ения разных построек в небо взметнулись мечети с большими луковичными куполами и тонкими башенками-иглами минаретов. Пока их несколько, но строятся и еще. Говорят, сам хан Берке и некоторые из его родичей и приближенных приняли ислам. Влияние этой религии, привнесенной из арабского мира, растет в Золотой Орде, а влияние традиционного идолопоклонства падает, хотя в ханской столице еще можно встретить и языческие капища с огромными истуканами, грубо высеченными из камня или вырезанными из твердого дерева.
Александр Ярославич, побывавший в Монголии у великого хана, объяснил Глебу.
- В основе религии монголов лежит вера в Будду, божество соседей-китайцев. Но здесь другой уровень жизни, более примитивный, не столь богатые традиции, как у китайцев. Монголы создали смесь буддийской веры с поклонением идолам и шаманизмом. Племя Чингисхана принесло свою веру в таком виде сюда.
- Ордынцы убили моего деда Михаила за то, что он не пожелал поклоняться язычным идолам и пройти очистительный огонь, - с горечью сказал Глеб.
- Я знаю. Но те времена, кажется, прошли, - ответил Александр Ярославич. - Не думаю, что ордынцы будут принуждать нас к соблюдению своих бусурманских обрядов. Они стали терпимее относиться к инаковерующим.
- Надеешься ли, Александр Ярославич, что хан позволит учредить в Сарае православную епархию? - спросил Глеб.
- Помыслы ханские неисповедимы. Буду об этом говорить с Берке.
Русичам отвели несколько юрт, окруженных глинобитной стеной. В каждой юрте находился очаг, дым от него уходил в верхнее отверстие посреди куполообразного свода. Русский невольник приносил топливо - сучья, заготовленные в пойме Ахтубы.
Как было заведено в Орде, хан не принял великого князя Александра ни в день его приезда, ни на второй день, ни в Нижайшие дни. Выдержка должна была подчеркнуть значимость хозяина Золотой Орды и его занятость государственными делами. Соизволил он принять Александра Ярославича только на восьмой день.
Великий князь отправился к хану в парадном одеянии, в новых сафьяновых сапогах в сопровождении Глеба Васильковича и опытного толмача. За ними длинной вереницей шествовали парами люди из свиты Александра. Они несли подарки для хана Берке. У ворот дворцовых апартаментов, охраняемых парой рослых стражников с копьями, русичей встретил ханский приближенный, обменявшийся с Александром Ярославичем сдержанными поклонами. Сказал коротко:
- Следуйте за мной.
Большой тронный зал был уже почти завершен. Его украшали шеренги белых тонких колонн и орнаментальные бордюры вдоль стен из разноцветных глазурованных плиток. Над отделкой зала трудились подневольные мастера, вывезенные из Хорезма. Хан Берке восседал на горе подушек, уложенных на небольшом мраморном возвышении. При появлении русских не встал, а лишь сказал:
- Подойди, русский князь Искандер. Что привело тебя в наш город?
- Веление сердца, великий хан, - ответил Александр Ярославич с поклоном. - Хочу выразить тебе мое почтение и порадовать скромными подарками.
Великий князь сделал рукой жест: его спутники, один за другим стали подходить к подножию ханского возвышения и складывать у ног хана подарки. Это были шкурки соболя, горностая, песца, чернобурой лисицы, серебряные чаши и кубки, покрытые тонким чеканным узором, янтарные и изумрудные ожерелья, золотые браслеты и перстни. Берке, с любопытством разглядывая подарки, не мог скрыть восхищения. По его знаку приближенные вынесли подарки из зала.
- Ты щедр, русский князь, - сказал сдержанно Берке и, как показалось Александру, настороженно. - Неспроста твоя щедрость. Тй чего-то ждешь от меня.
- Только одного, великий хан. Чтоб ты меня выслушал.
- Говори.
- Я был возмущен неповиновением новгородцев. Заставил их выдать зачинщиков, которые подстрекали народ не повиноваться тебе и мешать переписи. Этих зачинщиков я строго накажу.
- Разумно поступаешь, князь.
- И отозвал из Новгорода сына Василия. Он по молодости, неразумению послушался дурных людей. Я лишил сына удела и отправил его под надзор дяди.
- Ты хорошо поступил, Искандер, - произнес Берке, и его скуластое лицо расплылось в улыбке. - Ты что-нибудь хочешь от меня?
- Милости твоей, великий хан.
- Моей милости хотят все. Это твой другой сын?
- Нет, племянник, князь Белоозера.
- Белоозеро? Это где? Напомни.
- Северный лесной край. Великую милость хотел бы получить от тебя этот молодой князь Глеб. Покойный хан Сартак, когда еще не был он ханом, с согласия батюшки своего великого Батыя пообещал отдать в жены князю Глебу дочь свою, Боровчину.
- Понравилась она тебе, молодой князь? - спросил Берке Глеба.
- Я видел ее еще совсем ребенком. А жениться на твоей родственнице для меня великая честь. Чтил бы тебя, хан Берке, как отца родного.
Глеб говорил хану именно так, как учил его Александр Ярославич.
- Хитер, русич… - произнес недоверчиво хан.
- Зачем мне хитрить? Разве это не честь - жениться на внучке твоего брата, великого Батыя, иметь сыновей, которые были бы не только моими сыновьями, но и потомками ханов.
- Складно говоришь… О твоей женитьбе подумаем, посоветуемся с диваном. Послушаем, что скажет первая жена Сартака. А у тебя что еще ко мне?
Теперь уже хан обращался к Невскому.
- Говорят, великий хан, ты принял Магометову веру, - спросил Александр Ярославич.
- Верно говорят. Но я не мешаю моим подданным исповедовать другие веры. Есть среди ордынцев поклонники наших прежних идолов. Есть и христиане. Понимаю, к чему ты клонишь. Не пора ли в Сарае открыть русский храм?
- И учредить православную епархию.
- Об этом мы тоже подумаем. Поживи пока у нас. Отдохни, пусть твои люди посмотрят наши базары, состязания конников. А когда мы примем решение, тебе его скажут.
Александр Ярославич и его спутники вернулись к себе. Потянулись долгие дни, недели. Промозглая осень сменилась первыми холодами со снегопадом. Глеб в сопровождении Власия Григорьева бродил по городу, по лабиринту кривых улочек и закоулков, заходил на базары. Его особенно удручало, что шла бойкая торговля живым товаром. Продавали невольников: кавказцев, хивинцев, половцев, русичей. Некоторые из них были закованы в деревянные колодки, чтоб не пытались бежать. Да куда убежишь от ордынцев! Кругом бескрайние степи…
Покупатели живого товара, если нуждались в рабочей силе, ощупывали мускулы у выставленных на продажу мужчин. Если желали приобрести молодую женщину в качестве наложницы, заводили ее в юрту, приказывали раздеться, дотошно разглядывали тело и потом торговались с продавцом. Торговались долго, до умопомрачения.
В числе сопровождавших Александра Ярославича спутников был владимирский священник, отец Максимиан. Он получил отдельную юрту под походную церковь, развернул с помощью одного из стражников великого князя, приданного ему в качестве служки, походный алтарь. Здесь стали проводиться регулярные службы. На эти службы приходили не только сопровождавшие великого князя русичи, но и другие люди с Руси, оказавшиеся по разным причинам в Сарай-Берке: купцы, князья со свитами и полоняне.
А сам Александр Ярославич в сопровождении двух-трех наиболее близких спутников посещал ханских родичей, братьев, племянников: одаривал подарками и вел хитрые речи, стараясь расположить к себе. Глебу Васильковичу потом говорил:
- Ищу сторонников. Хан Берке, кажется, смягчается. Хан и в самом деле смягчился. Настало время, когда он вспомнил об Александре Ярославиче и пригласил его в свой недостроенный дворец. Великий князь услышал от Берке:
- Пришли вести из Новгорода от моих людей. Жители не мешают вести перепись. А для меня отпала нужда в походе против Новгорода.
- Побоялись новгородцы, вот и смирились, - добавил хан после небольшой паузы.
- Ты прав, Берке. Всегда ведь можно полюбовно договориться и избежать войны, - ответил Александр Ярославич. Он ждал, что хан заговорит о женитьбе князя Глеба. Но на этот раз такого разговора не состоялось…
Зима подходила к концу. Началось таяние снегов, когда хан пригласил Александра Ярославича для очередной беседы. Берке пообещал ввести поощрительные меры для русских купцов, посещающих с товарами Сарай-Берке.
Напоследок хан спросил:
- Если я дам согласие учредить в Сарае русскую епархию, кто будет тот человек, который займет главное место?
- Уж этого я не знаю, великий хан, - ответил Невский. - Это решит глава русской православной церкви митрополит Киевский.
Берке перевел разговор на другую тему. Снова заговорил о привлечении в Сарай русских купцов, об открытии в ханской столице судостроительного производства. Посетовал, что сами ордынцы плохие корабелы: без привлечения русских мастеров не обойтись. И когда весь разговор, казалось, был уже исчерпан, хан произнес:
- Мы посоветовались с ближними. Пусть молодые люди возрадуются. Приходи ко мне завтра и приводи молодого князя.
- Слушаюсь, великий хан, - с напускным подобострастием произнес Александр Ярославич.
- Как зовут-то его?
- Глеб Василькович.
- Он мне понравился. Немногословный, скромный.
На следующий день Александр Ярославич с Глебом и толмачом были у хана, в его тронном зале. Хан восседал на прежнем месте на подушках. Через некоторое время вошли молодая женщина в сопровождении пожилой.
- Вот твоя невеста, князь Глеб, - сказал хан, расплывшийся в улыбке.
Глеб разглядывал молодую ордынку. Она была худощавой, гибкой, бледной, должно быть, от волнения. Темные волосы были собраны в пучок на затылке. А глаза ее были вовсе не темными, как показалось Глебу во время их первой встречи. Они оказались зелеными и какими-то бездонно-глубокими. Одета ордынка была так же, как тогда, в далеком детстве, только побогаче. Шаровары из прозрачной восточной ткани, сквозь которую просвечивали стройные ноги, и бархатная, расшитая золотом жилетка, прикрывавшая нагрудную повязку. Массивные золотые кольца-серьги, украшенные рубинами, оттягивали мочки ушей. Девушка без робости, с любопытством рассматривала русских князей.