– Около четверти пятого утра.
Последовала долгая пауза.
– Ты пробовал ей звонить?
– Телефон выключен. В офисе тоже никто не отвечает. Думаешь, она могла остаться там на ночь?
– Нет. Когда я уходила, она собиралась закончить работу в ближайший час. Было половина одиннадцатого. – Из голоса Джины пропала сонливость, она тоже встревожилась. – Подожди, она работала вместе с еще одним помощником юриста, Джеффом. Я позвоню ему и узнаю, в чем дело.
– Хорошо, спасибо.
Она отключилась, а Билл стал мерить шагами кухню. Время, казалось, тянулось бесконечно; он то и дело поглядывал на экран телефона.
Послышались шаги крошечных ножек. В кухне появилась Челси, спросонья потиравшая глаза.
– Папа?
– Эй, тыковка, еще ночь, ступай назад в кроватку. – Билл собрал все свое самообладание, чтобы унять дрожь в голосе и говорить спокойно.
– Я слышала голоса.
– Это папа сам с собой разговаривает. Давай-ка я отведу тебя назад в твою комнату…
Он подошел к ней, обнял за плечи и мягко развернул в сторону коридора. Дочка послушно поплелась за отцом, и он уложил ее в кровать. Темные кудри разметались по подушке, когда Челси улеглась, обнимая игрушечного единорога. Билл поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты. Вернувшись в кухню, перевел телефон в режим вибрации, чтобы снова не разбудить дочь. Они с Джиной закончили разговор тринадцать минут назад. Что она там…
Телефон завибрировал. Биллу пришлось трижды провести пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок, – настолько дрожали руки.
– Алло, – шепнул он.
– Билл, слушай, я только что говорила с Джеффом. Он сказал, что они закончили работу к половине первого и вышли из офиса вместе. Он подвез Генриетту до вокзала и поехал домой. – Голос Джины дрогнул; казалось, еще немного, и она заплачет. – Ты уверен, что ее нет дома? Может, она так устала, что отключилась в комнате Челси? Или в ванной? Может… Может…
– Ее машины тоже нет, – глухо ответил Билл. Внутри у него все похолодело.
– Может, она поехала куда-то еще? Или…
– Мне пора, Джина. Я позвоню тебе, как только что-то выясню. – Он дал отбой.
Хотел было выскочить из дома и бежать на поиски, посмотреть, стоит ли ее машина на парковке у вокзала, однако оставить Челси одну он, конечно, не мог. Может, позвонить матери Генри и попросить присмотреть за дочкой? Нет, не стоит пугать ее раньше времени. Да и потом, если он разбудит тещу, а позже окажется, что это простое недоразумение, будет только хуже…
Оставалось лишь одно. Билл позвонил по номеру, который знал наизусть и который, как он надеялся, ему никогда не придется набирать.
Ответили сразу.
– «Девять-один-один». Что у вас случилось?
После разговора с полицией Билл еще немного посидел в темноте, перебирая возможные причины исчезновения Генри.
Он пытался припомнить, испытывал ли когда-нибудь больший страх, чем сейчас.
Когда Челси не исполнилось и года, она перенесла операцию, и тогда было очень страшно. Однако в то время его успокаивала Генри, да и врач постоянно твердил, что операция рутинная, и за Челси постоянно ухаживали медсестры.
А сейчас у него остался только страх, и некому его успокоить. Возможно, произошло крушение поезда. Возможно, Генри попала в аварию по дороге домой. Возможно, она забыла что-то в офисе и помчалась назад, ее сбил пьяный водитель, и теперь она истекает кровью на обочине дороги…
Одна из придуманных им теорий заключалась в том, что в туалете на вокзале заклинило замок. Билл цеплялся за эту возможность, как за спасательный круг во время шторма. Он представлял, как Генри кричит в запертом туалете и ждет утра, чтобы кто-то ее вызволил. Прелесть этой теории была в том, что в любую секунду жена могла прийти домой, растрепанная, но живая и здоровая. И кроме семейного анекдота, над которым они будут много лет смеяться, от этого происшествия ничего не останется. Челси проснется утром, даже не зная, что мама где-то пропадала всю ночь…
Когда наконец прибыли полицейские, Билл открыл дверь, прежде чем те успели постучать.
– Спасибо, что пришли, – тихо произнес он. – Постарайтесь, пожалуйста, не шуметь. Моя пятилетняя дочь еще спит.
Полицейских было двое. От одного из них, высокого чернокожего парня, веяло спокойствием. Его лицо было серьезным, а взгляд – цепким. Напарник, круглощекий и приземистый, выглядел лет на десять постарше.
– Вы мистер Фишберн? – спросил молодой.
– Верно. Входите, прошу. Только не шумите.
Если Челси проснется и увидит людей в форме, она насмерть перепугается.
Полицейские зашли в дом, и Билл закрыл за ними дверь, не пустив внутрь ночной холод.
– Сержант Эллис, – представился тот, что помоложе. – Это мой напарник, сержант Вудроу. Насколько я понял, ваша жена не вернулась с работы?
– Да, – сказал Билл. Затем вкратце обрисовал произошедшее, стараясь убедить полицейских, что ситуация чрезвычайная и что его жена не настолько легкомысленна, чтобы просто не прийти домой ночевать. Он несколько раз повторил, что она работает помощником юриста, что ее телефон выключен, что коллега подвез ее до вокзала…
– Вы сказали, его зовут Джефф? – спросил Эллис.
– Да, он тоже помощник юриста.
– Вы хорошо его знаете?
– Не очень. Видел однажды на вечеринке. С виду хороший парень.
– Ваша жена о нем упоминала? Говорила с ним по телефону?
– Гм… нет, не припоминаю.
– Она часто задерживается на работе допоздна?
До Билла дошло, что полицейские строят собственные догадки, основанные на их опыте. Женщина могла уснуть в постели с любовником и забыть о времени. Или пошла выпить, и вечеринка затянулась до утра… Скорее всего, эти парни много такого повидали. А вдруг они не начнут поиски до истечения суток с момента исчезновения?
Билл испытывал отчаянную потребность убедить полицейских, что Генриетта не такая. Она никогда так не поступила бы. Это было настолько не похоже на нее, что он никогда даже подобных мыслей не допускал.
– Генриетта никогда… не ночевала вне дома, ясно? Она не бросила меня. У нее нет любовника. Она никогда не напивается до беспамятства. Что-то случилось!
– Мистер Фишберн, – сказал Эллис, – я все понимаю. Мы начнем поиски вашей жены.
– Может быть, в туалете на вокзале сломался замок, – беспомощно прошептал Билл. – И у нее разрядился телефон…
– Мы проверим, – ответил Эллис. – Вы можете дать нам имена и телефонные номера ее коллег? Тех, с кем вы разговаривали. И ее рабочий адрес, пожалуйста.
Билл продиктовал им имена и телефоны, показал фотографию. Затем смотрел, как мигают синие и красные огоньки на отъезжающей машине.
Пять часов утра. Через час ему придется разбудить Челси. Если Генри так и не придет, придется как-то объяснять пятилетней девочке, почему сегодня не будет маминых объятий и почему причесывать ее будет папа…
Глава 19
Утренняя прохлада пощипывала лицо, но Зои не возражала. Как только она перешла на бег, перестала чувствовать холод. Ее уши прикрывала шапочка, на руках были тонкие перчатки. Разве что нос к концу пробежки превратится в сосульку, но Зои готова заплатить эту цену.
Она ненавидела бегать.
Когда они жили в Бостоне, Андреа пару раз вытаскивала ее на пробежки, которые Зои страшно не понравились. Отчасти это объяснялось тем, что Андреа продолжала болтать на бегу как ни в чем ни бывало, а Зои удавалось только пропыхтеть «угу» между судорожными вдохами, и ее легкие горели огнем.
Однако после испытаний, через которые она прошла месяц назад в Техасе, Зои нужен был свежий воздух, и побольше. Сначала она подолгу гуляла, но это не помогало избавиться от приступов клаустрофобии. Они сошли на нет, только когда она начала бегать.
Андреа все время повторяла, что нужно делать растяжку. Она даже составила список из, наверное, сотен упражнений – некоторые были такие сложные, что напоминали картинки из «Камасутры». В общем, терпения Зои хватало лишь на двадцать секунд такой разминки. Андреа грозила ей страшными спортивными травмами, но Зои решила, хоть и не имея на то ни малейших оснований, что она не из тех, кто покалечится на пробежке…
Бентли выполнила свои три упражнения на растяжку и побежала. Приехав в Чикаго, она быстро обнаружила одно из главных преимуществ города – Лейкфронт-трейл, дорожку вдоль набережной для бегунов и велосипедистов. Лучше любого бегового маршрута в Дейле.
Было еще темно, лишь над озером виднелась вдали голубая полоска, предвещавшая рассвет. Берега почти не различить. Синеву неба и воды разделяла гряда пушистых облаков.
На пробежке Зои думалось иначе.
В течение дня ее ум бурлил, словно кипящий суп из идей, теорий и вопросов без ответов. Но когда она бежала, ее мысли успокаивались, и можно было сосредоточиться на главном, тщательно обдумать отдельно взятую версию от начала до конца.
Зои вернулась мыслями к жестокому убийству Кэтрин Лэм. На этот раз она размышляла не о самом преступлении, а о том, что ему предшествовало. К дому Кэтрин приближаются двое мужчин. Они пришли пешком или приехали на машине? Они разговаривали по дороге? Когда подошли к двери, они стояли бок о бок или один позади другого?
Представить картинку было сложно. Сама мысль о том, что Гловер взял напарника, казалась странной. Он всегда прятался за маской приятного, дружелюбного парня, с которым можно запросто поболтать или выпить пива. То, что кроется под маской, он не показывал никому. Очевидно, не хотел угодить за решетку. Но была и другая причина. Гловер хотел нравиться людям.
Живя по соседству, он изо всех сил старался угодить семье Зои. Он беседовал с ее родителями о политике и всегда поддерживал ее отца. Если родители расходились во взглядах, Гловер быстро находил достоинства в каждой точке зрения, и спорщики расходились довольные собой. Он просил соседей о мелких услугах, заметив, что люди проникаются доверием к тем, кому помогли. Кроме того, с Зои он был чрезвычайно обаятелен, выслушивая ее без осуждения, – такого человека часто не хватает подросткам. Он отчаянно, как это свойственно психопатам, хотел нравиться. Не потому, что его интересовало чужое мнение, а потому, что его самолюбие питала симпатия других людей. Он наблюдал за реакцией окружающих так, как смотрятся в зеркало, убеждаясь, что выглядят хорошо.