвучали новые призывы к истреблению акул. В туристической отрасли не хотели, чтобы люди думали, что приезжать на Гавайи по той или иной причине опасно. Они старались избежать громких заголовков, но в СМИ точно спятили, и началось: «Рай утопает в крови. Акулы отведали человеческого мяса. Теперь их ничто не остановит». Попадались и такие, кто настаивал на уничтожении как можно большего числа акул, – продолжает Крис. – Поговаривали, что поймать конкретную акулу не так уж сложно. Конечно же, наша слежка показала, что тигровые акулы не остаются в одном и том же месте надолго. Поэтому вероятность выловить именно ту особь, которая совершила нападение, очень мала. Но люди стали говорить, что заходить в воду опасно. Прямо как в фильме «Челюсти»: «Сколько еще людей должно погибнуть?»
Как бы то ни было, коренные гавайцы категорически воспротивились убийству акул, потому что они верят, что это духи, которые покровительствуют им. К тому же это очень дорого. Поэтому решено было провести исследование.
– Сразу же возникает два вопроса: сколько акул необходимо убить, чтобы сделать море безопасным, и насколько безопасным оно должно быть? Казалось бы, чем больше акул истребишь, тем ниже риск новых нападений. Но получается, что на Гавайях это не сработает. Как, впрочем, и во Флориде, где интенсивный рыбный промысел стал причиной сокращения популяции акул до небывало низких показателей, но число атак при этом увеличилось – вслед за ростом численности населения. Эти показатели взаимосвязаны. Похоже, нападения акул чаще связаны с количеством людей в воде, чем с численностью самих акул. В любом случае акулы убивают очень мало людей.
– В воде у Гавайских островов постоянно находятся люди, они будто откормленные телята, – говорит Брэд. – И если бы акулы захотели питаться людьми, они кусали бы гораздо больше двух в год. И, как уже упомянул Крис, большинство укусов не являются смертельными.
– А между тем на Гавайских островах ежегодно тонет около сорока человек, – добавляет Крис. – И никто ни разу не предложил установить наблюдение за волнами. Все понимают, что большие волны представляют угрозу для того, кто находится в воде. Вместо того чтобы тратить сотни тысяч долларов на истребление акул – вряд ли это поможет защитить кого-нибудь, – лучше бы выделили больше денег на спасателей, чтобы снизить количество утонувших.
– Вы знаете, сколько людей по всему миру гибнет по вине акул каждый год? – спрашивает Брэд. – Десять. Во всем мире.
– Представьте, сколько миллионов людей заходит в воду. Шансы, что на вас нападет акула, минимальны. Конечно, вы можете повысить вероятность атаки, если зайдете в воду ночью или станете рыбачить с острогой и волочить за собой истекающую кровью рыбу, – добавляет Крис.
– Уж лучше бы нам сообщали, сколько людей гибнет от свиней. Или от пчелиных укусов. Или от крокодилов. И даже от слонов – однажды на Гавайях за целый год от акул умерло меньше людей, чем от слона: цирковой слон разбушевался и убил сразу троих, – рассказывает Брэд.
– В сотни раз больше людей погибает от собак, – продолжает Крис.
– Да что там собаки, вспомните лучше об автомобилях, – чуть ли не требует Брэд.
– И сигаретах, – предлагаю я, раз уж мы начали перечислять все, что убивает больше людей, чем акулы.
– Банальная простуда, – авторитетно добавляет Брэд.
– Загрязненная вода. Вы знаете, что тысячи детей умирают от диареи из-за загрязненной воды? – спрашивает Крис.
А еще я недавно читал где-то о том, что в Америке каждый год более десяти детей гибнет от удушения, запутавшись в шнурах оконных штор.
– Вот видите, это больше, чем по всему миру гибнет от укусов акул, – говорит Крис.
Даже во Флориде, где нападения акул происходят чаще всего, они кусают только одного человека на миллион заходящих в воду.
– Вероятность атаки настолько мала, что это просто несчастный случай.
– Но кому понравится мысль о том, что его могут перекусить пополам?
– Вещи куда более опасные привлекают гораздо меньше внимания, – говорит Крис.