Гарри гордился потому, что только он понимал: среди жутких статей о маньяках, жестоких убийствах и самоотверженном труде полицейских история Зои была настоящим самородком. И он заставит ее сиять.
Его пальцы летали над клавиатурой, выплескивая на экран потоки слов. Во рту Гарри держал незажженную сигарету: прерываться на перекур не хотелось, поэтому он тщетно пытался высосать никотин сквозь фильтр, который с каждой минутой все больше размокал.
– Гарри Барри!
На мгновение показалось, что властный голос Зои – лишь плод его воображения. В конце концов, последние несколько часов он повторял в уме их короткий утренний диалог, пытаясь выдоить из него все что можно. Наконец до Гарри дошло, что голос принадлежал настоящей Зои, которая стоит у него за спиной. Он повернулся на кресле и вынул изо рта мокрую сигарету.
– Доктор Бентли! Какой приятный сюрприз! Не ожидал вас тут увидеть.
Ее сверкающие глаза смотрели прямо на него.
– Вы написали, что убийства Кэтрин Лэм и Генриетты Фишберн, возможно, связаны. Я же сказала, чтобы вы ничего не публиковали, не посоветовавшись со мной. Это крайне безответственно и безосновательно, а хуже того…
– Мы с вами уже это проходили, – прервал ее Гарри, – и не раз, насколько я помню. Вы не вправе решать, что мне публиковать, а что нет. Этим занимается мой редактор. Если вам нужна газета, которую вы сможете контролировать, почему бы ФБР не основать свою? Назовете ее «Бюровестник». Уверен, она будет очень популярна. Федеральные агенты славятся своими талантами.
– Между двумя преступлениями нет никакой подтвержденной связи, и…
– Конечно, есть.
Лицо Зои вытянулось от удивления.
– Что?
– Связь есть, и эта связь – вы, – сказал он. – Если вы участвуете в обоих расследованиях, я могу лишь предполагать, что они связаны.
– Я хочу поговорить с вашим главным редактором.
Гарри улыбнулся еще шире.
– Пожалуйста. Вон дверь в его кабинет. Его фамилия Макграт.
Бентли нерешительно посмотрела на дверь.
– Не забудьте сначала постучать. Если войти без предупреждения, он становится сварлив.
Она прикусила губу и заглянула через плечо Гарри в его монитор.
– Еще одна статья об убийстве?
– Где? – Журналист быстро повернулся и свернул окно с текстом. – Это просто материал, над которым я работаю.
– Но там заголовок «Жители района Маккинли возмущены некомпетентностью полиции».
– Ага.
– Полицейские вполне компетентны. Они делают все возможное, чтобы найти убийцу.
– Угу, конечно. А как насчет трех других убийств за последние пять лет? Раскрыто только одно. А пьянчуга, который пристает к женщинам в торговом центре? Как насчет него? Почему полиция бездействует?
– Какой еще пьянчуга? – Зои настроена явно скептически.
– Если б вы жили в Маккинли, то знали бы. А как же та женщина, у которой из рук чуть не выхватили младенца? А эти граффити повсюду? А ограбление школы? Жители не могут спокойно спать ночами.
– Откуда вы все это берете?
– Большей частью – из комментариев к моим статьям.
– И вы пишете статью про… комментарии к другим вашим статьям?
– Я же не учу вас, как нужно работать; вот и вы меня не учите.
Зои осуждающе покачала головой.
– Хорошо, мне безразлично. Но вот ваша статья про два убийства…
– Скажите, почему она вас так волнует?
– Серийные убийцы часто следят за новостями о себе. Из-за газетных статей они могут ускорить поиск новой жертвы, а иногда даже изменить свой почерк. Особенно если статьи громкие и недостоверные.
– Вы мне льстите. Вы считаете, этот убийца из тех, кто подвержен влиянию прессы? Я спрашиваю, потому что полиция опубликовала в СМИ фотографию Гловера.
– Подобные статьи только нагнетают обстановку. Вы лишь подливаете масла в огонь общей истерии…
– Зои, неужели вы не понимаете? – потеряв терпение, воскликнул Гарри. – Мои статьи в ваших же интересах.
Бентли молча нахмурилась.
– Вы ведь хотите, чтобы фотография Гловера продолжала мелькать в газетах? – спросил журналист.
– Хочу, – призналась Зои, помедлив.
– Тогда вам тоже нужно, чтобы эта статья вышла на первой полосе. Люди теряют интерес к убийству Кэтрин Лэм. Если я свяжу его с делом Генриетты Фишберн, об этом узнают все. Больше людей будут активно высматривать Гловера на улицах. Ни одна другая газета не публиковала о Кэтрин Лэм даже половины того, что публикуем мы. Но завтра, если вы дадите мне напечатать следующий материал, Гловера будет знать в лицо половина Чикаго. Мы собираемся поместить в статью его фотографию, как и фото Кэтрин и Генриетты.
Она задумалась, потом произнесла:
– Ладно. Но тогда я хочу, чтобы вы использовали и другие фотографии.
Гарри пожал плечами.
– Дайте ваши снимки, и я посмотрю, что можно сделать.
Зои порылась в сумке и достала флэшку.
– Здесь есть фотографии Гловера и Кэтрин Лэм, – сказала она. – Можете напечатать их вместо ваших?
Гарри вставил флэшку в компьютер. Открылась папка с двумя изображениями. Зои подготовилась. У Барри мелькнула мысль: а не за этим ли Зои пришла с самого начала? Он открыл первое изображение. Род Гловер крупным планом, с кем-то разговаривает, улыбаясь. Фото вышло неудачным, превратив улыбку в зловещую и жестокую ухмылку.
– Фотография не очень хорошая, – сказал Гарри. – Думаю, по ней его сложнее опознать.
– Возможно. Зато так он воспринимается совсем по-другому.
Чистая правда. На прошлом снимке Гловер весело улыбался в камеру и был похож на любимого дядюшку, какой есть почти у каждого. Гарри открыл фотографию Кэтрин.
– О, мы не сможем это опубликовать.
– Почему?
– Потому что прежний снимок гораздо лучше. Разве вы не видели? Она такая счастливая, в волосах солнечные блики, на заднем плане чудесный вид… Идеальное изображение жертвы. Жизнь оборвалась слишком рано и все такое…
– Но этот снимок врезается в память! – настаивала Зои.
– Читатели не хотят, чтобы фотографии убитых врезались им в память.
– Неважно. Этого хочу я.
Гарри рассматривал снимок. Кэтрин сидела на скамейке в саду, на лице ее играли тени. Она улыбалась, но то была грустная, полная боли улыбка. Во взгляде Кэтрин было что-то загадочное. Как будто какое-то тайное знание.
– Почему вы хотите, чтобы фотография цепляла?
Зои молчала.
– Я не отдам ее в печать, пока вы мне не расскажете.
– Если я скажу, вы меня процитируете.
– Нет. Скажите не для протокола.
Зои замялась, но потом объяснила:
– Есть основания полагать, что убийца Кэтрин проявлял о ней заботу. Чувствовал свою вину. Я хочу, чтобы эту фотографию увидел именно он.
Гарри фыркнул.
– Рассчитываете, что совесть замучает его настолько, что он сознается?
– Или совершит ошибку, – сказала Зои. – Это происходит чаще, чем вы думаете. Убийцам не чужда совесть. Не всем, но некоторым.
– А у Гловера есть совесть, как по-вашему?
Бентли пожала плечами.
– Я опубликую ваши фотографии, – заявил Гарри. Затея начала ему нравиться. – Опубликую обе.
Глава 40
Рея Делеон зевнула прямо в лицо пациенту – уже в третий раз. Зевнула бессовестно широко, как на картине «Крик» Эдварда Мунка.
– Ох, прости меня, – сказала она, подавляя еще один зевок.
Ее пациент – щенок мопса по кличке Сироп – посмотрел на нее своими круглыми карими глазами, умильно склонив голову. Сиропчика привезла утром его хозяйка, жалуясь, что «пес вечно выглядит пьяным». Нельзя сказать, что женщина не беспокоилась о здоровье собаки, но, похоже, ей скорее докучали насмешки друзей и родственников над собакой-пьянчужкой.
– Ты вовсе не выглядишь пьяным, правда? – ласково спросила Рея, почесывая Сиропа за ухом.
Тот вилял хвостиком, свесив язык. В этом и была проблема: кончик языка всегда высовывался изо рта, даже закрытого, придавая Сиропу смешной и несколько глуповатый вид. У собак-брахицефалов такой синдром нередок. Рея хотела убедиться, что у пса нет неврологических заболеваний.
– Ну ладно, может, ты немножко и похож на пьянчужку, – признала Рея. – Но очень симпатичного!
Сироп вилял хвостиком-колечком.
Она осматривала щенка очень долго – сейчас ей все давалось с трудом. В последнее время усталость стала для Реи нормой. Проснувшись, она уже чувствовала себя вымотанной, а днем становилось только хуже. Кофе не помогал. Тем не менее прошли месяцы, прежде чем она наконец набралась смелости и пошла к врачу. Смех, да и только! Ветеринар, то есть врач, боится других врачей… Будь у Реи хвост, она поджимала бы его от страха, входя в кабинет терапевта.
– Человеческие доктора и правда страшные, – сообщила она Сиропу. – Злые, нелюбезные и никогда не дают лакомство во время осмотра. Даже за ухом не почешут.
Сироп дважды чихнул и повернулся, намереваясь совершить побег. По его мнению, прием был окончен. Рея осторожно вернула его на место.
Скорее всего, это просто стресс. Ее клиника сейчас на грани банкротства. Рея часто ловила себя на том, что перебирает в уме неоплаченные счета, вычисляя, с какими можно еще повременить. Неделю назад она расплакалась, получив счет за электричество. Каждый день часами размышляла, как совершить невозможное – делать больше с меньшими затратами. Стала размещать больше рекламы в Интернете, но принесло ли это плоды, сказать было трудно. Тем не менее каждый день, борясь с первобытным ужасом, Рея вкладывала деньги в онлайн-объявления, словно принося жертву взбалмошному богу.
– Знаешь, что мне нужно? – сказала она. – Мне нужна богатая любительница кошек. Старушка, у которой сорок кошек и огромный счет в банке. Может, знаешь такую?
Сироп вздохнул.
– Не знаешь, да? – Рея взяла диагностический фонарик. – Давай осмотрим твои глазки.
Фонарик почему-то напугал Сиропа, он с визгом вырвался из рук Реи и бросился под стол. Она хотела достать его, но тут зазвонил рабочий телефон.
– Ветеринарная клиника «Счастливые лапы», чем я могу вам помочь?