«Не хватало еще и кеды промочить», – подумал Лаки, оторвал длинную ветку, ободрал с нее хвою и стал прощупывать палкой путь. Женский голос прозвучал совсем рядом, Лаки пригнулся, подбежал к поваленной сосне, выглянул из-за нее.
Его и компанию из четырех человек – трое мужчин, за которыми он недавно наблюдал из-за ствола сосны и даже придумал им кликухи, и девушка в бурой лыжной куртке – разделяли прутья засохшего рогоза. Люди расположились метрах в тридцати от Лаки. Переместившись левее, к корням сосны, чтобы рогоз не закрывал обзор, Лаки заметил, что у девушки связаны руки.
Огромный крючконосый сталкер с небритой мордой, в шапке-ушанке и зимней куртке, стоял на коленях перед сидящим мужчиной, и делал ему перевязку.
– Я ж сказала, ничего у вас не получится, – сказала девушка, она сидела спиной к Лаки, но ему было ясно, что это точно не Юлиана.
Крючконосый повернулся в профиль к ней, нижняя челюсть у него торчала вперед, словно выдвижной ящик. Коротышка протараторил:
– Если нам будет угрожать опасность, имей в виду, мы тебя пристрелим. Так что не советую с нами делать ничего этакого.
Девушка дернула плечами:
– Я ничего и не делаю. Сама не знаю, как оно происходит. Похоже на то, что мне просто везет. Не хочу, чтобы вы умирали, правда.
Ничего не понятно. Что это за девушка, чем она провинилась, и куда ее ведут? Вспомнился рассказ Кузи о том, что к Яне трудно подобраться, все, кто пытался ее поймать, погибали, и угасшая надежда вспыхнула, согрела его.
– Тем более, – добавила девушка. – Я ничего не знаю о месте, о котором вы говорите.
– Это ты тут такая смелая, – задвигал челюстью мордоворот. – Босс наш живо тебя разговорит!
– Я вас предупредила, – вздохнула девушка.
Она чуть повернулась, села полубоком. Симпатичная, лет двадцать – двадцать пять. Глаза темные, черные выразительные брови, тонкий носик, лицо сердечком – чем-то похожа на Одри Хепберн, хотя у этой девушки прямые русые волосы. Лаки достал из нагрудного кармана смятый конверт с ксерокопией паспорта Яны, развернул: вроде бы она, а может быть, и не она. Такое впечатление, что на картинке фоторобот сферической женщины в вакууме, и похож он на любую женщину до тридцати. Кроме Юлианы, конечно.
Итак, прежде всего предполагаемую Яну нужно отбить у троицы. В честном бою их не одолеть. Перестрелять из укрытия? Лаки прицелился в мордоворота, но выстрелить не смог. Тогда он принялся убеждать себя, что перед ним душегуб… И все равно не смог – ведь сам-то Лаки не убийца! Должен быть другой выход.
Вспомнился артефакт, вызывающий галлюцинации, и Лаки улыбнулся, достал два контейнера: в одном – «психический» арт с названием «глюконат», в другом – нейтрализатор. Вот только как сделать, чтобы налетчики не попали под действие нейтрализатора? Радиус действия «глюконата» – пятьдесят метров, нейтрализатора – всего пять. Значит, подходить к ним ближе чем на пять метров нельзя, и нужно подождать, когда они отойдут от девушки.
Сталкер, которому делал перевязку мордоворот, встал, прихрамывая, подошел к девушке, поднял ее голову за подбородок и влепил звонкую пощечину. Она дернулась всем телом, опустила голову, и капюшон скользнул вниз, закрыв лицо.
Круглолицый подошел к тому, что бил, схватил его за грудки, встряхнул:
– Совсем тронулся? Как она могла сделать, чтобы ты ступил между двух веток и вывихнул ногу? – он постучал себя по лбу.
Рыжий сталкер с мелкими, незапоминающимися чертами лица рукой отодвинул коротышку, поправил куртку и встал так, что Лаки смог его рассмотреть: лицо с дульку, на выпукло-вогнутом лобике – гармошка морщин, глаза крошечные, глубоко посаженные. Верхняя губа такая тонкая, что не просматривается, а нижняя выступает ломтиком крошечного помидора. Узенькая полоска усов, жиденькая рыжая бороденка – неприятный тип, еще отвратнее мордоворота.
– Ты сам все понимаешь, – ответил он.
Голос у этого рыжего был резкий, визгливый, говорил он коротко, окончания проглатывал.
– Девчонку не трогать, – распорядился толстячок. – Перекусываем и идем дальше. И, пожалуйста, осторожнее!
Сейчас они отвлекутся на обед, и можно этим воспользоваться. Лаки улыбнулся своим мыслям, приготовил контейнеры. Мордоворот раскрыл рюкзак, достал оттуда хлеб и консервы, которые принялся открывать толстячок. Рыжий стоял поодаль, теребил складочку между бровей – обиделся, что его за грудки схватили…
– Гусь, соблаговолите откушать, – оскалился мордоворот.
– Спасибо, – сухо проговорил тот, сел лицом к Лаки и принялся есть, поглядывая по сторонам, на то, что они расслабятся и потеряют бдительность, рассчитывать не приходилось. Ну, с богом! Лаки активировал сначала защитный арт, потом – «психический», и затаился, готовый спасать девчонку, как только ее конвоиры начнут галлюцинировать.
Первой накрыло девушку, она вскочила и собралась бежать, на нее прыгнул мордоворот, подмял, накрывая собой и глядя в сторону:
– Стреляйте, скорее!
Гусь выхватил пистолет из кобуры и попятился, целясь туда же, куда смотрел мордоворот. Толстяк замер с куском хлеба во рту, выплюнул его, схватил гранату и швырнул ее с воплем «Ложи-и-ись!».
Лаки рухнул на землю и заткнул уши. Как только грохнул взрыв, вскочил и побежал к девушке, один контейнер он пристегнул к поясу, второй рассчитывал засунуть в рюкзак Гуся, который тот не снимал. Первым поднялся мордоворот, прижал к себе вырывающуюся девушку и принялся отступать, целясь в невидимого врага.
Неправильно как-то их глючит, они сохранили разум, и девушку все равно не отпускают, по крайней мере – мордоворот с навыками телохранителя. Причем оберегать он решил не босса, а пленницу. Значит, для заказчика она ценнее целой команды.
Приближающегося Лаки никто не замечал, и это было ему на руку. Он хлопнул по спине перекошенного Гуся – рыжий вздрогнул, на миг на его лице прочиталось понимание, он прицелился в Лаки из автомата, но тот отбежал на пять метров, чтобы Гусь вышел из поля действия защитного арта.
– Это морок, – проговорил рыжий, кривя рот. Лаки прочел в его взгляде решимость, ушел с линии предполагаемого обстрела, и вовремя: залаял автомат, пули вырвали мох из кочки, за которой он укрылся.
Слава богу, толстячок и мордоворот не обратили на слова Гуся внимания, они продолжали стрелять в невидимого врага, судя по их перекошенным мордам, это был не человек. Лаки попытался выглянуть, и его убежище получило порцию свинца. Сильная воля у Гуся, ему удалось сохранить здравый смысл.
Лаки поднял палку, Гусь выпустил в нее очередь, а пока он менял магазин автомата, Лаки ему ответил, выстрелил по ногам – рыжий взвыл и упал, выронил автомат и прижал раненую конечность к животу, скрутился калачиком. Теперь надо как-то вырвать девушку из лапищ мордоворота. Стрелять Лаки не стал: громила прижимал ее к себе и все время двигался. При наличии снайперки можно было бы рискнуть, но за неимением оной Лаки решил подобраться поближе и тоже прострелить ему ногу. Надо отдать должное Гусю, превозмогая боль, он собрался с духом и продолжал целиться в холм, за которым прятался Лаки.
Пришлось перебегать от ложбины к ложбине и стрелять для острастки. Наконец Гусь сообразил, что с причиной нужно бороться иначе, и пополз к брошенному рюкзаку громилы. Очевидно, там были контейнеры с артами от «психичек».
Надо поторопиться, и Лаки рванул к громиле с криком:
– Бросаю гранату, все на землю! – он швырнул кусок глины и сымитировал падение; сработало – мордоворот снова рухнул, накрывая девушку собой.
Лаки отцепил от пояса ножны и ударил ими со всей силы по основанию черепа громилы – тот дернулся и обмяк. «Ну и тяжеленный он, килограммов сто пятьдесят», – думал Лаки, переворачивая его на спину. Как Лаки и опасался, девушку здоровяк придушил, и она была без сознания. Поглядывая на толстячка, отступившего к лесу и прячущегося за сосну, на роющегося в рюкзаке Гуся, Лаки потряс девушку за грудки, похлопал по щекам – она застонала и открыла глаза.
– Я пришел тебя спасать, – улыбнулся Лаки, перерезая веревки. – Только далеко от меня не отходи, чтобы ужасы не мерещились.
Девушка непонимающе захлопала черными ресницами. Глаза у нее были цветными: карими возле зрачка, светлеющими к краю радужки, в оранжевую точку.
– Ты… – прохрипела она, села, огляделась, растирая запястья, схватила выроненный громилой АК, залегла за телом поверженного великана, пристрелила Гуся, прицелилась в затылок громилы, но передумала и прострелила его коленную чашечку – он сразу очухался, взвыл.
– Уходим, – бросила она и приставным шагом, целясь по сторонам, отбежала за поваленную сосну, где раньше прятался Лаки. – Эти не одни, с ними еще пять человек, дальше ушли обстановку разведывать.
– Кто они такие?
Девушка повела плечом:
– Без понятия. Может, фээсбэшники, может, сумасшедшие сталкеры. Надо отсюда валить, – она махнула на восток.
– Там «мерцалка»…
– Некоторые люди страшнее «мерцалки», не дрейфь, я выведу.
– Чего им от тебя надо? – говорил Лаки уже на ходу.
– Если б знала, было бы проще.
Наконец наступил момент истины, Лаки представился и задал главный вопрос:
– Как тебя зовут?
– Зови Ночкой. Раз ты Счастливчик, значит, тебе везет? – она перепрыгнула через очередную поваленную сосну и рванула дальше.
– Угу. Ты осторожней, – проговорил Лаки. – Аномалии же!
– Тут нету, я проведу, не дрейфь! – повторила она.
– Я понятно, почему Лаки, а почему ты Ночка? – продолжил допрос Лаки, но девушка не ответила: или не расслышала вопрос, или не посчитала нужным.
Наконец она обернулась, прошептала:
– Молчи пока, береги силы, нам еще бегать и бегать.
Выносливость у нее была, как у марафонца, Лаки боялся, что не успеет за ней. Вопросы роились в голове, вертелись на языке. Неужели вот это и есть Яна? По возрасту подходит, по масти тоже, только эта девушка гораздо симпатичней девчонки с фотографии.
Наконец Ночка остановилась, согнулась, уперлась кулаками в колени, пытаясь отдышаться. Лаки хотелось упасть в отсыревшие листья, но он сдержался. Легкие разрывало, перед глазами плясали цветные круги, не хватало воздуха, и он чувствовал себя вынутой из воды рыбой.