– Что и делает его непредсказуемым, – заключил Тейтум.
– Непредсказуемым и… поддающимся влиянию.
– Почему ты спрашивала о чистоте крови?
– Две недели назад он вдруг начал расспрашивать, может ли чистая кровь заменить антипсихотики. Раньше он об этом не упоминал. Думаешь, совпадение?
Тейтум нахмурился.
– Ты считаешь, что эту идею подкинул Род Гловер?
– Не сомневаюсь.
Глава 38
О’Доннелл сидела в водительском кресле, неотрывно глядя вперед. Рядом с ней сидел, допивая кофе из «Старбакс», сержант Эллис. Не считая редких автомобилей, проезжающих мимо, улица была почти пустынной. Они ждали Хорошего Мальчика Тони.
– Так почему его так зовут? – спросила О’Доннелл.
– Это старое прозвище, – ответил Эллис. – Несколько лет назад он еще жил с матерью. Всякий раз, когда мы, разыскивая его, приходили к ней, она говорила, что он ни в чем не виноват и что он хороший мальчик. Так и приклеилось…
– Он с ней больше не живет?
– Она умерла в прошлом году. – Эллис допил кофе и оглядел машину. – У вас нет пакета для мусора?
– Нет.
– Почему?
– Потому что если положить пакет, там будет копиться мусор. От него появится запах. Поэтому в моей машине мусора не будет.
– Но сейчас у меня в руке стаканчик. Это мусор. Его нужно куда-то положить.
– Потом найдем мусорный бак, – сказала О’Доннелл. – Не думаю, что Тони появится.
– Давайте дадим ему еще десять минут. Денек погожий. К тому же сегодня четверг.
Пункт приема вторсырья «Фрэнни» работал по понедельникам, вторникам и четвергам. Если верить Эллису, «Фрэнни» приносил Хорошему Мальчику большую часть дохода. Он никогда не пропускал четверги, потому что тогда ему придется ждать до понедельника, чтобы продать собранный хлам. А это означает трудные выходные.
– Тони надежен, насколько это возможно для наркомана, – убеждал Эллис. – Он придет, вот увидите.
О’Доннелл зевнула, уже сожалея о своем решении отправиться на поиски Тони. Лучше б она потратила время на работу с камерами безопасности на железнодорожных станциях, как они договорились с Тейтумом накануне. Эллис мог бы и сам дождаться Тони и привезти его на допрос. Но сержант не рассчитывал на сговорчивость Тони, потому просил помощи.
Эллис поставил стакан на пол машины.
– Не забудьте его там, – предупредила О’Доннелл.
– Не забуду.
– Не хочу, чтобы салон пропах кофе.
– Да, я понял. – Перед их машиной кто-то перешел дорогу, толкая перед собой тележку с мусором. Эллис указал на мужчину. – Вот он. Я же говорил. Надежен.
Они вышли из машины и направились к Тони. Он был таким худым, что О’Доннелл удивилась, откуда у него берутся силы толкать тележку. Грязный свитер, джинсы в пятнах. Подойдя ближе, Холли увидела у Тони главную примету крэковых наркоманов – уродливые ожоги на губах.
– Доброе утро, Хороший Мальчик, – бодро отчеканил Эллис. – Ну, как сегодняшний улов?
Тони беспрерывно озирался вокруг.
– Хорош. У меня двадцать три банки, в основном из-под колы. И я нашел какой-то провод, но я его не срезал; да, знаю, похоже, что я его срезал, но я не срезал, он лежал на улице. Я б мог получить хорошую цену за провод. Обычно я не нахожу так много банок, но, кажись, в школе была конференция или вроде того. Может, они раздавали колу. Я подумал, если б я знал про конференции заранее, я б мог потом всегда приходить и собирать банки. Это была б хорошая возможность, да? – Все это время он толкал перед собой тележку, сопровождая свой монолог скрипом ее колес.
– Идея неплохая, – поддержал его Эллис. – Я смотрю, у тебя там еще металлическая стойка… Ты ведь не выкопал дорожный знак?
– Нет, я нашел, я не краду дорожные знаки. Я знаю, некоторые крадут, но я не краду, это опасно для машин. Я собираю, что нахожу.
Эллис показал на Холли:
– Со мной детектив О’Доннелл. Она расследует убийство.
Глаза Тони забегали.
– Хорошо.
– Тони, мне кажется, ты уже понял, зачем мы пришли.
– Я много кого знаю. Никто не умер. И никто не убивал. Я не ищу неприятности, ко мне никто не пристает. У меня есть друг, он умер два месяца назад, но его никто не убивал, он умер от холода. Ночью иногда очень холодно, и он спал на улице, поэтому умер от холода. Когда его нашли, он лежал полуголый. Вы знаете, что иногда от переохлаждения людям кажется, что им очень жарко? Поэтому они снимают одежду. Вот что случилось с Рэнди. Он был моим другом, покойничек-то.
– Мы хотим спросить про то, что случилось три ночи назад. Ты ведь стоял под мостом на Саут-Халстед-стрит, Тони?
Казалось, наркоман глубоко задумался. Тяжело дыша, он толкал скрипучую тележку. О’Доннелл семенила маленькими шажочками, чтобы подстроиться под Тони.
– Да, – наконец произнес он.
– Ты там кого-нибудь видел? – спросила О’Доннелл.
Тони не отвечал.
– Это важно, – сказал Эллис. – Ты говорил, что не хочешь попасть в неприятности, но мы знаем, что ты там был. Если не расскажешь, что произошло, нам придется отвезти тебя в участок на допрос.
– А как же мои вещи? – спросил Тони. – Мне нужно сдать вещи. «Фрэнни» закрывается в четыре. Если я не приду к четырем, придется ждать до понедельника. Кто-нибудь украдет мои вещи. Летом кто-то украл мои вещи. Ударил меня и забрал вещи, а полиция ничего не сделала.
– Расскажи, что ты видел, и мы от тебя отстанем.
– И мне не нужно ехать в участок и давать показания?
– Сейчас – нет, – сказала О’Доннелл. – Но мы запишем твой рассказ. – Она достала телефон и начала запись.
– И мне не нужно будет давать показания в суде?
– Возможно, потом придется, – признал Эллис. – Но это будет через несколько месяцев, если твои показания вообще понадобятся. И мы закроем глаза на то, что ты курил крэк. Мы пришли не за этим.
Тони остановился, колеса тележки перестали скрипеть, и О’Доннелл облегченно вздохнула.
– Я искал место, где можно покурить, – сказал он. – Обычно я курю позади торгового центра, но меня заметил охранник, и я пошел под мост. Никого не волнует, что я делаю под мостом. Когда закончил, пошел в лес, чтобы отлить. И как только отошел от моста, услышал, как два человека разговаривают. Они, ну, шептались.
Тони замолчал, уставившись на ручку тележки.
– О чем они шептались? – подбодрила его О’Доннелл.
– Сначала я не расслышал. Я был под кайфом, так что не прислушивался. И когда один из них говорил, он вроде злился, поэтому как бы кричал шепотом. Понимаете? В общем, он шипел и шипел, и мне стало неприятно, потому что звук был неприятный, а я под кайфом, и я просто закрыл уши. Потом я потерял счет времени, я видел яркие вспышки, и меня тошнило… но когда отпустило, они все еще разговаривали про кого-то. Что нужно перетащить ее и выбросить ее вещи. И я услышал всплеск воды.
– Ты их видел? – спросила О’Доннелл.
– Нет, было темно, и я не искал себе компанию среди ночи в лесу, понимаете?
– Что произошло потом?
– Один из них продолжал говорить сам с собой. Он как будто молился или вроде того. А потом сказал, что это нехорошо и что она слишком темная.
О’Доннелл и Эллис обменялись многозначительными взглядами.
– Ты уверен, что он так сказал?
– Да, и он повторял эти слова. «Она темная, это нехорошо, она темная». И так, пока они не ушли.
– Какие у них были голоса?
– Ну, они… не знаю… обычные. Я же сказал, они говорили шепотом.
– Может, ты заметил акцент? Или еще что-то?
– Нет.
– Как ты думаешь, если услышишь их снова, сможешь опознать по голосам?
– Вряд ли.
О’Доннелл разочарованно вздохнула.
– Что было потом?
Глаза Тони начали бешено вращаться.
– Я не… слушайте, я не знаю. Я был под кайфом. Собираюсь бросить, клянусь. Эллис в курсе. Я скоро брошу. С понедельника. Только продам эти вещи, мне хватит на две дозы, и все. – По его щеке скатилась слеза. – Мне нужны только две дозы, потому что неделя была трудная, а потом я приведу себя в порядок. У меня есть двоюродный брат, он устроит меня на работу, поможет найти жилье… Я попрошу его, я же говорил Эллису, да?
– Верно, – подтвердил Эллис. – Твой брат живет в Пуллмане.
– Да.
– Что случилось потом, Тони? – настаивала О’Доннелл. – Обещаю, у тебя не будет неприятностей.
– Я… я пошел туда. Хотел посмотреть, вдруг они что-то оставили. А там лежала женщина. Мертвая, я уверен, что мертвая. Из живота торчал нож. Даже если б я вызвал полицию и «Скорую», они ее не спасли бы, да? – В голосе звучало все больше отчаяния.
– Она уже была мертва, Тони, – успокоил его Эллис. – Ты ничего не мог поделать.
– Я так и думал. И я хотел вызвать копов. Но сначала мне надо было где-то укрыться, прочистить башку, понимаете? Так что я пошел в одно место, где отсыпаюсь иногда. А потом так испугался, потому что когда я обкуренный… Я подумал, вдруг они искали меня. Ведь я их подслушал. Так что я спрятался. А потом полиция нашла тело, и я, выходит, ничего не мог поделать, да?
– Да, – снова согласился Эллис. – Ты ничего не мог поделать.
Глава 39
Единственный секрет, о котором Гарри молчал бы даже на смертном одре, – он гордился всем, что писал.
Гордился даже самыми дурацкими статейками, а иногда – особенно дурацкими статейками. Гордился заметкой про знаменитостей, в очередной раз попавшихся за использованием накладных сосков, и смешной статьей про то, как тренер «Чикаго кабс» наступил в собачью кучу. Он писал, зная, что делает это лучше любого другого репортера в Америке. Конечно, Боб Вудворт провернул огромную работу, освещая Уотергейтский скандал. Но получилось бы у него написать статью на пятьсот слов о топ-модели Тиффани Ву, которая целый день ходила с засохшей зубной пастой на подбородке? Нет, вряд ли.
Однако больше всего Гарри Барри гордился статьями о Зои Бентли. Не потому, что впервые занимался настоящей журналистикой, не потому, что писал о важном, ничего подобного.